Джарет слушал молча, чуть наклонив золотистую голову на бок. Затеплилась надежда, что все-таки услышит, поймет. Но он сказал:

— Это была плохая идея отправить тебя в школу. Ты заигрываешься!

— Что? — хлопнула ресницами Мариэтта. Ощетинилась: — Неужели?

Они стояли друг напротив друга. Не так давно проснулись, еще не позавтракали. В окна ласково смотрело солнце, закипал чайник.

— Я был милосерден к тебе! Потакал капризам! — проорал Джарет. — А ты, черт побери!! Не в состоянии сделать элементарного!

— И что же? — бросилась в атаку Мариэтта.

— Стать идеальной.

Разноцветные глаза Короля домовых перелились бликами.

— Ты должна быть идеальна во всем! Волосы нежнее шелка, кожа подобна фарфору с едва уловимым фруктовым ароматом. Манеры! Грация!.. — Джарет рубанул по воздуху ребром ладони. — Черт знает сколько лет бьюсь с твоим упрямством, невежеством, сколько денег потрачено! И что имею на данный момент? Психованного подростка с кучей комплексов!

— Да! — Мариэтта топнула ногой. — Да, я не идеальна! — Вскинула голову, обожгла бездонными чернющими глазами. — Но я живая! Настоящая!

Джарет лишь коротко рассмеялся.

— Да, плевал я на это. Ты будешь такой, как я хочу, или я тебя…

Не договорил — острый маленький кулачок смачно прилетел прямо в зеленый глаз. Король охнул. Вскричал:

— Дура! — взмахнул рукой и залепил Мариэтте хлесткую пощечину.

Оба замерли. Джарет стоял, прикрыв зеленый глаз, сверкал синим глазом. Мариэтта хлопала ресницами, на щеке ее отчетливо расцветал отпечаток ладони.

— Дура, — повторил король, доставая из морозилки пакет со льдом, и ушел в спальню.

Мариэтта осталась на кухне.

Когда же Джарет наконец вышел из спальни, Мариэтты уже не было. Король уткнул руки в бока, с шумом выдохнул:

— Манеры! Просто отвратительные…

— Значит, — Джарет задумчиво провел пальцем по краю чашки, чуть наклонив на бок золотистую голову, — моя девочка сбежала…

Подумал: — «Как это неприятно!» — даже позволили себе скривиться. Совсем чуть-чуть!

Король домовых сидел в удобном кресле в кабинете директрисы и неспешно осмысливал услышанное.

Ничего же не предвещало беды. Или предвещало? С неудовольствием подумал о ссоре в прошлое воскресенье. «Вот угораздило меня связать с…», — вдруг зло подумал Король домовых. Впрочем, тут же одернул себя: не время. Потом он, конечно, всё ей выскажет. Без свидетелей.

Сбежала!

Опять!

Зачем? Почему?

И главное — куда?

Нет, это, скорее всего, это какой-то фортель. Устала от стен, решила пробежаться. А тут такой чудесный лес! Горы! Вот и загуляла. Оборотень же! Да и в Эльсидории такое периодически случается: убежала утром на пробежку — прибежала через три дня абсолютно счастливая и довольная. Почему здесь должно быть иначе?

А если неприятности? «Да во что она могла тут вляпаться? — чуть не вскричал Джарет. — В конце концов, не малолетка, чтобы сбегать с конюхом!» Возразил себе: — «Нет, это скорее сценарий для Эльсидории, и вообще — какой к черту конюх?»

Что-то другое? Что? Убить ее не могли. Похитить тоже. «И даже если похитили, — мысленно ухмыльнулся король, — я им искренне сочувствую».

«Не могла же она всерьез обидеться! За пощечину». Качнул головой, вспомнив, как расцветал отпечаток ладони на ее щеке. Попробовал разозлиться: «Не я начал», — не получилось.

И все-таки…

Ой да, скорее всего в полной мере почувствовала себя подростком и выкинула номер! «Последнее время она какая-то… чересчур… — Запоздало подумал: — Надо было спросить. Может она… соскучилась по дому?..»

«Могла бы и предупредить, — резанула мысль. — Сижу тут, как дурак! И чай остыл…»

Кстати, о чае… Нет, конечно, сейчас лучше выпить что-то покрепче. Но из покрепче директриса могла предложить только растворимый кофе, поэтому Джарет выбрал чай. Почти мгновенно принесли пузатый фарфоровый чайник с терпким ароматом и молоком.

Конечно, молоко следовало подавать отдельно, в молочнике, но король был не в том настроении, чтобы на это указывать, поэтому молча взял чашку.

«Может подогреть?» — подумал Джарет и вдруг почувствовал себя ужасно усталым. Быстро глянул на директрису. Та тараторила, тараторила без конца и края.

— Мы не стали сообщать в полицию. Думали, вернется! Впрочем, прошло еще не так много времени, она вполне может вернуться, когда проголодается, к примеру.

— Да, да, конечно! — закивал головой Джарет, сам подумал: «Так ты и мне-то сообщать не стала».

Об ее исчезновении узнал, когда как обычно в пятницу приехал за ней. Ничто не предвещало беды.

Да, они крупно поссорились в воскресенье, но в четверг Джарет снизошел до того, что позвонил в школу и промямлил в трубку нечто вроде извинений.

… Она засопела в ответ.

— Мари?

В голове защелкало: что же такое добавить, чтобы она успокоилась? Чтобы пауза не затягивалась, повторил:

— Я виноват. Не должен был говорить то, что сказал. Я…

Красный отпечаток ладони на ее щеке, пульсирующая боль в глазу и ярость от того, что она не хочет стать такой, как нужно…

— Забудь! Я тоже хороша, — вдруг ответила она.

Король услышал в ее голосе тихую улыбку — стало легче.

— Джеррь, я не знаю, что со мной. Правда…

«Может лучше прилететь?» — испугался Джарет.

— Ты ведь приедешь завтра? Мне надо кое-что тебе рассказать.

— Конечно! — поспешил заверить ее Король домовых. Добавил: — Я могу и сейчас.

— Сейчас не надо, — голос ее снова улыбнулся. — Уже поздно. Просто пораньше приезжай завтра. Хорошо?..

Директриса нудела, нудела — даже голова разболелась!

Джарет зажмурился. «Что я тут делаю? Мне нужно искать ее! Быть там, а не здесь». Но он все равно не срывался, не бежал искать ее.

«Если Мариэтта загуляла — то сама вернется. Если убежала, то причина здесь, в школе. И чтобы ее найти, надо в этой причине разобраться».

«Ладно, — встряхнул Джарет головой. — Соберись». Осторожно, едва заметно уронил в чай искорку волшебства, чтобы подогреть. Чашка за минуту нагрелась руке. Король преподнёс ее к губам и… замер.

Молоко позеленело и свернулось хлопьями.

Яд!

— Что-то не так? — всколыхнулась директриса, внезапно прервав тарахтение.

— Ничего, — как можно спокойнее ответил Король домовых. — Просто молоко скисло.

— В самом деле? Позвольте взглянуть!

Директриса резко перегнулась через стол, схватила короля за руки, дернула к себе. Сунула длинный нос в чашку.

Джарет оторопел от такой наглости. Впрочем, уже всё понял!

Приготовился.

— Колдун! — ахнула директриса.

— Вообще-то волшебник! — огрызнулся Джарет.

Ведьма резко вскинула голову. Лицо ее изменилось: побелело, нос заострился, а глаза округлились, как у совы, и залились неестественным фиолетовым цветом.

Короткая вспышка заклинания — чай из чашки горячим гейзером выплеснулся на лицо директрисы. Та заверещала, вскочила на стол, затопала ногами.

— Девочки!!

Джарет тоже вскочил, вскинул руки — дверь, окна запечатались огненными печатями. В них уже ломились учителя школы с неестественными лицами и фиолетовыми глазами.

— Итак, курицы! — Джарет уткнул руки в бока, качнулся на носках. — Куда вы дели мою девочку?

Туго запеленованные заклинанием неподвижности, ведьмы молчали. Они рядком лежали на полу, злобно таращили фиолетовые глаза и скрежетали зубами. Ничего другого им не оставалось! Все их заклинания отскакивали от мужчины, словно горох от стены.