— А как выглядел бог, с которым разговаривал ваш бывший предводитель? — спросил старик. Его голос совсем ослабел.
— Ну… Он походил на обычного человека с той лишь разницей, что его кожу плотным слоем покрывал пепел. И глаза… — Она на мгновение умолкла, пытаясь вспомнить все слова Гектора. — Глаза горят красным пламенем.
Сенецион удивленно вскинул брови:
— Ты ничего не перепутала? Правильно ли ты его описала?
Шифра фыркнула.
— Конечно, правильно, старик! Считаешь, я такая дура, что не могу…
— Нет, — перебил он, тяжело дыша и смотря на сталактиты. — Просто под твое описание не подходит ни один бог. Это не Юзон, не Корд, не Кулда и Воган.
— А кто тогда?
— Не знаю, — прохрипел старик. Его затрясла мелкая дрожь.
Вскочив, Шифра подошла к нему, положила ладонь на лоб.
«Да он же весь горит!»
— Я в порядке, — прошептал Сенецион, словно прочитал ее мысли. — Лишь устал… Немного устал, да. И пить хочется.
С этими словами он открыл глаза и широко улыбнулся. Шифра повернулась к пламени жар-камня.
— Потерпи еще чуть-чуть. Зерна мортема не успели впитать яд.
Громко сглотнув, Сенецион сказал:
— Хорошо.
— Так ты не ответил: с кем все же разговаривал Гектор?
«Он так долго не протянет, необходимо сбить жар».
Пытаясь усесться поудобнее, старик ответил:
— Не знаю. Я читал у Луция Агенобарда, что боги могут менять свой вид. В «Метафизике» постоянно описывалось, как Безымянный Король превращался в могучего великана, когда из ледяной пустыни вылезали чудовища. Возможно, Гектор разговаривал с одним из воплощений богочеловека… Я не знаю.
— А может, и не было никакого бога, — буркнула Шифра. — Может, Гектор все выдумал.
Старик положил ладонь на сумку, в которой лежала его книга:
— Ты должна прочитать работу моего учителя. Там есть ответы на многие вопросы.
— На какие же?
— Например, обладают ли вещи энтелехией.
— Чем? — Шифра поморщилась, фыркнула.
— Энтелехией, женщина. Сила, с помощью которой создан весь мир. Ты задавалась вопросом, благодаря чему из зерна вырастает растение? Или почему из яйца вылупляется даген? Еще Агенобард пытался дать этому объяснение.
Шифра тяжело вздохнула:
— Мне это неинтересно, старик. Все эти «энтихеи», Агенобарды не помогут тебе против червивых.
Сенецион лишь покачал головой. Глаза стали грустными и заблестели от слез. Он притянул свой мешок поближе к себе.
— Ты просто не понимаешь, женщина.
— Куда уж мне.
— Я как и ты провел большую часть жизни в невежестве. О чем сейчас и жалею. Если бы у меня была возможность вновь стать юноше й, то — поверь мне! — не стал бы тратить время в пустую… — Взор его затуманился, голос стал грубее. — Можно мне попить?
— Думаю, да. Сейчас.
Шифра поднялась, подошла к белому танцующему пламени, намотала на руку кусок ткани, быстрым движением вытащила флягу, из которой обильно валил пар, и поставила на валун.
— Ты же говорила, что жар-камень не обжигает тебя? — спросил Сенецион, тщательно следя за ее действиями.
— Сама фляга горячая, — пояснила она.
Ей совсем не хотелось пить воду из озера. Даже после кипячения сохранился противный гнилостный запах.
«Я должна рискнуть, иначе старик умрет».
— Пусть остынет немного, — сказала Шифра, хрустнув шеей. — Первой пробую я. Если все будет хорошо, то дам тебе, ладно?
Он устало кивнул. Казалось, даже незначительное движение причиняло ему острую боль.
Чтобы старик отвлекся от грустных мыслей, Шифра спросила:
— Так ты говоришь, что твой учитель встретился с Юзоном в этих пещерах?
— Да, женщина. Хотя в «Божественной диалектике» нет описания бога мертвых.
— Тогда как Публий догадался, что общался именно с ним? Что если твой учитель разговаривал с тем же… хм… богом, что и наш предводитель?
— Догадался по косвенным признакам, — выдохнул старик.
— Чего? — усмехнулась Шифра.
— Это был настоящий повелитель мертвых, женщина! — Сенецион чуть повысил голос. — Читая книгу, можно однозначно сказать, что мой учитель общался именно с Юзоном. Лишь тот в таких подробностях способен описать устройство мира мертвых.
— Звучит не убедительно, старик.
Шифра осторожно коснулась фляги — металл был чуть теплым. Затем она взяла сосуд, поднесла горлышко к губам. В ноздри ударил тяжелый кислый запах.
«Просто не думай ни о чем. Все хорошо. Это же так просто».
Она отхлебнула из фляги. Язык тут же обожгло, по гортани прокатился огненный ком. Сердце учащенно забилось.
— С тобой все хорошо? — спросил старик.
Поставив сосуд на валун, Шифра вскочила, зажимая рот ладонью, и побежала к озеру, где её и вырвало. Желудок крутило, сжимало от резкой боли; тело била крупная дрожь. Когда Шифра разогнулась, казалось, прошла вечность. Часто дыша, она вернулась к Сенециону. Тот с надеждой посмотрел на неё.
— Вода отравлена… Ничего не получилось… Мне жаль…
— Все хорошо, — он опустил голову.
Шифра со злостью ударила кулаком по рядом стоящему сталагмиту. Лица на стенах пещеры словно насмехались над ней.
— Может, надо подождать немного, — сказал старик. — Потом воду пропустим сквозь одежду, как через фильтр. Понимаешь?
Она кивнула. Рот по-прежнему жгло. Язык превратился в неподвижный камень. Потребовалось некоторое время, прежде чем удалось выдавить из себя хоть один звук. По началу Шифра боялась, что выпила слишком много отравленной воды и сейчас умрет, но перкуты сменялись перкутами, а она не чувствовала изменений.
— Жаль, не узнаю, что случилось с Фабрициусом, — вздохнул старик. — Удалось ли ему вернуться в Юменту? Хотелось бы верить, что он выжил.
— Даже после того, как он тебя чуть не убил? — спросила Шифра, заплетающимся языком.
— Просто он оказался слаб духом. Не надо его винить.
Шифра взяла нож с нанизанным на лезвие существом из озера. Пахло оно не лучше фляжной воды, кожу покрывала густая слизь. При одной мысли приготовить уродца к горлу подкатывал тяжелый ком.
— Убей меня, — заявил старик.
Повисла тяжелая тишина.
— Что? — непонимающе спросила Шифра.
— Я все равно умру. Посмотри на мои пальцы. — Он поднял руки. — Видишь, как почернели? Я пытаюсь ими пошевелить, но не получается. А нога? Ты видела мою ногу? Не надо строить иллюзий, женщина. Мне конец.
Внутри нее росла черная злость. Она отводила взор от старика, но едва взгляд падал на него, в груди вскипало нечто несправедливое, яростное. Проклятье! Да она возилась со смертным уже третий анимам, выхаживала, кормила с рук, а в благодарность этот дурак просит убить его!
— Ты выживешь, — бросила Шифра.
— Зачем обманываешь себя? Сами боги не хотят тебя выпускать из пещеры — не это ли доказательство? Ты ничего не сможешь сделать. — Сенецион замолчал, глубоко дыша. Затем продолжил: — У нас закончилась и еда, и вода. Поэтому будь милосердна — убей меня быстро. Не заставляй страдать, умоляю Безымянным Королем! Возьми нож и пронзи мне сердце.
— Нет.
— Пожалуйста!
— И не проси, — сказала Шифра.
Она сосредоточенно крутила ножом, разглядывая умершее существо. В голове вертелась лишь одна мысль: «старик прав». Сколько бы ни пыталась отогнать её — ничего не получалось. Сенецион продолжал что-то говорить ей, но Шифра не слушала.
«Мне нужно все хорошенько обдумать. Я не могу сдаться!»
— Женщина, посмотри на меня! — закричал старик и схватился за сердце. Его грудь часто поднималась. — Ты же сама рассказывала про заветы, выбитые в пещере! Ваш бог не даст тебе уйти отсюда, пока я жив!
— Помолчи, — сказала она. — Я не убью тебя. Даже не проси. И на этом разговор закончен. Когда тебе станет лучше, сам удивишься тому, что сейчас выпрашивал. Уж я-то знаю, достаточно пожила.
Шифра поднесла лезвие к жар-камню, пламя принялось лизать тушку существа. Жир капал на огонь, с шипением взвивался черными чадящими дымками. Рот наполнился слюной, в желудке заурчало.
