Его вид не предвещал мне ничего хорошего, он не отрывал взгляда от пылающей кровати. Заходить в дом я передумала и быстро побежала в сторону реки. Достигнув своего любимого дерева, села и выдохнула. Это просто какой-то бред! Чем я, вообще, тут занимаюсь? Мы похожи на двух идиотов!

И вдруг услышала совсем рядом угрожающий рык. Медленно подняла голову и ужаснулась. На меня надвигался серый волк, который был раза в четыре больше обычных. Его шерсть стояла дыбом, а пасть была хищно оскалена. Желтые глаза смотрели прямо на меня, и по спине пробежал озноб.

Очень медленно я поднялась и уперлась спиной в ствол дерева. Мне некуда бежать, он меня точно догонит. Откуда он здесь? Почему нападает на меня? Я стояла еле жива от страха и оценивала свои шансы прыгнуть в реку. Если сделаю резкий рывок, то смогу прыгнуть, но я не знаю, насколько там глубоко и нет ли на дне камней. Я попробовала сделать крохотный шажок в сторону, но раздался громкий рык, и волк переместился ближе, явно показывая, что я не успею прыгнуть: он меня перехватит.

— Так, блохастый, давай попробуем договориться, — я сильнее вжалась в дерево и начала говорить тихо-тихо, чтобы не разозлить его. — У меня тут есть…

Я замялась. А что у меня есть такого, что я могу предложить волку? Плавными и медленными движениями пошарила по карманам и обнаружила заначку. Это была та самая конфетка с того самого утра, когда я пекла пирог. Вот это сюрприз!

— Так, волчок, серый бочок, смотри, что у меня есть?

И я показала ему конфету.

— Это сладкая вкусная конфетка. Можно сказать, последняя в своем роде. Я ее от сердца отрываю. Это гад ведь схомячил все мои конфеты. Все! Ты представляешь? Больше пятидесяти штук! Надеюсь, у него там все слиплось!

Я снова разозлилась, когда вспомнила про это. Поэтому с тоской посмотрела на последнюю конфетку. Да к черту все! Этот волчара все равно меня сожрет, хоть шикану напоследок. И я развернула конфету и целиком засунула ее себе в рот.

Посмотрела на волка, и мне показалось, что его волчьи брови слегка приподнялись кверху.

— Долго думал, блохастый. Все равно сожрешь меня. Так с чего, скажи, я должна тебя ещё и конфетками угощать? А? Уж тем более отдавать последнюю.

Волк склонил набок голову. Он смотрелся уже не так страшно без своей оскаленной морды. И, кажется, он меня слушал. Ну надо же, какой умный выискался. Хочешь послушать? О! Мне есть, что тебе рассказать!

— Знаешь, блохастый, я вот думаю, на кой я сюда приперлась? О чем я, вообще, думала? Тут же, если что, до ближайших людей километра два бежать. А я одна. Хотя нет. Ты представляешь, забралась в такую глушь, и все для чего? Чтобы ютиться в однокомнатной избе с незнакомым мужиком? По-моему, это просто верх глупости. Нужно было уехать сразу. Нет, уперлась, как курица. Может, стоит сейчас уехать? А? Как думаешь?

Волк сел на землю и наклонил голову в другую сторону, с интересом меня рассматривая.

— Устал стоять? Я вот тоже. Пожалуй, присяду.

И я медленно сползла спиной по стволу дерева и села на землю.

— Везет тебе, блохастый, живёшь в такой красотище. Бегаешь по лесу, всех пугаешь своим видом. Ни забот тебе, ни хлопот. Мне бы так. А то крутишься изо дня в день, как белка в колесе. Все дни сливаются в сплошную череду, и так они похожи друг на друга. И так мало времени, чтобы остановиться и подумать. А чего хочется твоей душе? А в правильном ли направлении ты идешь? Может, стоит что-то изменить? Но тебе не до этих вопросов. Ты бежишь, бежишь, бежишь.

Я что-то совсем приуныла и, обхватив руками колени, положила на них голову.

— Так что беги ты отсюда, серый. Беги и радуйся, что ты не человек. Ты поистине счастливый, потому что тебе неведомо это чувство. Это люди выдумали его себе и поставили запредельные планки по его достижению: быть счастливыми каждый день и каждую минуту. Только они глупы, серый, очень глупы. Это недостижимо. А кроме того, вредно для здоровья. Кто сказал, что мы обязаны быть счастливы? Это ложь, в которую мы верим, и сами загоняем себя в еще больший стресс, когда не достигаем этого мифического счастья в нужных объемах. Так что беги, серый, отсюда и радуйся.

Ну все, меня накрыло. После всплеска эмоций на меня часто накатывало такое вот состояния вселенской грусти. Вот и сейчас я уставилась пустым взглядом вдаль, давая волю апатии и грусти. Это пройдет, просто нужно немного подождать.

Вдруг моей руки коснулся холодный нос. Я слегка дернулась и, повернув голову, утонула в зверином взгляде желтых глаз. Мне показалось, что в нем сквозило понимание.

— Спасибо, серый. Ты получше остальных умеешь подбадривать. Можно, я тебя поглажу?

Он слегка наклонил голову, и я несмело коснулась его шерсти. Мягкая и густая. Гладить ее было — одно удовольствие.

— А ты красавец, серый, — похвалила я его. — Думаю, там все волчицы в лесу штабелями укладываются у твоих лап. Да?

Я не удержалась и почесала его за ушком. Да-а, похоже, чувство собственного самосохранения по прибытии в эти края у меня отшибло напрочь. Мало того, что сплю в одном доме с незнакомым мужиком, так сейчас еще и волка наглаживаю. Что дальше? Ночевать в лес босая пойду?

А волк зажмурился и подставил второе ушко.

— Ах ты, какой хитрюга! Ну ладно, давай поближе, я тебе так начешу ушки, что все волки в округе тебе обзавидуются.

Я тискала его еще, наверное, полчаса, пока он нехотя не встал и не ткнулся мне в шею своим холодным носом. Я тихонько хихикнула. Щекотно же. А потом развернулся и убежал.

— Приходи еще, серый, — крикнула я ему вслед.

Даже не обернулся, поганец. И это после получасового сеанса ушного массажа. Волчара неблагодарная. Я поймала себя на том, что улыбаюсь. Грусть и апатия отступили куда-то далеко. Какой чудесный зверь! И зачем только пугал меня сначала, если оказался практически ручным?

Посидела еще немного и решила пойти в дом. Похоже, пора зарывать топор войны: больно затратная она выходит. Нужно садиться за стол переговоров. Но в доме соседа я не застала, ночью он не появлялся и утром тоже. Неужели уехал? Вроде, вещи на месте. Я решила последовать мудрому женскому правилу и вести с ним беседу на его сытый желудок. Поэтому все утро топила печь и стряпала кекс с сухофруктами. Чудом не спалив его в такой непривычной духовке, я поставила кулинарный шедевр на середину стола и заварила чай. Когда-нибудь сосед должен вернуться-то.

Он пришел через час и положил на скамью мою одежду. Ту, что была на чучеле. Неужели не я одна поняла, что мы ведем себя, словно дети?

— Будешь чай с кексом? — спросила я спокойным тоном.

— Буду, — буркнул он, не глядя на меня.

В полном молчании мы приговорили весь кекс. Ладно, потом поголодаю немного, тут ситуация экстренная, можно шикануть. Разговор как-то не клеился. Он нервно постукивал пальцами по столу и все же начал первым.

— Ты действительно приехала сюда в отпуск?

Разве я ему этого не говорила? Ладно, для особо забывчивых повторю.

— Да, я сняла этот дом на два месяца и рассчитывала немного здесь отдохнуть, зарядиться энергией природы.

— И дом ты сняла у моего отца?

— По всей видимости, да. О тебе я узнала, только когда приехала сюда: он прислал мне письмо.

— И он тебя больше ни о чем не просил?

— Просил, конечно, — ответила я и с удивлением заметила его напряженный взгляд. — Попросил быть аккуратней. Это дом его бабушки, и он его очень ценит.

Сосед немного расслабился и сказал:

— В таком случае я лучше отсюда уеду: у меня скоро будет сложный период и мне нужно побыть одному. Я рассчитывал перекантоваться здесь, но недооценил настойчивости отца.

— О чем это ты?

— Не бери в голову. Я завтра уеду, а ты спокойно отдыхай. И извини за это, — он кивнул на одежду.

— Хорошо, а ты меня за это, — и я кивнула на матрац, который лежал там, где раньше стояла кровать.

Посмотрев друг на друга, мы, не сговариваясь, расхохотались. Схлынуло какое-то напряжение между нами, и стало легко и спокойно.