Я заозиралась по сторонам, но никого не обнаружила. Обращаясь неизвестно к кому, я пробормотала:

— Но… у него документы… С печатью.

— Филькина грамота, — прыснул тот и, клянусь, как будто курлыкнул.

— Тогда дело дрянь. Была б возможность, уж я б его проучила.

— Так в чём проблема?

— Нет плана, времени и той же самой возможности.

— Ну, времени всегда не хватает. А вот с остальным могу подсобить.

— У нас итак проблем, хоть отбавляй, не хватало ещё одной… — меня начала раздражать невозможность видеть собеседника, — Эй, раз уж ты предлагаешь свои услуги, хотя бы покажись. Явись во всей красе, так сказать.

— Боюсь, если я это сделаю, от моей красоты, у тебя может помутиться разум, поэтому приходится конспирироваться. А вообще, я и так здесь, на виду.

Я вновь огляделась. Чувствуя себя полной дурой, даже перегнулась через мост и взглянула вниз. Никого. Лишь сонные чайки плавно покачивались на волнах.

— Ну? — нетерпеливо поторопил голос.

Я пожала плечами. Звук шёл откуда-то снизу и сбоку. Я повернула голову в ту сторону, думая, что упустила нечто важное. Неужели, я настолько слепа? Перед собой я видела лишь жирненьких голубей, праздно разгуливающих по пирсу.

— Прекрати со мной шутки шутить и покажись!

Послышался вздох. А после случилось нечто странное. Отделившись от своих собратьев, вперед вышел самый тощий и облезлый голубь из всех когда-либо мною виденных. В остальном самый обыкновенный, вот только…

— Ну? Чё уставилась? Голубей что ли говорящих не видела? — невинно похлопал он жёлтыми, как янтарь, глазками. Я зажала рот, чтобы не закричать. Покачала головой. Даже на Альянсе мы ни разу не встречали говорящих животных, а особенно нагловатого вида гулек. Я проморгалась. Но уставившаяся на меня с прищуром птица не исчезла.

— Брр. Кажется, сотрясение мозга даёт о себе знать. Кажись, рассудок совсем помутился, — тихо пробормотала я. Но пернатый услышал.

— Да, точно, совсем тук-тук, — он для наглядности постучал крылом по сизой головке, — Спешу заверить, я настоящий. Хотя и не совсем голубь. На самом деле я прекрасный юноша. Но всех секретов выдавать не стану. Это большая тайна.

Я взяла себя в руки.

— Хорошо, и как же тебя величать? О Несравненнейший? Мистер не совсем голубь? Пернатая говорилка? Или может…

Голубишка нахохлился. Варианты ему явно не нравились. По крайней мере, последние два.

— Мне, конечно, было бы приятно, если бы ты использовала первое прозвище. Но я парень простой. Поэтому, зови меня так же просто: Шурик.

***

Я не сдержалась и прыснула.

— Шурик? Славное имечко! Ты не из России, случайно, пролётом?

Голубь нахмурился.

— Я путешествую сквозь время и пространство. Так что мне не составит труда попасть туда, куда ты говоришь. Но нет. Моё имя древненесское. Оно означает: «странник». И я им очень горжусь! — он кинул грозный взгляд. И я снова хихикнула. До чего забавно было видеть разъярённую гульку.

— В таком случае, рада познакомиться, засланец из Древней Нессии. Я Настя, Наха или нахур. Прозвище это хоть и не имеет исторического значения, но с хитрецой. Ведь нахур — это китайский голубой баран. Голубой, как небо или Боря Моисеев.

Голубь ухмыльнулся.

— Что ж, Нахур, у меня к тебе есть деловое предложение.

— В чём оно заключается?

— Действуя вместе и следуя составленному мной гениальному плану, мы освободим пушков и проучим браконьера! — он призывно вскинул крыло. Я в недоумении спросила:

— Океей. А тебе то от этого какой прок?

— Не терплю несправедливость и жестокое отношение к братьям меньшим. А от Ахмеда этим дерьмом несёт так, что впору задохнуться, — я покосилась на гульку, которая была не намного больше того же самого пушка, — Короче, ты со мной?

Немного поколебавшись, я кивнула.

— Отлично. Наконец-то хоть один нормальный человек выискался. А то мне уже поднадоело откачивать хлопнувшихся в обморок или уверять не обращаться за психиатрической помощью. Никак не могли поверить бедолаги в мою реальность. Несчастные создания. Не понимают, что в мире нет ничего невозможного. Так атеисты не верят в Судьбу и даже, когда сталкиваются с ней лицом к лицу, отступают перед своим предубеждением лишь на время. А после возвращаются в омут своей слепоты и неверия. Я что-то отвлёкся. Так вот, я очень рад, что мы с тобой встретились, потому как я заколебался торчать на этом пирсе битых шесть лет. Теперь я понимаю, что то было не напрасно. Я подметил вас с сеструхой ещё вчера, но решил пока не вмешиваться. Конечно, был риск, вас упустить, но сам Рок свёл нас вместе.

— Целых 6 лет? Я всегда считала, что голуби примерно столько и живут. Зачем же ты так целенаправленно почти всю свою голубиную жизнь…

— Говорю же! Я не могу раскрыть всех карт, тогда я лишусь флёра таинственности. И, к твоему сведению, голубь обыкновенный подкласс веерохвостые чувствует себя великолепно вплоть до 15–20 лет.

Я почувствовала себя уязвленной. В первый раз мне довелось выслушать лекцию от существа, которое доставало мне от силы до половины берцовой кости.

— Ладно-ладно, не умничай. Лучше выкладывай свой план.

— Да, план. Слушай меня внимательно! Ничего не упусти! — я склонилась к самой земле, чтобы губкой впитать каждое слово. Шурик пристально посмотрел в глаза и произнёс, — Мой удивительный, неподражаемый план состоит в следующем: я отвлекаю, ты спасаешь!

— Что? Это всё? А как же детали? Нюансы, если всё пойдет наперекосяк?

— К чему строить планы, если они никогда не срабатывают? А о деталях подумаем в процессе! — сказал и упорхнул. Вернее, мне так показалось. Спустя мгновение, я почувствовала ощутимый толчок в спину. Это гулька, обладающая, как выяснилось, не дюжей силой, вытолкнула меня из столбового укрытия. Делать нечего, придется импровизировать.

***

Я мышкой юркнула за борт одной из лодок. Отсюда открывался хороший обзор на «притон», назовём его так. Я стала ожидать, когда в игру вступить Шурик. Ожидание не продлилось долго. Сначала я решила, что наползли грозовые тучи, потому, как внезапно солнце скрылось и заметно потемнело, но я помнила, что на небе до сего не наблюдалось ни единого облачка. Когда из тучи стали накрапывать осадки, я разуверилась в естественности явления. То был не дождь, не град, а не что иное, как птичий помёт. А альтернативой тучи служила живая пернатая масса. Шурик собрал целую армию сородичей и теперь был в полной боевой готовности.

— Ну, ребятки, зададим-ка ему жару! — услыхала я знакомый ехидный голосок. Ахмед в недоумении вскинул курчавую голову вверх. Напрасно он в тот момент поглаживал усы. От неожиданности, он дёрнулся и вырвал клок своей кустистой «прелести». Он бы и рад поскорбеть, да выплакаться по поводу утраченного достоинства любого кавказца, да только не дали ему. Прямо в глаз Ахмеду спикировал снаряд. Тот чертыхнулся и пообещал содрать с обидчика шкуру, но то было только начало. Далее воцарился хаос, какой браконьер навряд ли когда-либо забудет. Голуби пикировали на голову, выклёвывали целые клоки доселе густых волос, обстреливали со всех сторон, совершенно не щадя своего врага. Браконьеру оставалось лишь кричать, размахивать руками, на большее ему не хватало скорости и проворности. Я помнила, что и мне отведена роль в сием действе. Вот только выходить из засады и попадать под бомбёжку не хотелось вовсе. Улучив момент, когда Ахмед отошёл поодаль, я перегнулась через край лодки и пошарила на дне. Красть, конечно, нехорошо, но без куска брезента, мне было не обойтись. Пускай хозяин куска ткани считает, что то пошло на благое дело. Прикрывшись парусиной, я крадучись подобралась к клеткам. А что делать дальше — не знала. Просто выпустить зверьков не было смысла, пушки бы затерялись в большом городе, или, хуже того, могли попасть в беду. Я бы и рада свались обратно, в укрытие, да только к чему тогда вся затея? А следовать «гениальному» плану Шурика не получалось, ведь его попросту не существовало! Ахмед меня пока не заметил — не до того бедолаге было. К тому же, он что-то настойчиво искал в телеге. А у десантуры тем временем заканчивались мины в кишечнике. Я осмотрелась вокруг в поисках подсказки, но так ничего не придумала. Это было фиаско.