«С каждым анимамом все хуже и хуже. Мне необходимо бороться! Но как?»

Человеческая масса копошилась под её ногами, тянула многочисленные руки. Рты открывались в беззвучных криках, из них то и дело высовывались склизкие отростки, отдаленно напоминающие языки. В тусклых и безжизненных глазах отражалось сильнейшее страдание. Люди словно просили лишить их жизни, разорвать грудную клетку и вонзить металл в бьющееся сердце.

Шифра напрягла память, вглядываясь в лица таких знакомых чужаков. Она прижалась к стене, ощущая целую гамму чувств — ужас, отчаяние, понимание тщетности борьбы. На нее смотрели не люди, а живые мертвецы. Она узнала ближайшего к ней парня — неестественно худого, со спокойным лицом и впалыми щеками. Теш. Его так зовут. Даже сейчас, когда от него осталась лишь пустая физическая оболочка, он выглядел красиво. Наверное, из-за густых, мягких волос, каким-то чудом не превратившихся в грязные сосульки.

Шифра заплакала, опустилась на колени. Человеческая масса звала, человеческая масса умоляла разделить с ней боль существования. На миг захотелось поддаться этим тусклым, безжизненным взорам и присоединиться к оргии мертвецов, но что-то внутри неё противилось, не давало решиться на отчаянный поступок.

Время не пришло.

Еще есть силы, чтобы бороться.

Шмыгнув носом, Шифра заковыляла к разрушенной мастерской, прижимая к груди мешок с ножами и обходя людей. За ней на серых камнях оставались кровавые следы, в сумраке казавшиеся черными, как смола. Сандалии она давно потеряла. Впрочем, в нынешнем состоянии обувь ни к чему.

Некогда красивая мастерская превратилась в немое напоминание о былом величии группы: на закопченных стенах зияли дыры, крыша обвалилась, у порога валялись сломанные инструменты. Идеальное укрытие. С трудом обойдя огромную кучу глины, Шифра нырнула в круглое отверстие в стене и замерла.

На полу сидел кучерявый незнакомец и водил мелом по валуну. Лицо его было безмятежным. Через каждые несколько перкутов он самодовольным тоном изрекал какую-то непонятную ерунду, улыбался и продолжал рисовать круги.

«Я знаю его? Похоже. Вот только не могу вспомнить имени…»

Память в этот раз не подвела. Кучерявого звали Терифом. Давным-давно парень выделялся невероятным умом и инженерными способностями. Именно благодаря ему удалось добыть глину на…

… Поверхности.

Нет, не на поверхности. В расщелине. Да, точно! На вершине расщелины.

— Привет! — решила поздороваться Шифра.

Кучерявый бросил на неё безумный взгляд, кивнул.

— Привет, — быстро ответил он и скривился, словно укусил кислый плод. — Ты плохо выглядишь.

Она опустила голову, осматривая себя. Под нижним ребром торчала рукоять ножа. Захотелось тут же протиснуть лезвие глубже, до самого сердца. У ног скопилась лужа крови.

— Прости, — ответила Шифра после недолгой заминки. — Чем ты… занимаешься?

Вопрос прозвучал глупо.

— Экспериментирую.

— Над чем?

— Не могу сказать. Ты не поймешь.

— Почему?

— Не знаю.

Рядом с ним слабо танцевало пламя жар-камня, даря трепетный оранжевый свет.

— Я хочу знать, — сказала Шифра, нахмурившись. Ей не нравилось, как разговаривал кучерявый. Словно скрывал что-то очень важное.

— Хорошо, — на удивление легко сдался Териф. Он принялся водить указательным пальцем по нарисованному кругу. — Я понял, что если смешать глину, воду и кости тварей из земли, то можно долететь до небес. Но для этого мне надо нарисовать круг и прочесть заклинание. А заклинания я не знаю. Но, думаю, скоро узнаю. Да, узнаю. Ты знаешь?

Шифра отрицательно замотала головой, обдумывая слова кучерявого. В тесном, заваленном обломками кирпичей пространстве домика было неуютно, отчего мысли еще больше путались.

«Я схожу с ума!»

— Сначала я нарисовал круг, — объяснил Териф. — Круг должен быть идеальным, понимаешь? Круглым. Ровным. У меня долго не получалось — не хватало нужных инструментов. Но я справился. Просто нарисовал много кругов на одном. Получился ровный идеальный круг. Теперь должен вспомнить слова, которые вознесут меня. — Он запустил руку в длинную свалявшуюся бороду. — Вознесут, понимаешь?

— Не совсем, — честно ответила Шифра.

— Потому что ты… — Териф задумался. — Ты… не человек. Я понял!

— Почему так считаешь?

«Я должна найти уединенное место. Где смогу всё вспомнить».

— Твои глаза светятся неправильно, — сказал Териф. — Поэтому ты сама не замечаешь. Я вижу черный блеск. А ты не видишь. Затем нарисовал круг. Ровный, хороший круг. Для вознесения — то, что надо. Но я забыл слова. Ты могла бы напомнить, но ты истекаешь кровью. Скоро умрешь.

— Я не умру… — Она помедлила, словно собираясь с мыслями. — Мы же все бессмертные. Ты… забыл?

— Забыл, да, правильное слово, — закивал Териф. — Забыл-забыл-забыл. Забыл слова для идеального ровного круга. Но вспомню. Рано или поздно. Наверное, поздно. Вчера — или сегодня? — снился сон, в котором рисовал. Рисовал не круг. Что-то более важное. Наверное, блок. Он ведь тоже круглый!

Шифра пожала плечами, улыбнулась:

— Ты сошел с ума! Такой же сумасшедший, как остальные. Я не сразу поняла.

— Я здоров! — неожиданно взорвался Териф, вскочил. — Здоров! Мне нужно лишь вспомнить круглые слова. Для вознесения! Я видел звезды. Они как слезы. Я хочу высосать слезы! Надо больше спать, да-да-да. Сон полезен для головы, я помню! Я это помню!

— Успокойся.

— Не приказывай мне! — закричал кучерявый от гнева. Лицо исказилось свирепой гримасой, сделалось некрасивым. — Я свободен! Свободен! А в тебе не хватает круглости. Твои глаза горят чернотой! Уходи!

Пожав плечами, Шифра нырнула в ближайшую круглую дыру и, насколько позволяло её состояние, побрела в дальний угол пещеры. Мысли носились в черепе, как вспугнутый рой хунфусе, взгляд не мог сфокусироваться на ближайших предметах. К тому же при каждом неосторожном шаге икры взрывались болью. Не в силах больше двигаться Шифра скатилась по стене и положила на колени мешок.

Всё. Здесь её никто не найдет и можно спокойно заниматься делом. Тяжело дыша, она вытащила ножи и тут же вонзила каждый в живот с левой и правой сторон. Кровь брызнула из ран, потекла по камням. На Шифру пахнуло холодом смерти, желудок скрутило от невыносимых мучений. Сердце стучало нечасто и слабо. Но она не тешила себя иллюзиями. После стольких увечий, что себе нанесла, тело приобрело новые способности: раны затягивались прямо на глазах, кровь мгновенно сворачивалась. Даже если проткнуть сердце, смерть не заберет её.

Часто-часто дыша, Шифра схватилась за рукояти и принялась крутить ими. В мозгу взорвалась боль.

«Давай же, дура! Вспоминай!»

На неё обрушился шквал пережитых чувств и неясных гнетущих мыслей. Она заорала, не в силах справиться с собственной памятью.

…Холодная злая тьма, через которую приходится прорываться… Желание отдаться любому, кто поможет справиться с голодом и жаждой… Радость, что её и остальных ведет кто-то сильный… Гектор… Резкое вспыхнувшее пламя во тьме… Просторная пещера, в которой тепло и уютно… Вкус мяса дагена, пожаренного на костре… Бесконечные тренировки…

Стоп.

Шифра схватилась за первое попавшееся воспоминание, выхватила из глубины сознания и сосредоточилась на нем. Она стоит в узком переходе, сжимает копье. Страх затмевает прочие переживания. Впереди неё возвышается могучий Гектор. Он повернулся к ней спиной и разговаривает с кучерявым незнакомцем — с Терифом! Ей хочется убежать, спрятаться, скрыться или закопаться поглубже. Чтобы её не достали. Чтобы не мучили.

Стоп.

Больше подробностей. Что на ней надето? Стиснув виски, Шифра вспомнила. На ней — легкая линумная накидка. Какого цвета? Черного! Нет, серого. На ногах — легкие растоптанные сандалии. Обувь для битвы неудобная, но другой нет. Всяко лучше, чем стоять босиком и чувствовать стопой каждый камешек!

«Соображай, дура! Быстрее! Не дай воспоминанию ускользнуть!»