Он пошевелил руками: сжал и разжал кулаки. Нет, все-таки немного теплее здесь было: чувствительность возвращалась. Еще бы ноги согреть.
На стене у двери висели рога — и Алекс накинул повод Рока на один из них. Попытался завязать узел — вышло со второй попытки: чувствительность возвращалась не сразу. Пока вязал, шепнул Року:
— Это рога. Рога вообще никто не ест, понял? Даже ты.
Рок фыркнул.
— Даже. Ты, — повторил Алекс, глядя ему в глаза. Отпустил наконец повод и прошагал в полумрак — искать Эрретту.
Та обнаружилась на деревянном возвышении в центре шатра. Возвышение, похожее на сцену — ну, точно цирк! — было завалено подушками и шкурами. Посреди подушек стоял стол, такой же круглый, как весь этот дом. Она сидела за столом, задумчиво возила по нему пальцем.
Алекс подошел ближе и разглядел на столе мелкие кости, очень похожие на те, что обычно находятся в фалангах человеческих пальцев.
"Безотходное производство, — подумал он. — Черепа — на колья, пальцы — на стол... Интересно, куда остальное девают?"
Впрочем, куда больше костей его сейчас интересовали шкуры с подушками. Он взобрался на сцену и сел напротив Эрретты так, чтобы максимально в них зарыться, а главное — спрятать ноги. В ногах как раз начало покалывать — значит, отходили от холода. Алекс знал: скоро придет боль. Но это хорошая боль — с ней возвращается чувствительность.
“В последнее время одна беда с этими ногами, — подумал он. — И с чувствительностью. И с чувствительностью ног…”
— Алекс, — позвала наконец ворожея, потому что пауза затягивалась: он слишком долго думал о ногах. Или не думал ни о чем, постепенно согреваясь и отключаясь? Иногда Алексу казалось, что он мог бы уснуть даже стоя. А сейчас он сидел на мягких подушках и даже сунул ноги под тяжёлую пушистую шкуру.
— А? — включился он обратно.
— Ты уже говорил с Хранителем?
— Не, пока только с каким-то другим мужиком, — честно ответил Алекс, пытаясь незаметно натянуть ещё одну шкуру на плечо. — Злой такой мужик, пытался меня выгнать.
— Злой? — подняла брови Эрретта и улыбнулась. Кажется, догадалась, о ком он говорит. И кажется, поняла шутку — тот парень был каким угодно, только не злым.
И все-таки хорошая улыбка у этой великанши. Неожиданно открытая. Все другие колдуны и прочие шарлатаны обычно, наоборот, прячутся в дыму и капюшонах, а эта — сидит, смотрит в глаза, улыбается. И несмотря на полумрак и танцующие тени на стенах, видно всё хорошо. Даже некоторые цвета.
“А может, она отличается от остальных? Может, умеет колдовать по-настоящему? — задумался Алекс и тут же мысленно фыркнул себе в ответ. — Она ворожея, не колдунья! Если что-то и умеет по-настоящему — то разве что ворожить”.
Да и что теперь искать магию?
Он продолжает искать по инерции. Дороги домой давно нет.
Двенадцать шагов не пройти обратно, никак.
Она, не глядя, смела кости в на край стола, уперлась в него локтями, заговорила серьезно и очень тихо, будто раскрывала страшную тайну:
— Никто не может пройти через лес. И никто не знает, что там происходит. Что-то страшное. Когда Хранитель пришел за советом ко мне, я предложила позвать на помощь того, кто должен знать. Тебя.
— Что-то страшное… — пробормотал Алекс. — А конкретнее? Там кто-то ходит? Воет? Кусается? Сидит в пещере, поёт песни, выпрыгивает из зарослей на путников или заманивает всех в чащу? Оно большое, маленькое, зеленое, мохнатое, зубастое… О чем или о ком мы сейчас говорим? Страшилки будешь рассказывать другим посетителям, я здесь не за этим.
Она приподняла брови. Ответила снова с насмешкой:
— Ты здесь, чтобы согреться. И наверное, голоден. Хочешь есть?
— Если вот это, — кивнул Алекс на косточки, — то нет, спасибо.
Она сделала движение, чтобы подняться, но тоже скользнула взглядом по костям — и замерла. Всмотрелась внимательнее, и что-то изменилось в её взгляде.
— Ты не переживай, — осторожно сказал Алекс. — Я не съем — так конь съест. Он всё ест. Мне даже за рога твои боязно. Ну, не твои, а те, которые там, висят... Эй! Аллё!
Он подался вперед и щелкнул пальцами, привлекая внимание:
— Поговори со мной, ворожея!
Эрретта подняла взгляд, снова улыбнулась:
— Извини, мрачные мысли.
— Не надо мне врать, — холодно предупредил Алекс. — Что ты в своих костях высмотрела? Ну, не твоих, а этих, — кивнул на стол, — чьими бы они ни были...
— Я не бросала расклад, — задумчиво ответила она. — Не просила ответа. Зачем и на какой вопрос ответили кости, не знаю…
— Что там? — с напором спросил он.
— Огонь, — медленно сказала она. — Смерть. Скорбь.
— Да что ж такое! — возмутился Алекс. — Опять огонь! Ты не поверишь, Эрретта, как мне надоело, что вокруг всё горит! — и тут же переключился. — Так что ты говорила насчет еды?
— Алекс, — снова позвала она, — ты услышал всё, что я сказала? Я видела смерть.
— Ну, перед смертью надо ж нормально поесть! — кивнул он. — А кости коню отдадим!
Она смерила его ещё одним странным взглядом, тяжело вздохнула, так же тяжело поднялась и протопала куда-то еще глубже, во мрак. Вскоре вынырнула оттуда с миской. В миске оказалась холодная каша, но Алекс даже был рад, что не какая-нибудь мясная похлебка. Потому что вопросы типа, откуда кости, и чьи черепа, и где все остальное, его до сих пор интересовали.
Он тут же схватился за ложку, а Эрретта снова ушла и вернулась уже не с миской — с тазом. В нем было ещё какое-то месиво — для Рока. Алекс успел заглянуть в месиво, пока ворожея проносила его мимо, и определить, что оно, вроде, тоже не слишком мясное. А то еще пристрастится Рок к чему-нибудь не тому — отучай его потом...
Когда она вернулась и вновь села напротив, Алекс, не прекращая жевать, спросил:
— Так большое оно или маленькое, ваш зверь лесной, чудо морское?
— Морское? — она нахмурилась.
— Не слушай меня, — отмахнулся он ложкой и тут же погрузил ее обратно в кашу. — Рассказывай.
— Я не видела монстра, — медленно заговорила она, смерив Алекса очередным странным взглядом. — Хранитель видел. По словам Хранителя, монстр огромен: больше человека, больше великана. В лохмотьях, в перьях, с острыми зубами, плюется ядом, ревет, как зогр…
