И я почувствовала запах… кофе?

Мой будильник на прикроватной тумбочке заверил меня, что сейчас только начало седьмого утра. И в моей квартире стоит аромат кофе. Я вышла из спальни, даже не потрудившись надеть халат. В конце концов, в девяти мирах был только один человек, который мог сварить кофе в моей квартире.

Локи стоял в гостиной, глядя на низкие серые облака над озером, его черный плащ развевался позади. Боевая броня, подумала я, и мое сердце сжалось от странной боли.

— Привет, красавчик, — тихо поздоровалась я.

Он повернулся ко мне с улыбкой, которая не достигла его темных глаз.

— Смертная женщина, — сказал он. — Я хотел бы поговорить с тобой.

Ох, дерьмо.

Мне стало холодно. Я не видела его почти неделю, с тех пор как узнала, что сдала экзамены, с тех пор как мы той эксцентричной ночью пили мед Одина. Пять ночей — не такой уж большой промежуток между визитами, но я скучала по нему, тем более что планировала провести неделю после экзаменов, трахая его до забвения. Я решила, что он дает мне время прийти в себя после экзаменов и путешествия к Иггдрасиль. Но теперь я подумала, что между нами произошло что-то еще, что-то, что я упустила, и мой желудок болезненно сжался. Это из-за меня, подумала я, и мое сердце бешено заколотилось. Я была слишком сумасшедшей, слишком нервной из-за экзаменов. Из-за всего.

Он устал от меня.

Я подошла к нему, обернув руки вокруг его талии. Его спина напряглась от моего прикосновения. Я поняла, что боюсь того, что он может сказать, поэтому прижалась губами к его губам прежде, чем он смог заговорить. Его язык заполнил мой рот, а руки пробежались по моему обнаженному телу.

Мы отстранились друг от друга, и он закрыл глаза. Я потянулась к нему, проводя пальцем по его щеке. Его лицо повернулось ко мне, откликнувшись на прикосновение. Он вздохнул, и я провела пальцами по нежному изгибу его шеи, по плечам и вниз по груди. Я снова поцеловала его, на этот раз сильнее, притянув к себе.

— Женщина, — прошептал он хрипло.

— Хмм, — произнесла я, толкая его назад.

Он шагнул к дивану, и я нажала на его плечи, заставляя сесть. Затем я встала на колени, оседлав его. Его глаза расширились, и он схватил меня за бедра, удерживая на месте.

— Я здесь не для этого, — прорычал он.

— Хм, чертовски плохо, — сказала я, наклоняясь, чтобы провести языком по напряженным линиям его шеи. — Потому что у тебя это очень хорошо получается.

Я выгнула спину, уткнувшись лицом в выпуклость моей груди, и он застонал. Его руки сжались вокруг моих бедер.

— Ты очень отвлекаешь, — сказал он хриплым голосом.

Я улыбнулась.

— Только представь, как бы я отвлекала тебя, если бы ты был голым, — сказала я, проводя пальцем по его кожаной броне.

Он одарил меня странной полуулыбкой, откинулся назад и закрыл глаза. А потом он оказался голым, пот блестел на его худой мускулистой груди.

— Намного лучше, — прошептала я, прижимаясь губами к его губам, когда потянулась вниз, потираясь о головку его члена, направляя ее внутрь себя. Его бедра прижались к моим, и мы оба ахнули, когда он вошел в меня.

Я скучала по этому, подумала я, вздыхая и целуя его. Я скучала по нему. Всего прошла неделя, и, черт возьми, я так скучала по нему. Я схватилась за спинку дивана и прижалась к нему бедрами, пока мы оба не стали тяжело дышать. Наши тела искрились электричеством, когда свет восходящего солнца танцевал на стене позади дивана.

Жар между нами пробежал по моему телу, набухая и нарастая, пока все, что я могла чувствовать, все, что я могла ощущать, все, что я могла пробовать — это он, его сладкое тело подо мной, его дым и соль на моих губах и языке. Я ахнула в его рот, когда оргазм накрыл меня, оставляя меня дрожащей, цепляющейся за его грудь.

Его дыхание было хриплым и неровным, ощущаясь на моей шее. На мгновение мы оба замерли, и он обнял меня, глубоко дыша в мои волосы. Затем он схватил меня, держа бедра достаточно крепко, чтобы оставить синяки, и вошел в меня, так глубоко и так быстро, что я ахнула, откинувшись назад, предлагая свое тело ему, когда он наполнял меня.

Его пальцы переместились на мою талию, и я почувствовала, как его тело задрожало, когда он яростно вошел в меня. Он вскрикнул, закрыв глаза, произнося хриплым голосом странные, гортанные слова, языка которого я не знала.

Что это было, черт возьми? — подумала я, когда он уткнулся мне в шею, его плечи дрожали. Я закрыла глаза, прижимаясь к нему, чувствуя его скачущий, неровный пульс. Я держала его, обхватив руками грудь, ногами талию, пока его дрожь не утихла, пока его дыхание не стало глубоким и ровным.

— Кофе? — спросила я.

— Пожалуйста, — сказал он хриплым голосом у моей шеи.

Я улыбнулась ему, когда встала, но он отвернулся от меня к окну.

Когда я вернулась в гостиную, он был одет в джинсы и мягкую, темную рубашку.

По крайней мере, это не доспехи, подумала я, подавая ему кофе в кружке из кафе «Верхние Земли» и садясь рядом с ним, кладя голову ему на плечо.

— Спасибо, — сказала я. — За кофе.

Он не ответил, и я глубоко вздохнула.

— Ты хотел поговорить? — спросила я, понизив голос и обхватив руками кружку.

Он вздохнул и наклонился ко мне, зарывшись лицом в мои волосы, глубоко дыша. Он долго молчал, наши груди вздымались и опускались в унисон, мое сердце дико трепетало.

— Это может подождать, — сказал он, наконец, его голос был мягким и низким.

Мои плечи немного расслабились. Я открыла рот, чтобы спросить, что за резкие слова он произнес на незнакомом языке, но момент показался каким-то хрупким, и я передумала, сказав совсем другое.

— Итак, я еду в Исландию.

Он не ответил.

— Ну, ты понял, в Исландию, — повторила я. — Дом викингов?

Его губы сложились в слабую улыбку.

— Да, я знаком с Исландией.

— Ну, я пробуду там три недели. В Рейкьявике. Ты мог бы показать мне достопримечательности. — Я провела пальцами по его шее, нежно потянув за мочку уха.

Локи ничего не ответил. Восходящее солнце было ярким, блестящим диском, затемненным быстро движущейся толпой облаков, а затем вновь появившемся. Я перестала играть с мочкой его уха и положила руку ему на грудь, чувствуя слабую глухую вибрацию его сердцебиения. Он притянул мою руку к своему рту, нежно целуя мои пальцы.

— Спасибо, — пробормотал он. — Наслаждайся Исландией.

— Увидимся там, — сказала я, когда он исчез. 

Мой рейс вылетел из аэропорта О’Хара десять дней спустя. За эти десять дней я больше не видела Локи и старалась не думать об этом, хотя обычно я виделась с ним, по крайней мере, раз в неделю, а в начале апреля это случалось почти каждую ночь. Мне нужно было просто обхватить пальцами кулон и думать о нем, чтобы он появился.

Я села на кровати и обхватила пальцами кулон.

— Я уезжаю завтра, — прошептала я пустой комнате. — Я бы хотела тебя видеть.

Ничего. Я вздохнула и прислонилась головой к стене, глядя на картину, которая так напоминала мне его доспехи. Может, надо зажечь свечи? Я встала с кровати, зажгла свечи, сняла пижаму. Села обратно на середину кровати и обхватила кулон обеими руками.

— Я скучаю по тебе, — сказала я.

Мои слова эхом отразились от стен. Ничего. «Я хотел бы поговорить с тобой», — сказал он. Но почему? Что случилось? Что я сделала не так? Я отрицательно покачала головой. Он Бог, сказала я себе. У него куча дел. Политические интриги. Битвы.

Его жена.

В отчаянии я стукнула кулаком по подушке и встала с кровати, чтобы посмотреть, не осталось ли у меня снотворного. 

Мое сердце воспарило, когда я спустилась с трапа в Рейкьявике. Это был мой первый международный рейс, моя первая поездка за пределы страны. На самом деле, моя первая поездка куда угодно, кроме Калифорнии и Чикаго. И, возможно, одной ночи в Берлине.

Как только я вошла в яркий, сверкающий аэропорт Рейкьявика, то почувствовала, что с таким же успехом могла бы носить большой, блестящий значок: «ОФИЦИАЛЬНО ВЗРОСЛАЯ». Я нашла багажную квитанцию, поймала такси и зарегистрировалась в гостиничном номере сама, неся новую красную сумку и соответствующий чемодан.