— Хорошо, — тихо сказал Кристиан. — Держи меня в курсе.

Встав, Якир откинул мокрый капюшон и испытующе посмотрел на Олона.

— А что Совет? — спросил он.

— Главы Десяти ушли в Тир. Герцог с ними, но обещал к полудню вернуться. Так, во всяком случае, он сказал генералу Лафасту. — Быстро взглянув на Кристиана, офицер поклонился и заспешил куда-то в глубь лагеря.

— Чего ты опасаешься? — Отодвинув в сторону корзину со снедью, Кристиан торопливо поднялся.

— Вам бы стоило тоже отбыть в Тир, — задумчиво ответил Якир.

— Зачем? У нас достаточно времени. Кроме того, меня поддерживают сейчас все гарнизоны.

— Сейчас — да, Ваше Высочество. Но вы ведь понимаете, что если Параман вновь займет свое место, от вас найдут способ избавиться. История последних десятилетий весьма показательна. Не стоит недооценивать Орден.

Кристиан не ответил. Скинув плащ, он постелил его на землю и лег поверх, перегородив собой вход в шатер. Тонкий отсвет от горящих по ту сторону полога факелов падал сквозь едва заметную щель и поблескивал на лезвии кописа.

Постояв еще немного и убедившись, что сын Лирдана уснул, Якир взглянул на дежуривших чуть поодаль стражников. Люди были проверенные и надежные, да и вокруг, в стороне от шатра, царило заметное оживление. И все же на душе было тревожно. Он понимал, что победа Лирамель поставила Тарэма в двоякое положение. С одной стороны, теперь у него не осталось повода требовать, чтобы она приняла посвящение, с другой — он не мог не понимать, насколько укрепилось положение Ведущей. Самым благоприятным в сложившейся ситуации стало бы скорейшее восхождение Парамана.

Выдвинув из ножен меч, Якир неторопливо обошел шатер. Ветер совсем утих, и едва заметный туман насыщал воздух влажной прохладой. Сине-серая темная степь будто бы замерла. Под сапогами то и дело раздавались хлюпающие звуки — земля под густым покровом пожухлой травы размокла.

Заметив в плотной темной ткани небольшой разрез, Якир нахмурился и, осторожно подойдя, приник к отверстию.

Карл стоял у стола на том же месте, что и три часа назад. Казалось, сын Лирдана даже не пошевелился, только широкие плечи устало поникли и сам он как-то сгорбился. Моврон, держа руку на шее Лирамель, что-то периодически шептал и, казалось, едва мог держать глаза открытыми. Лицо Лирамель, неподвижное и спокойное, было настолько бледным, что почти сливалось с белой простыней.

— Ждем, — отступив, сказал Карл и поднял руки. — Как только выровняется, сразу говори.

Отойдя в сторону, он наскоро вымыл руки и, взяв стеклянную колбу, доверху наполненную кровью, перелил ее содержимое в воронку, которая была закреплена на длинном шесте. От воронки шла тонкая и гладкая рыжеватая веревка, на глазах отяжелевшая и провисшая. Карл поправил ее несколько раз, шумно вздохнул и, хмурясь, склонился над Лирамель, загородив ее от Якира.

— Если что, сменишь меня, — спустя пару секунд сказал он Моврону. — Осталось немного. Пока все хорошо.

— Ваше Высочество… — начал было тот, но Карл предупреждающе поднял руку, и лекарь замолчал.

Выпрямившись, Якир медленно выдохнул и несколько секунд постоял неподвижно, давая глазам привыкнуть к полумраку.

— Тише, Валлор. — Шепот, раздавшийся за спиной, заставил его вздрогнуть. Почувствовав, как уперлось под лопатку холодное острие, Якир медленно развел руки в стороны.

— Кто вы и что вам нужно? — едва слышно спросил он, быстро взглянув в ту сторону, где за изгибом шатра спал Кристиан.

— Умный мальчик, — в грубоватом низком голосе прозвучала насмешка. — Тебе оказана большая честь: через семь дней примешь Его Высочество в Варуте. И советую больше не бегать от меня, если не хочешь похоронить брата рядом с его отцом. Да и от твоего горла я теперь меч не отведу — советую не забывать.

Почувствовав, как острие царапнуло камзол, Якир осторожно повернулся и взглянул на стоявшего позади мужчину. Невысокий и коренастый, как все Каэлы, он чем-то напоминал Тарэма — в чертах лица чувствовалось семейное сходство.

— Я знаю, кто вы, — сказал Якир, чувствуя, как обдало холодом сердце. Этого человека он уже видел, но тогда, в пылу сражения, не сразу понял, с кем имеет дело.

— Трудно было бы не догадаться, — полные, резко очерченные губы пожилого воина изогнулись в презрительной ухмылке. Убрав за пояс кинжал, он хотел было что-то добавить, но в это время из шатра послышался испуганный возглас Моврона и какой-то шум. — Сходи, узнай, что там, — напряженно выпрямившись, приказал Каэл. — Я должен сообщить Совету.

Когда Якир вернулся ко входу, Кристиан еще спал. Откинув полог, Моврон вышел наружу и, сев с ним рядом, молча дотронулся до его плеча.

— Ваше Высочество…

Открыв глаза, он с удивлением посмотрел на лекаря, а затем с трудом поднялся и, ничего не спросив, вошел в шатер. Опередив Моврона, Якир быстро шагнул следом.

Лирамель дышала едва уловимо и почти незаметно для глаза. Лежавшее у ее носа перышко равномерно подрагивало. Подойдя, Кристиан наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Отойдите, — тут же зашипел Моврон, схватив его за руку. — Действие обезболивающего скоро закончится, разбудите… Ей нельзя больше — сердце может не выдержать!

— А как… он? — нерешительно спросил Кристиан, шагнув было к Карлу, распростертому на земле по другую сторону стола. Судя по тому, как тот лежал, можно было подумать, что брат просто упал.

— Отойдите! — скривившись, снова повторил лекарь, поспешно заслонив ему дорогу. — Сейчас уже ненамного лучше, чем она! Это… Это… — подняв руки, он одержимо зашевелил пальцами, словно прядя невидимые нити. — Вы даже не представляете, что это было. Как это было! Как мозаика, так точно, уверенно и… Уходите отсюда, оба! — досадливо махнув рукой, Моврон отвернулся и тихо заплакал.

Не став дожидаться Кристиана, Якир поспешно вышел. Он не почувствовал ни радости, ни облегчения, только тяжесть и растерянность. В то, что Лирамель выжила, ему не верилось.

** *

Вцепившись в черный камзол стоявшего посреди комнаты Аармани, герцогиня захлебывалась в беззвучном крике.

— Перестать, Фалина! Приди в себя! — встряхнув ее, генерал с отчаянием взглянул на Парамана: — Позови Эликара, куда он делся?

— Совет, — коротко ответил Параман, застывшим взглядом смотря на тетку. Ему было не жалко ее: никакие слезы Гайда вернуть уже не могли, а в его смерти она была виновата не меньше, чем война. Простить ее он не мог, хотя и понимал.

— Мерзавец. Я этого так не оставлю. — Наклонившись, дядя усадил Фалинор на пол и, присев рядом, обнял за плечи. — Я тоже терял ребенка и понимаю твое горе, — глухим от волнения голосом произнес он. — Эту боль не заглушить ничем, но жить-то надо, слышишь?

— Зачем? — Ее шепот был до того зловещим, что Параман невольно поежился. — Зачем ты послал его в бой, Аармани? Зачем позволил?

— Мне ли было отказывать сыну Рода в его долге? О чем ты, Фалинор?

— Ты мог бы оставить его подле себя! — Рванувшись, она вывернулась из его рук и упала назад, едва не ударившись головой о пол. — Не прощу! Никого из вас не прощу!

— Благодари своего мужа, тетя, — шагнув к ним, жестко произнес Параман. — Благодари Тарэма. Они выдвинули Гайда. Мог ли Главный стопник отсиживаться за спиной своего генерала? Смог бы он жить после этого?

— Он бы жил… — с ненавистью посмотрев на него, бросила она и, встав, судорожно вдохнула: — Молчи, Параман! Уж кому, а тебе не пристало открывать рот. Лучше подумай о своих детях! Уверен, что он их пощадит? Или думаешь, побрезгует испачкать руки в собственной крови? Ошибаешься! Ох, как ты ошибаешься! Использует против тебя, а затем придушит — помяни мое слово!

— О чем это ты, Фалина? — Прищурившись, Аармани перевел взгляд с герцогини на Парамана. — Что за угроза?

Не совладав с захлестнувшей разум яростью, Параман молча подошел и, коротко размахнувшись, хлестко ударил тетку по щеке.

— Знай свое место, дочь Аритона. Не то отправишься вслед за сыном.