— У вас ничего не выйдет, Миэль, — она упрямо сжала губы. Теперь ей было известно, чего на самом деле он добивался от нее и кем был.

— Посмотрим, дочь Лирдана. Посмотрим! Я изучу тебя и подберу ключик — это не так сложно, как кажется. Ты пришла ко мне добровольно, и на эти дни мне дана полная власть над тобой. Это только начало.

Не переставая улыбаться, он вытянул руку и положил холодную ладонь на ее голову. Отпрянув, Лирамель попыталась увернуться, но ноги словно вросли в камень. Как в немом кино, ее жизнь стала с огромной скоростью отматываться назад: дорогое прошлое таяло, бесследно исчезая во тьме…

— Нет! — закричала она и, оттолкнув князя, навзничь упала в черное озеро.

Горы, небо, парящий в алых отблесках ястреб… И ничего больше. Миэль забрал самое дорогое, что у нее оставалось: память о счастье и надежду. Не обращая внимания на темную воду, обволакивающую ее тело, Лирамель закрыла глаза мокрыми ладонями и в бессилии зарыдала.

18-20 сентября 3133 года по исчислению Малого Мира. Черная Крепость, Пустынные земли

К вечеру второго дня, поднявшись по каменной насыпи на пологий склон, Дарита поднесла к губам изогнутый горн и трижды протрубила. Звук задрожал в воздухе, прильнул к скалам и угас, оставив в наступившей тишине странное тоскливое послевкусие.

Молчавший почти всю дорогу Валлор остановил своего тарпана и слегка прищурил серые глаза.

— Зеркала? — спросил он буквально за мгновенье до того, как нависающая над ними скала треснула надвое, открывая взору мощеную белую дорогу и освещенные закатным солнцем дома.

Раздосадованно скривив губы, Дарита чуть тронула поводья и медленно послала коня вперед.

— Очень мудрое решение и достаточно сложная технология, — оглянувшись на высокие узкие ворота, похвалил чужеземец. — Как давно вы используете этот способ?

Приветливо поздоровавшись с незнакомыми ей стражами, Дарита нехотя обернулась и пожала плечами:

— Шанфар — наша столица. Первый город, возрожденный из пепла после великого Мора. Ворота были здесь всегда, мы их только чинили.

— А что говорят летописи? — не унимался Карл.

— У нас нет летописей, — нарочито резко ответила Дарита, надеясь пресечь дальнейшие расспросы.

— Дари! Дари!

Радостно-зовущий крик заставил ее поспешно натянуть поводья и спешиться. Забыв о своем спутнике, она широко улыбнулась и, помахав рукой, побежала к невысокой пожилой женщине, идущей им навстречу во главе толпы. Голос матери Дарита узнала сразу, а вот ее саму — только по голосу. Поседевшая и состарившаяся, Дарима почти ничем не напоминала тот образ, который хранила все эти годы память. Разве что глаза — да и те смотрели с такой печалью, что Дарите пришлось отвернуться, чтобы не выдать своих чувств.

— Дари… — с трепетной радостью выдохнула мать, осторожно сжимая ее в объятиях. — Добро пожаловать домой, моя Дари!

Остановившись в нескольких шагах от них, чужеземец поклонился и, не ожидая, пока они успокоятся, представился, громко назвав свое имя и род. Над гудящей толпой тут же повисла мертвая тишина.

— Рады приветствовать вас, сын Лирдана из рода Тара Валлора, — натянуто улыбнувшись, произнесла старая княгиня и вздрогнула, когда, подойдя ближе, Карл взял ее под руку, как предписывал свадебный обычай. На обомлевшую от ужаса Дариту он даже не взглянул.

— Ваш порог — мой порог, — непринужденно произнес Валлор на древнем наречии ритуальную фразу, которой начиналась у аллотаров любая церемония.

Опасаясь, как бы среди толпы не поднялся ропот, Дарита предложила им скорее пройти в дом. Она не ожидала от чужеземца такой подлости — слишком расслабилась за те дни, которые они провели в дороге. Его спокойствие и безупречная вежливость смогли ее обмануть. Теперь же о том, о чем она хотела умолчать, узнали все.

— Выслушайте меня, почтенная Дарима, — услышала она его низкий шепот. — Если я получу правильные ответы на свои вопросы, то избавлю вашу дочь от позора, на который обрек ее князь. Даю слово.

Похолодев, Дарита взглянула на окаменевший профиль матери. Сердце тревожно екнуло: Карл безошибочно отыскал то единственное, что могло сломить ее изнутри. Для дочерей Дэйн обычаи стояли превыше всего, а мать возлагала на Дари настолько безумные надежды, что отказаться от его предложения значило перечеркнуть все, чем было пожертвовано.

«Не позволю!» — с вызовом подумала Дарита и тут же, одернув себя, невольно содрогнулась, представив, что сделал бы Князь, узнай он тайну, которую мать хранила глубже, чем горные озера крупицы золота.

Столица Княжества, самая древняя из всех городов аллотаров, кроме Черной Крепости, строилась целиком из камня, облицованного плитами белого известняка. Узкие улицы и низкие одно- и двухэтажные дома располагались в строгом геометрическом порядке. Посреди города возвышалась Черная башня с почти невидимыми, узкими, как бойницы, окнами и двумя вытянутыми арками с запада и востока. Двери в башне не было, и когда Князь гостил в городе, он поднимался в одну из арок по веревочной лестнице. Кроме него, внутри никто и никогда не был, а если и был, то молчал. Еще девочкой, через неделю после того, как Князь забрал сестру, Дарита сбежала из дома и нарушила священный запрет. К ее разочарованию, внутри башни находились только книги — много, очень много книг и свитков.

Введя гостей в просторную светлую залу, мать заперла двери. К удивлению Дариты, она вела себя совершенно спокойно и обращалась к гостю подчеркнуто вежливо.

— Итак, сын Тара, — плавным жестом указав на стоявшие вдоль стены широкие топчаны, мать подождала, пока Валлор и Дарита сядут, и лишь после этого села сама, — я готова выслушать ваше предложение.

Подняв руку, чужеземец поднес указательный палец к губам, прося ее замолчать. Лицо его вдруг подернулось судорогой боли, глаза неестественно закатились. С секунду он не дышал, а затем резко согнулся пополам.

— Сиди тихо, — прошептала Дарите мать, видя, что та подалась вперед. — С ним говорит Князь.

Недоуменно нахмурившись, Дари послушно замерла. Она слышала об умении Князя повелевать своими слугами на расстоянии, но видеть, как это происходит воочию, ей еще не доводилось.

Спустя минуту или две Карл выпрямился и, тихо извинившись, что напугал их, жестом попросил, чтобы ему подали бумагу и перо.

Указав рукой на стоявший у дальней стены закрытый деревянными дверцами стеллаж, мать попросила Дари принести просимое и, взглянув на Валлора, спросила:

— Как вы доехали, сын Тара? Хорошим ли был ваш путь?

Взяв с неохотой поданный Даритой лист и перо с чернилами, Карл стал медленно рассказывать подробности их с Князем недавнего похода. Его длинная угловатая ладонь летала над бумагой, ровно кладя черные строчки, хотя он ни разу не опустил взгляда.

— Князь не желает развязывать войну, не хочу этого и я. — Закончив писать, чужеземец встал и, подав Дариме исписанный с двух сторон лист, отошел подальше в сторону. — Поэтому, несмотря на нарушение традиций, существующих в роду Дэйн с великого Мора, их следует нарушить ради блага обоих наших народов. Поверьте, с моей стороны это не меньшая жертва, чем с вашей.

Он замолчал. Подсев поближе к матери, Дарита заглянула ей через плечо и быстро пробежала глазами по написанному. Помимо четырех вопросов, аккуратно пронумерованных друг за другом, половину листа занимал то ли рассказ, то ли письмо. Одна из его частей была обведена в круг:

«Я пишу тебе, сын мой, кровь от крови моей, запомни мое пророчество: Дракон, древний, как прах, содрогнется, взглянув на твое дитя, и возжелает поглотить его. Тогда падение твое обернется победой, ибо откроет путь его свету. И молния рассечет древний мрак: так сбудется предначертанное во гневе за пролитие невинной крови».

Прочитав выделенный кусок несколько раз, Дарита вздрогнула. Она начала догадываться, чего именно добивался Валлор от ее матери.

— Не делай этого, — шепнула она ей так тихо, что сама не расслышала слов. — Не верь ему!