Сам, всё сам.

       Контролировать зверя в себе оборотень не может. Превращаясь — становится совсем другим существом, которому плевать, кто плохой, а кто хороший, который просто есть хочет...

       И всё же.

       Несколько жертв за одну ночь говорят не о силе или скорости. Это говорит о том, что волк не один. Что их, например, трое.

       И напасть на клан — это не смелость. Это юношеское безрассудство. Потому что они — дети.

       Как Зара сказала при встрече? “Неир любит прикидываться злым человеком, но это не так”.

       И понятно теперь, почему его позвали в гости. Тут уж совсем прямо было сказано, и неоднократно: Мерву они не поверили. А в Алексе — заподозрили охотника.

       И детёныш их на дереве сидел не просто так, а потому что они всегда настороже. Всегда ждут, всегда опасаются. Да у них же всё во взглядах видно! Такие в гости не приглашают. Ни чужаков, ни соседей. Только потенциальных жертв.

       И показывают сломанный арбалет.

       — Блин! — припечатал Алекс, остановился на очередном шаге и круто развернулся к Мерву.

       Тот смотрел с опаской, продолжая прижимать к себе арбалет.

       "О да! — сердито подумал Алекс. — Вот так — очень правильно держать!"

       Но сердился он не на Мерва, на себя. Что в очередной раз оказался дураком.

       — Твой фермер, — сказал он и кивнул на карту. — У него дети были?

       — Чего? — спросил Мерв.

       — Дети должны были быть, — сообщил Алекс, — и он мог их обижать. Или собачку. Он мог обидеть собачку. Понимаешь, мой большой друг?

       Во взгляде голубых глаз, которые стали ещё больше, читалось совершенно определённое: “Нет”.

       Но Алекс привык.

       — Или цветы не там сорвать, — продолжил он. — Или не ту молитву Ирхану вознести. Это уже не важно. Разные линии поведения! Если для кого-то страшное преступление — убить человека, то для другого — пнуть собачку. Все зависит от того, кто из них выбирает жертву. От того, кто выбирает, зависит, за что наказывают. Вот почему они у тебя тут не совпадают!

       Алекс замолчал, вновь покосился на карту. Двадцать крестиков. Жертв — больше.

       Плохие, плохие дети. И если всё так, и если это они... Пожалуй, им уже не помочь.

       — Вполне возможно, ты прав, Мерв, — медленно проговорил он. — Вполне возможно…

       — Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, — признался Мерв. — Кроме того, ты постоянно бормочешь, и ничего разобрать нельзя. Но сейчас мне показалось, что я услышал: “ты прав”.

       — Возможно, — напомнил Алекс. — Ещё я сказал "возможно". Всё это, — он кивнул на карту, — может иметь смысл только в том случае, если ты идёшь по следу стаи.

       — Большой? — напряжённо спросил Мерв.

       "Да нет, — подумал Алекс. — Всего трое. Все — дети. Плохие, глупые дети... Зачем им это?"

       Для защиты, сказал бы Неир. И если бы он сразу говорил правду, в это, возможно, Алекс бы ещё и поверил. Но теперь — кто поверит лжецу?

       Вообще-то Алекс привык к тому, что главным лжецом является он сам. А тут — такое разнообразие.

       Будто попал в комнату кривых зеркал. И постоянно натыкается на искажённые отражения. Одно вот, стоит напротив, так растерялось, что до сих пор неправильно держит арбалет. Второе, хитрое и подлое — в скрипучем доме, с двумя собственными копиями чуть поменьше.

       Слишком много отражений и копий. И нет выхода, совершенно нет выхода.

       — Нет, — задумчиво проговорил Алекс, отвечая Мерву. — Наверное, нет... — и встряхнулся. — Но я точно не знаю, с ними нужно поговорить.

       — Поговорить?! — угрожающе переспросил Мерв, и его глаза вновь потемнели, на этот раз — гневно.

       Он набрал воздуха, собираясь то ли возмущаться, то ли доказывать что-то, но натолкнулся на прямой взгляд Алекса, с грохотом швырнул арбалет на стол и возмущенно выдохнул:

       — Ты их знаешь! Ты знаешь тех, кого я ищу!

       "Ну вот, и этот эволюционирует, — мысленно вздохнул Алекс. — Уже не нужно дважды объяснять, что к чему, уже сам догадывается..."

       — Я не уверен, — предупредил он, предостерегающе поднял палец. — Чтоб обвинить людей, нужно что-то большее, чем простая догадка. Потому с ними нужно поговорить. Мне. Не тебе.

       — Выгораживать их собрался? — прищурился Мерв, и глаза стали уже даже не синими — почти чёрными.

       — Послушай… — примирительно начал Алекс, и тут раздался вой.

       Оба развернулись к окну. Выли рядом, в лесу, очень чётко, очень громко, и что-то было в этом вое не так. И лишь через миг после того, как он затих, Алекс понял: выли в два голоса. Просто голоса звучали слишком слажено, чтобы не знающему человеку заметить.

       “Приглашают”, — подумал Алекс, и в этот момент его ударили сзади.

       Он действительно не ожидал от Мерва резких движений.

       И зря.

(Шаг 2. Оборотень)

       Резко сесть было не лучшей идеей — голова тут же отозвалась тяжелой болью и закружилась. Алекс справился с приступом тошноты, прищурился, фокусируя взгляд.

       И вдруг понял, что, должно быть, поэтому он постоянно щурится: привычка. Слишком часто пытается сфокусироваться после ударов в голову.

       "Вот возьму и заведу себе шлем, — угрожающе подумал он. — С рогами!"

       Кому угрожал — неясно. Да и не время было думать об этом. Вообще не время было думать: следовало действовать, и быстро. Правда, что именно делать — тоже неясно.

       Впрочем, к такому раскладу не привыкать. Будет импровизировать. Как всегда.

       Алекс осторожно поднялся, упираясь рукой в стол. На миг перед глазами поплыло, стало совсем нехорошо. Но он выдохнул, выпрямился и, пошатываясь, двинулся к выходу.

       Вышел на крыльцо. Крикнул в ночную тьму:

       — Рок!

       Получилось хрипло и неубедительно. И естественно, никто не отозвался.

       "Ну и ладно, — подумал Алекс. — Так даже лучше..."

       До леса рукой подать. Рок давно уже там. И вполне вероятно, там он будет полезнее, чем если станет бегать туда-сюда.