— Может, целителей позвать?

— Не помогут, — тихо отозвался маг. — Это лихоманка.

— Кто?

— Их по-разному называют. Лихоманки, лихорадки, трясовицы. Вряд ли ты слышал о них, они нападают только на людей, мучают их, вызывают жар, ломоту в костях, удушье, бессонницу — да много ещё чего малоприятного. А это — лихоманка Невея, старшая из двенадцати мерзких сестёр. Она всех хуже. Её называют Мертвящая, потому что встреча с ней заканчивается для человека смертью. Где Даня могла её подхватить?..

Егор, уперев руки в бока, зажмурился. Лихоманки — злые духи, чудовищные порождения Граней, несущие людям болезни и смерть. Обычно они были заперты по ту сторону, но порой вырывались в мир живых и жадно искали себе всё новые и новые жертвы, мучая людской род. Колдун знал это, видел сейчас своими глазами. Даниэль становилось всё хуже. Девушка начала бредить, звала маму, постоянно просила прощения, кого-то прогоняла, срываясь на бессвязный шёпот. Она умирала. И даже капля лисьей крови не могла ей помочь, лишь продлевала агонию. Лицо Даниэль стало восково-жёлтым. Только слабо шевелящиеся губы ещё свидетельствовали, что она жива. Рядом суетился перепуганный Род. Ещё никогда Белому волку не было так плохо и тошно от своего бессилия. Он не задумываясь пошёл бы в Грани, чтобы вернуть умирающую девушку. Но что это за чёртовы лихоманки?! Как с ними бороться?! Как спасти Даню?! … Мужчина отчаянно глянул на побледневшего колдуна.

— Чего ты стоишь?! … Сделай хоть что-нибудь!!!

Егор резко выдохнул и словно очнулся, быстро велел оборотню:

— Принеси свечи. На кухне в нижнем ящике.

Род, шатаясь от страха за девочку, бросился из комнаты. Шарил в указанном ящике, в упор не замечая длинных белых свечей. Когда волк, наконец, появился в дверях, то остолбенел. Даня лежала на тахте. Кровать, уменьшенная магией до кукольных размеров, стояла на окне, а на открывшемся полу красовалась уродливая пентаграмма. И нарисовал её Егор! А это значило только одно: он был не просто боевым магом, он был некромантом!

Колдун спокойно встретил мгновенно ставший чужим, ненавидящий взгляд оборотня, забрал свечи, расставил их по углам рисунка и сказал:

— Когда пентаграмма начнёт светиться, положи Даниэль в круг и, чтобы ни случилось, не заходи внутрь, пока линии красные.

Волк, поджав губы, смотрел на мужчину и ничего не говорил. А Егор снял с бредившей девушки влажную от пота майку, сунул в карман и ушёл, тихо закрыв за собой дверь.

Прошёл час, может быть, два. Даниэль уже едва дышала. Род прижимал к себе худенькое тельце и не сводил глаз с пентаграммы. За это время он передумал разное: от ненависти к обманщику Егору, оказавшемуся некромантом — лютым врагом оборотней, до мысленной мольбы тому же колдуну поторопиться, когда девушка в руках обмякла и перестала дышать. Наконец, по линиям пробежали красные всполохи. Волк, не колеблясь и не сомневаясь, положил Даниэль в круг и вышел за его границу. Громко затрещали свечи, жёлтое пламя трепетало, словно живое, и рвалось вверх. Над неподвижной девушкой заклубилась сизая дымка. Сначала это было похоже на маленький бесформенный сгусток, но чем больше проходило времени, тем шире расползался этот необычный туман и тем отчётливее форму он приобретал. Род различил длинные руки со скрюченными пальцами, горбатую спину, видел, как неохотно покидает тело Даниэль уродливая женская тень с развевающимися космами. Невея явно не желала отпускать свою добычу. Когда лихоманка полезла обратно, расползаясь по груди девушки сероватым пятном, оборотень едва сдержался, чтобы не броситься на неё. А потом дух замер. Род видел, как тень склонила голову сначала в одну сторону, затем в другую, словно рассматривала что-то интересное. Невея перестала цепляться за девушку, отпустила её и словно втянулась в невидимую щель в воздухе. Едва тень исчезла, пентаграмма погасла. И наступила тишина. Именно она заставила волка опомниться. Род вздрогнул, приходя в себя, и огляделся по сторонам. Оборотню казалось, что с начала ритуала прошло несколько минут, но когда он случайно глянул на часы, то увидел, что уже далеко за полночь, что свечи не погасли, а сгорели почти полностью, превратившись в островки расплавленного воска. Лишь в воздухе витал запах огня, свечей и серы.

Мужчина осторожно ступил в круг, поднял холодную девушку на руки, приложил ухо к груди и с надеждой на чудо прислушался. Спустя мгновение он облегчённо выдохнул и даже улыбнулся: Даниэль едва заметно дышала, а на виске осторожно пульсировала голубая венка. Напряжение, томившее оборотня последние часы, наконец, спало. Сейчас Род был уверен, что Даня поправится. Заметив, как дрожит девушка от холода, он торопливо достал из шкафа чистое бельё. Мужчина аккуратно переодевал Даниэль, стараясь несильно тревожить её. Его нисколько не смущала нагота девушки. Оборотням часто приходилось перекидываться из одной ипостаси в другую и щеголять голым задом. По крайней мере, реакция на обнажённое тело у зверолюдей была несколько другая, чем у остальных рас. Волк смотрел на Даню, чувствуя тревогу и волнение, может быть нежность, но только не вожделение. Он уложил девушку на тахту и прикрыл дрожащие плечи лёгкой простынёй. Сам присел рядом.

Спустя некоторое время Даниэль открыла глаза:

— Род?..

— Да, родная? — оборотень склонился ближе, чтобы ей было легче говорить.

— Пить.

— Сейчас.

Мужчина осторожно поил девушку из ложки, придерживая голову. Даниэль сделала несколько глотков и тут же уснула. Волк не отходил ни на шаг, прислушиваясь к её дыханию, сначала слабому, прерывистому, потом уже более ровному и спокойному. Они дышали в унисон. И непонятно было: то ли лёгкие вдохи-выдохи Дани умиротворили Рода, то ли уверенное дыхание мужчины вытянуло за собой и выровняло сбивающееся дыхание девушки.

Ещё через час пришёл Егор, бледный, грязный, с непривычно дрожащими руками. Увидел мрачного Рода в дверях комнаты и словно окаменел, готовясь к худшему:

— Даня?..

— Всё хорошо. Ты успел, — поспешил успокоить колдуна оборотень. — Я переодел её и уложил спать. Она только пить просила.

Егора отпустило. Он шумно выдохнул и, кивнув, ушёл в ванную. А Род отправился на кухню, поставил чайник на плиту и, занятый своими мыслями, механически насыпал заварку в кружку…

Маг тряхнул влажными после душа волосами и устало опустился на табурет, благодарно кивнул оборотню за горячий чай:

— Спасибо.

Белый волк хмыкнул:

— Ну что, Егор, наверное, нам нужно поговорить?

— Давай поговорим, — пожав плечами, согласился колдун.

Он отпил глоток чая и чему-то улыбнулся. Род тем временем сел напротив:

— Кто ты?

— Маг с несколькими дарами, один из которых — Смерть, — спокойно ответил мужчина.

— Ты знаешь, о чём я спрашиваю! — повысил голос волк.

Егор вздохнул, делая очередной глоток:

— Архимаг (звание, присваиваемое самым сильным волшебникам, — Прим. авт.). Легче стало?

— Нет! Это ещё хуже! — рявкнул Род и взъерошил отросшие светлые волосы. — Архимаг в городскую тюрьму никогда не попадёт. Как минимум — казематы Тайной канцелярии. А значит, ты оказался в Виридийской тюрьме неслучайно. И так вовремя прогремел этот взрыв!.. — волк догадался. — Дело не в блатном?!. Цель всего этого не какой-то криминальный авторитет, а… я?

Егор молчал, не мешал оборотню строить предположения.

— …Теперь понятно, почему нас во время погони не задела ни одна пуля и ни одно заклинание.

— А может, просто повезло? — не удержался от поддёвки маг.

— Сейчас я понимаю, почему над Себатанской пущей не было ни одного пак-ана и автолёта. Нас и не должны были найти. Да?

Колдун неопределённо повёл плечом.

— Неужели это всё ради меня?! — искренне удивился оборотень. — Зачем?

— Белые волки очень скрытные.

Казалось, даже голос мага изменился. В нём отчётливо звучали новые нотки — жёсткие, властные, так не вязавшиеся с весельчаком Егором.

— … Секреты Ледяных волков, своих ближайших сородичей, вы храните надёжно. С вашими волхвами встретиться невозможно, свои капища вы прячете в самых непроходимых чащах, в тысячелетних льдах, где никогда не ступала нога человека. Даже мёртвые молчите, сбегаете в белёсые Грани, унося бесценные знания.