— О чем ты сейчас думаешь? — прервал мои размышления чуть насмешливый голос, и я обнаружила, что уже беззастенчиво разглядываю сидящего вполоборота ко мне парня. Щекам мгновенно стало жарко и я опустила взгляд и промолчала. А что я могла ему сказать? Что я любуюсь не его широкие плечи, на сильные руки, мощными движениями толкающие нас вперед, что он мне нравится. Не так сильно, конечно, как в звериной ипостаси, ведь я до сих пор замирала от восторга, увидев его волка, но всё равно — нравится!

— Не стесняйся своих желаний, девочка, — прошептал Вальд и звук его внезапно охрипшего голоса отозвался во мне странной дрожью, разошедшейся по телу горячими кругами, — у меня голова кружится, так сладко пахнет твое влечение.

И он, отложив свой шест, мягко поднялся и через мгновение оказался рядом. Сильные пальцы сжали бедро, я едва заметно дернулась, а он уже притянул меня к себе, запустил руку в волосы и поцеловал. Его губы были твердыми, настойчивыми, властными и я подчинилась ему, отдалась его страсти, позволила делать то, что он пожелает. Мужские объятий становились всё сильнее и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы наш самодельный плотик в этот момент не решил, что его пассажиры слишком расслабились и не накренился опасно на правый бок, опрокидывая нас в реку. Мы вынырнули, громко отплевываясь от воды, догнали успевшее сбежать от нас плавсредство и забрались обратно, всё это время не переставая весело хохотать.

— А ты, оказывается, коварная женщина, малышка, — сделав круглые глаза сказал Вальд, снова берясь за шест, — так меня за поцелуи ещё ни разу не наказывали!

Я похихикала еще немного, отжимая мокрые волосы и пытаясь расстелить неприятно льнущее в ногам платье, и только потом поняла, что же меня царапнуло в его словах. Я была не первой девушкой с которой он целовался. И это не имело бы никакого значения, если бы не факт того, что все предыдущие были волчицами. Великолепными, гибкими, восхитительно красивыми волчицами, умеющими оборачиваться в невозможно красивых зверей. А я? Я была всего лишь человеком. Слабым, обыкновенным, совершенно обычным человеком! Что я смогу дать этому волку, когда в его стае есть по-настоящему достойные его девушки? И каким будет мой статус там, куда он меня везет? Да, Вальд говорил о жене. Но что я знаю о том, как устроены их семьи? Может быть, у них жена-человечка — это всего лишь рабыня или бесплатная работница, а настоящей парой для волка может стать только равная ему — волчица? Стало горько и я помотала головой, пытаясь справиться с внезапно подступившими слезами. Не хочу! Не хочу так!

— Что бы ты сейчас себе не надумала, — раздался прямо над моей макушкой серьезный голос, — я хочу немедленно это услышать!

И меня рывком подняли, перенесли на середину снова опасно накренившегося плота, усадили к себе на колени и безапелляционно приказали:

— Рассказывай!

Вальд.

Какой же она была сладкой, моя девочка, с таким восторгом смотрящая на моего волка и гораздо настороженнее относящаяся ко мне — человеку! Я пил ее поцелуй, ласкал губы, всё ещё хранящие вкус земляники которую я нашел с утра на небольшом пригорке, возле которого мы останавливались для того, чтобы немного размяться и передохнуть. Она с таким восторгом смотрела на россыпь ягод в моих руках, так жадно ела их, что мне снова захотелось развернуться и пойти потолковать с преследующими нас людьми. Так потолковать, чтобы ни один из них не ушел из этого леса живым! Но я сдержался. Не сейчас, когда мы уже почти вырвались, рисковать собой. Ведь если меня убьют, Тереза не выживет одна в этом лесу. А рисковать жизнью этой, так рискованно доверившийся мне девушки, я не мог, просто не имел права!

Не знаю, куда завел бы нас этот поцелуй, но тут и так не слишком устойчивый плот накренился и мы упали в воду, и мне стало не до полыхающего в крови желания. Были дела и поважнее. И даже мокрое платье, так соблазнительно облепившее высокую грудь и крутые бедра моей спутницы, не заставили меня бросить шест и причалить к берегу, только работать им я стал быстрее, надеясь, что физическая усталость сможет хоть немного отвлечь меня от совершенно не своевременных желаний. По моим прикидкам, уже совсем скоро мы должны были оказаться на берегу Быстрой. А вот горькие нотки страха и неуверенности в запахе девушки — заставили. Я быстро откинул мешающий шест в сторону и решительно подхватил Терезу, усаживая ее к себе на колени. Что бы она сейчас себе не представляла, нужно немедленно выяснить в чем дело, разобраться и успокоить расстроенную малышку. "Никогда не оставляй женщину наедине с ее обидой, — любил говорить отец, — если не хочешь, чтобы к твоему возвращению та выросла многократно!" И я, собираясь следовать его советам, осторожно прижал к себе напрягшуюся девушку, стараясь не смотреть на просвечивающую сквозь влажную ткань грудь и потребовал:

— Рассказывай!

Всё оказалось совсем не так страшно, как показалось мне в начале, когда я только учуял резкую смену настроения мой спутницы, не будь ситуация настолько напряженной, я, пожалуй, даже порадовался бы тому, что девушка ревнуем меня к другим волчицам, но сейчас на длительные объяснения, увы, не было времени, поэтому я как смог объяснил ей, что когда она станет мой женой, это будет означать и хозяйку в моем доме и мать моих детей и мою единственную спутницу и пару и Тереза успокоилась, доверчиво прижавшись ко мне и положив голову на плечо. Так мы и сидели, прижавшись друг к другу, на неторопливо плывущем по течению плоте. Наверное, именно эта расслабленность, а еще запах девушки, будоражащий моё воображение, и ощущение гибкого тела, прижавшегося к моему и заставили меня отвлечься настолько, что я не почуял опасность. Нас ждали за поворотом реки и только когда сбоку раздались крики, а в воздухе что-то зажужжало и рядом с нами под воду ушёл тяжёлый арбалетный болт, я очнулся. На крутом берегу, чуть впереди нас, стояло четверо человек и все они были вооружены арбалетами. Несколько ударов сердца я с изумлением вглядывался в них, понимая, что ни одного из этих мужчин не было среди гвардейцев, сопровождавших девушку к князю. А потом меня накрыло сознанием того, что сейчас нас будут убивать. Тело действовало само, на вбитых во время многочисленных тренировок рефлексах, в воздухе уже свистели новые снаряды, а я схватил Терезу на руки и одним быстрым движением соскользнул с ней в реку, укрывшись от крылатой смерти толстыми бревнами.

Со стороны берега послышались недовольные крики, а я уже грёб вперёд, подталкивая тяжёлый плот и молясь всем богам о том, чтобы впереди не было ещё одной засады. Снова воздух запел от прорезавших его болтов и снова я утянул Терезу под воду, отчётливо слыша, как острые наконечники врезаются в брёвна плота. Вперед! Скорее! Ещё несколько минут и мы уйдем из зоны обстрела и можно будет забраться обратно и взяться за шест! Люди на берегу, по-видимому, тоже поняли, что так нас не достать и вынырнув в следующий раз, я обнаружил, что берег опустел, а наши преследователи скрылись в лесу. Нужно было принимать решение и срочно: оставаться на плоту и пытаться уйти водой или сейчас же двигаться к берегу оборачиваться и бежать уже волком столкнувшись с трудностями преодоления Быстрой, до которой осталось не больше пары верст. Тереза под моей рукой едва заметно дрожала и пальцы её, впившиеся в толстое бревно, побелели от напряжения. Чуткий слух уловил далекий топот копыт, значит всадники решили обогнать нас по берегу и снова устроить засаду, интересно, они и правда думают, что покорно останемся на реке, где нас легко достать дальнобойным оружием? Я криво усмехнулся, удивляясь шуткам судьбы: еще недавно я мечтал расправиться с теми, кто мучил и обижал мою девочку и вот она — возможность поквитаться пусть не со всеми, но хотя бы с кем-то. И возможность хорошая, невероятной удачей было то, что люди были без собак, способных предупредить их о моем появлении и их было всего четверо. Слишком мало для одного волка. Слишком много, для волка, который прежде всего должен думать о безопасности своей любимой. Я решительно оттолкнулся от плота и, помогая Терезе держаться над водой, поплыл к берегу. Плот можно будет догнать и потом, когда решу эту проблему, а вот оставлять перед переправой через Быструю за спиной врагов, вполне способных расстрелять нас с противоположного берега, не стоило.