От Парамана Али в общих чертах слышала, что между Карлом и Лирамель произошла небольшая размолвка, но с чем она была связана, выяснить не удалось. Впрочем, поспешный отъезд из замка и нынешнее состояние кузины говорили сами за себя. Али не знала, как утешить и поддержать ее, потому как тоже покидала родные стены с тяжелым сердцем. Она чувствовала, что надвигается нечто серьезное, и боялась за всех, кто был ей дорог. Этот страх, сопровождавший Али-Нари всю сознательную жизнь, поутих только в последние несколько месяцев: за спиной Карла она перестала опасаться и интриг Совета, и недомолвок Парамана о его планах на будущее. У нее появилась пусть призрачная, но все же надежда когда-нибудь пойти собственным путем. Для Али это было самым большим желанием с детства, и теперь, когда любовь слилась с мечтой в одно целое, она была готова на все, лишь бы ее получить.

Из монотонной какофонии дождя вырвался цокот копыт о каменную брусчатку. Всадник, несущийся по городской площади, примыкавшей к резиденции Лаусенса, напоминал сверху выцветший осенний лист: плащ, выкрашенный в желтый цвет гонца, до того намок, что казался рыжим.

«Что-то случилось, — отстраненно подумала Али и, привстав на цыпочки, успела увидеть, как распахнулись главные ворота. — Надо предупредить Кристиана».

Высокие окна слегка запотели. Прикрыв за собой балконную дверь, она опустила тяжелую ярко-красную занавеску и вернулась в гостиную. Тетушка Фалинор все еще разговаривала с племянником, изредка отпивая из высокой фарфоровой чашки подогретое вино.

— Гонец из замка, — сдерживая волнение, произнесла Али, взглянув на разомлевшего Кристиана. Изо всех сил сражаясь с дремотой, тот полулежал в высоком старинном кресле, вытянув ноги к камину.

— Из замка? — чуть нахмурившись, переспросил он, выпрямляясь. — С чего бы это?

— Лошадь скакала резво? — почти одновременно с ним поинтересовалась Фалинор, ставя чашку на столик.

— Да, — кивнула Али и похолодела: если животное было полно сил после такой сложной дороги, значит, гонец спешил и часто менял лошадей.

— Сейчас узнаем, не стоит раньше времени волноваться. — Встав, Кристиан не торопясь направился к дверям. — Подождите здесь, — обернувшись, попросил он. — Я скоро вернусь.

В повисшей тишине было слышно только потрескивание дров в высоком, украшенном лепниной камине. Немного постояв, Али-Нари села в опустевшее, еще теплое кресло и с надеждой взглянула на герцогиню. Опустив взгляд на сложенные на коленях руки, та задумчиво хмурилась и что-то тихо шептала.

— Вы давно не были в Ровмэне? — спросила Али. Тишина давила на нее, лишая остатков спокойствия.

Моргнув, тетя подняла на нее немного удивленный взгляд:

— Лет десять.

Али-Нари тяжело вздохнула:

— А я не была никогда…

— Нашла о чем печалиться, — улыбнулась Фалинор. — Ты юна и полна сил, посмотришь еще и Ровмэн, и все Королевство в придачу.

— Может быть, — кротко ответила Али и отвела взгляд, боясь, что тетя прочтет по ее лицу те самые драгоценные надежды, которые она так тщательно ото всех скрывала.

Фалинор укоризненно покачала головой.

— Я не хотела говорить тебе этого, — недовольно произнесла она, поджав тонкие губы, — но вижу, что Параман предпочитает оставаться слепым и глухим… Поэтому скажу.

— Что вы имеете в виду? — Али испуганно встрепенулась.

— Думаю, ты и сама знаешь. Только вот огорчу тебя, девочка… Карл тебе не пара. Ведущей линии нужно продолжение, а ты и Лирамель — последние, кто несет истинную кровь Тара. Хочешь или нет, а придется исполнить свой долг перед Родом. И потом, — видя, что Али готова возразить, герцогиня предупреждающе приподняла руку, — сын Лирдана неглуп. Он прекрасно понимает, что если укрепит свои позиции таким браком, то подставится под удар и навредит сестре. Если на первое Карл еще способен, то во втором я сомневаюсь. Лирамель для него как дочь, и он никогда ее не предаст, скорее оборвет свою линию. И Кристиана заставит сделать то же самое — я слышала это собственными ушами. Не веришь — спроси по приезде, если смелости хватит.

Тяжело дыша, Али-Нари вскочила и, метнув на тетю полный возмущения взгляд, выбежала из гостиной. Ей хотелось ответить многое, но она не смела: Карл велел молчать, и Али готова была стерпеть что угодно, лишь бы выполнить его просьбу.

* * *

Подсчитав скопившиеся на столе чашки с остатками кофе, Параман скептически приподнял бровь и пристально взглянул на осунувшееся лицо кузена. После подозрительной гибели одного из дозорных разведчиков Тарэм приказал особо пристально следить за всеми перемещениями и связями Карла, и Параман добросовестно следил. Его соглядатаи были везде — в охране, среди прислуги и даже между учениками-медиками — и тем не менее за месяц слежки не удалось найти ни одной зацепки, которая бы подтверждала подозрения жреца. Сын Лирдана не покидал замок, все его аудиенции были открытыми, исключая Тайную разведку, но у последних имелись фактически те же сведения, что и у адептов Ордена. Всю первую половину дня Карл ежедневно обучал свою маленькую артель, затем до вечера принимал посетителей, а вечером запирался в кабинете и сидел в нем до раннего утра, после чего поднимался к себе, чтобы переодеться и вздремнуть пару часов. Параман был вынужден признать, что, несмотря на всю свою неприязнь к этому человеку, он начинал его уважать. Всего за два года тот каким-то невероятным образом сумел взять в свои руки управление Королевством. Реформы Карла одобрял даже Совет — никто из Глав Десяти ни разу не возвысил голос, все были довольны. И все же сам Параман, да и Тарэм не доверяли регенту: было в его уверенных и планомерных действиях нечто такое, что вызывало внутреннее противление и тревогу.

— Значит, Аармани? — Низкий, немного сипловатый голос заставил Парамана отвлечься от размышлений. Кивнув, он спокойно посмотрел в прищуренные серые глаза двоюродного брата и снова почувствовал, как засосал под ложечкой необъяснимый страх. Будто уловив его тревогу, Карл улыбнулся: — Ты утверждаешь, что в случае угрозы Бартайота будет наиболее уязвима для врага?

— Если, конечно, пророчество не лжет и аллотары действительно восстанут из пепла, они наверняка пойдут тем же путем, что и раньше. Это наиболее вероятный вариант, — сдержанно ответил Параман. Он ждал, что Карл хотя бы на этот раз допустит ошибку, но сын Лирдана реагировал настолько естественно, что даже исходящие от него чувства не выдавали ничего подозрительного.

Карл еще раз перечитал документ, который Параман торжественно вручил ему часом ранее, и мельком взглянул на карту.

— Не согласен, — резко возразил он и, откинувшись на спинку кресла, скрестил на груди руки. — Это было бы слишком предсказуемо. Ты делаешь тот же просчет, что и Арматей когда-то.

— Да ну? — Параман изобразил удивление. — И каков же твой вариант?

— А у меня пока нет вариантов, — спокойно ответил кузен. — Предположения — есть, а вариантов как таковых быть не может, потому что ожидаемые вами события основываются на куске пергамента, а не на фактах. Вот когда получим реальные данные о каких-либо передвижениях в Княжестве, тогда будем предполагать, что хотят наши враги и точно ли они желают именно того, чего вы все так боитесь. Не забывай, — кивнув на карту, добавил он, — прошло две с лишним тысячи лет!

Не найдя, что возразить Параман снова кивнул.

— Хорошо, но если Тарэм все-таки прав… — сдерживая растущее внутри раздражение, процедил он. — Чего нам ждать?

Пожав плечами, Карл повернул голову и бросил тяжелый взгляд на дождливую темноту за окном.

— Вероятно, пойдут морем, — тихо сказал он и, протянув руку, не глядя ткнул указательным пальцем в излучину реки, на которой стоял Тир. — Если, конечно, кораблей хватит…

— Кораблей?

Вновь скрестив на груди руки, Карл посмотрел на него и широко улыбнулся:

— А почему бы и нет?

Услышав в вопросе насмешку, Параман нахмурился и встал. Задерживаться далее не имело никакого смысла: благодаря Тарэму он просто выставил себя на посмешище, и кузен, прекрасно это понимая, воспользовался случаем, чтобы лишний раз его унизить.