Душа старика ликовала — он сумел отыскать сына! Да в придачу, смог дать то, чего его дите так страстно жаждало! Старик на коленях подполз к сыну. Свернувшись у его ног, точно верный пёс, он закрыл глаза и спокойно, с чувством полного счастья, умер.

Я понял. Агнец — это жертва. Бескорыстная, не требующая ничего взамен. Похоже, Насте пришлось пройти через то же, что и мне. И она вышла победителем. Сумею ли я?

Я посмотрел на её невинное чистое лицо, омрачённое тревогой и глубокими размышлениями. Судя по взгляду, она не понимала, где находится и что за люди её окружают. Такое состояние нельзя назвать жизнью. Оно напоминало сомнамбулизм. Я должен это исправить! Но как? Старик в притче отрёкся от дома, хозяйства, но по сути ничего не потерял, уйдя в пустыню на поиски сына. Он не был молод, жена давно умерла, так что, по сути, терять ему было нечего. Ему было проще, чем ей. Он отдал сыну всё, что мог предложить: пищу, воду, свою любовь и жизнь. Мне кажется, Настя отдала даже больше. Возможно, она это сделала потому, что знала, у каждого действия есть своё противодействие. Это как у приворота есть отворот, а от проклятия есть панацея. В таком случае, она вверила мне свою жизнь. Я должен был грамотно ей распорядиться.

Но что же требуется от меня?

Из оттопыренного ворота рваной рубашки на груди виднелся меч Аврелия. Символ того, что я являюсь принцем, оковы, связывающие меня с короной, с домом, с семьёй и этой планетой. Но об этом я подумал после. Первой моей мыслью было — стать тем самым заколотым агнцем. Но засомневался, что это было верным решением. Наконец, меня озарило.

— Прости, матушка. Я спутал твои планы непреднамеренно. Сейчас же я осознаю свои действия. Тебе придётся искать другую пешку в своей игре. Я ухожу.

Я встал и направился к порталу. Брат не понимал что происходит, но чувствовал неладное. Я сорвал меч с шеи и выбросил в портал прежде, чем начнут одолевать сомнения. Я всё сделал верно. Она пробудилась ото сна.

***

— Райан, я отдаю тебе свиток. Храни его, как голубка хранит птенца!

— Тонко подмечено, — закивал Шурик.

— Я знаю, мама тебя отыщет, и тогда ты передашь ей свиток. Она разберётся, что с ним делать дальше.

— Но ведь…

— Я больше не принц. Моя роспись ничего не значит. Правители Альянса до сих пор в оковах проклятия, но в будущем не составит труда его снять.

Райан кивнул. Мы с ним крепко обнялись. Треш всё это время стоял в сторонке, как надёжная безмолвная гора.

— Треш, ты отличный парень! Райан, завещаю тебе раздобыть переходник и на долю этого храброго воина. Ждём вас в гости на Земле!

— Раздобуду, так точно! А теперь иди. Люди с факелами приближаются, мы можем не успеть скрыться!

— Да, знаю. До встречи!

Я развернулся к порталу. Во время разворота глаз уловил движение в кустах. Посмотрев туда, я встретился глазами не с диким зверем, а с человеком, что было гораздо страшнее. Половина лысой головы была полностью залита кровью. Главарь разбойников кровожадно усмехнулся. Я заметил нож и понял, что он хочет сделать. Проблема в том, что целился он не в меня. Я рванул вперёд, не думая о том, как отбить нож или подставить наименее безопасную для удара часть тела. Не думал вообще ни о чём. Лишь о том, что могу не успеть…

***

Меня била лихорадка. Температура тела заметно повысилась. Мозг пока был в состоянии думать. И это время я хотел потратить с пользой. Я старался заставить себя не просить о том, что могло разбить ей сердце ещё сильнее. Но не мог. Я говорил то, во что не верил, но верить отчаянно хотел. Я попросил то, что могло спасти мою душу, но уничтожить её. Я был идиотом, эгоистом. Но я не смог поступить иначе. Наши губы слились воедино.

На мгновение я почувствовал боль, но не под диафрагмой и далеко не свою. А нашу, общую. Болело не тело, болела душа. Нож же на мгновение совершенно перестал меня интересовать. Мне показалось, что я в сказке. А в сказках, как правило, счастливый конец.

В животе я ощутил тепло, но не влажное, от крови, а приятное и сухое, как от камина в холодный зимний вечер. На Альянсе не было зим, но именно такие ощущения я себе представлял, когда Райан рассказывал о своих приключениях на Земле.

Она отстранилась. Я хотел схватить её, притянуть к себе и целовать снова и снова. Но силы были на исходе. Глаза защипало. Я с удивлением обнаружил, что плачу. Это было для меня ново и непривычно. Помню, что когда-то сказал тогда ещё семилетнему братцу, когда тот заплакал, увидев прекрасное, но несчастное дикое животное в клетке:

— Не стыдись своих слёз. Они не признак слабости, а доказательство того, что у тебя есть сердце.

Я подумал, что плачу уж никак не оттого, что умираю. Какая к чёрту жалость к себе? Смерть — пустяки, мелочи. Настоящим горем казалась потеря. Стоило представить, что мы никогда боле не посмотрим друг другу в глаза… Мысль об этом была невыносимой!

Последняя фраза далась с трудом. Уверен, она не услышала концовку. А я так хотел сказать, что люблю её! Свою принцессу! Чтобы она знала это… Хотя опять же, это бы причинило новую острую боль. Любовь сковала бы её наручниками, как меня когда-то брак. Но теперь это не важно. Глаза закрылись. Теперь уже навсегда.

Свет, такой невероятный, ослепительный свет! Какой мог существовать только на Солнце!

Я парил в воздухе. Своё тело я не видел, но ощущал. Возможно, я был бесплотным духом, но человеческие чувства не утратились. Я мог слышать, видеть, тактильно ощущать. И видел я перед собой белоснежную лошадь. Именно от неё исходило столь пронзительное сияние. За спиной у лошади были крылья: одно белое, другое чёрное.

Я сразу узнал королеву пегасов. Я встал на одно колено и низко поклонился.

— Ты проявил себя крайне мужественно, принц двуногих, — приятный женский голос наполнил мою голову. Так происходило всякий раз, когда я вступал в телепатическую связь с представителями копытных. Но никогда прежде я не слышал настолько спокойного, уверенного и благородного голоса.

— Я сделал то, что должен был.

— Ошибаешься. Никому ты должен не был. Как и она. Вы сами взвалили на себя обязательства. И одержали победу. Как над собой, так и над силами зла. Поднимись с колен, Алекс. Мы с тобой на равных!

Я по-прежнему не видел своего тела, но почувствовал, как оно распрямилось и зависло в невесомости.

— И что же теперь будет? Скажи, королева, я умер?

— Умер ты или нет. Решать тебе.

— Делать выбор? В который раз?

— Ты прав, это сложно. В первую очередь ты должен сказать мне: достоин ли ты жить или нет.

— Но как я могу…

— Твоя возлюбленная однажды уже доказала, что достойна быть тем, кем является. Я подарила ей своё благословление. Я поцеловала её в губы. А она, в свою очередь тебя. Именно поэтому мы с тобой сейчас беседуем. В противном случае, ты давно бы погиб.

— Но я не понимаю, как это возможно… Нож попал в солнечное сплетение. Летальный исход очевиден. В настолько сильную магию я не верю. А ведь я постигал магическое искусство долгие годы. С юных лет я зарубил себе на носу: человека воскресить нельзя!

— Верно, нельзя. Но ведь ты ещё не умер. Или ты этого хочешь?

— Нет!

— Ну вот видишь, выбор ты уже свой сделал. Теперь докажи, что достоин такого великого дара, ниспосланного богами, как жизнь!

Я задумался. Бред какой-то. Достоин я или нет, решать не мне. И никому из тех, что меня знает. Враги пожелают смерти, друзья — жизни. И тут уж ничего не поделаешь.

— Прости, моя королева, но ответа я не знаю.

— Что ж, тогда я оставлю тебя на некоторое время. Надеюсь, когда я вернусь снова, ты будешь готов.

— Нет, стой, не уходи!

— Да?

— Я ведь не дам ответ ни в следующий раз, ни через год, никогда! Я не настолько могущественен и мудр, чтобы приравнивать себя к Судьбе или Року! Только в их власти решать вопросы жизни и смерти. Я не более чем пылинка. И если от одной пылинки миру может стать лучше или хуже… Что ж, я не знаю, куда склонится моя чаша весов. Я лишь хочу, чтобы всё было по справедливости.