— Добро пожаловать, сестра, — хором пробормотали девушки, Майкайла тут же заметила, что говорят они одновременно, в одном ритме и на одной ноте.
— Благодарю вас за гостеприимство, сестры, — ответила она.
Хотелось надеяться, что она сумеет хорошо вписаться в эту компанию. Ну что ж, по крайней мере, в отличие от Харамис, ни одна из этих девушек, кажется, не намерена с первого взгляда проникнуться к ней неприязнью. Может быть, удастся завязать с ними настоящую дружбу.
— Твоей комнатой станет та, на которой зеленая занавеска, — сообщила Старшая Дочь, — там есть сундук с одеждой которая тебе должна подойти. Переоденься, пожалуйста, и присоединяйся к нам. Тебе многому предстоит научиться.
— Да, старшая сестра. — И Майкайла поспешила сделать то, что ей сказали.
Глава 16
Она быстро обследовала свою новую комнату — маленькую и с очень низким потолком, до которого девочка свободно дотягивалась рукой. Вдоль одной стены стояла кровать, покрытая какой-то шкурой, — Майкайла так и не смогла понять, какому животному она принадлежит. У изголовья кровати располагалась полка с кувшином воды, тазиком для умывания и полотенцем из грубой ткани. Сундук с одеждой, о котором упоминала Старшая Дочь Богини, стоял с другой стороны, в ногах.
Майкайла переоделась в такое же белое платье, какие носили другие Дочери Богини. В сундуке их оказалось несколько, а заодно и пара одеяний другого цвета. Майкайлу весьма порадовало, что высокий вырез платья не позволит никому увидеть ленточку, на которой висит у нее шарик, а толстая ткань напрочь заглушит любой звук, который может от него исходить.
В отличие от помещений в башне эти комнаты не слишком хорошо прогреваются — наверняка именно из-за этого здесь пользуются такой плотной одеждой. Однако единственная обувь, которую Майкайла нашла в сундуке, оказалась сандалиями. Она переобулась в них, припоминая, что и Супруг Богини, и Старшая Дочь тоже носят точно такие же. Видно, этот обычай распространяется на всех. Особенно если человеку нет причин покидать храм. Майкайла стала вспоминать, как он выглядит снаружи. Когда она приближалась к храму по воздуху, летя на ламмергейере, то сверху он был практически невидим. Даже если глядеть прямо на него — а сверху это невозможно, — храм все равно будет смотреться как обычная природная пещера. Здешние обитатели, видимо, никогда не выходят наружу. Однако где же, в таком случае, они добывают еду и все необходимое?
«Ну, хватит об этом, — сказала себе Майкайла, — сейчас нет времени пускаться в детальные исследования здешнего общества. Надо сперва привыкнуть к новой обстановке и усвоить все, чему будут учить».
Она вернулась в общую комнату. В дальнем ее конце стояла одна большая скамья, расположенная прямо перед камином. Все остальные Дочери Богини уже сидели там и поджидали Майкайлу. Та, что располагалась с самого краю, похлопала ладонью по скамье рядом с собой, и девочка тут же заняла указанное место.
Старшая Дочь Богини встала и повернулась липом к остальным.
— Поскольку наша новая сестра еще не знает обычаев, начнем с песнопений Зари. — Она перевела взгляд на Майкайлу. — Я буду петь по одной строчке, а ты повторяй.
Майкайла кивнула.
— Приветствуем тебя, о Мерет…
— Приветствуем тебя, о Мерет, — не без труда повторила девочка. К счастью, все Дочери Богини произносили тексты вместе с нею, поэтому любая ошибка, которую Майкайла могла бы совершить, резко не выделялась. И все-таки ее не покидало неприятное чувство, что Старшая Дочь Богини все равно слышит эти ошибки все до единой. Однако Майкайла, по крайней мере, не чувствовала себя одинокой или выставленной напоказ, как это бывало, когда Харамис принималась обучать ее.
— Госпожа вечности и царица Богов…
— Госпожа вечности и царица Богов…
— Обладающая множеством имен и священная во своем воплощении…
— Обладающая множеством имен и священная во своем воплощении…
— Госпожа таинств во своем храме…
— Госпожа таинств во своем храме…
К тому времени, когда подали ужин — весьма скромный, состоящий из хлеба, фруктов и воды, — они уже разобрались с песнопениями Зари, Первого часа после восхода солнца. Третьего часа. Часа, когда солнце пребывает в зените. Девятого часа. Часа, когда солнце обнимает Священный Пик, и Второго часа тьмы. Майкайлу уже не удивляло, почему все Дочери Богини говорят в унисон: пожалуй, куда больше необычного было бы, если бы им удавалось сохранить способность говорить по отдельности.
За ужином Старшая Дочь принялась читать длинное и скучное повествование о простом крестьянине, у которого бесчестный староста несправедливо отобрал имущество. Когда крестьянин со своей жалобой дошел до мирового судьи, того так поразила необычайная способность этого крестьянина четко и красиво излагать свои доводы, что он растянул слушание дела на целых десять заседаний суда только ради того, чтобы послушать виртуозные речи истца.
В конце концов судья вынес решение в пользу крестьянина и справедливость все-таки восторжествовала. Но от внимания Майкайлы не ускользнуло, как долго тянулась вся история, как много прошло времени от ее начала до благополучного завершения. «Мой отец разрешил бы такое дело с первого раза, — подумала она. — Да и любой здравомыслящий человек поступил бы так же».
— Скажи мне, младшая сестра, чему учит нас эта история?
Майкайла с замиранием сердца подумала было, что Старшая Дочь Богини обращается к ней. Но тут ответила одна из девушек, и Майкайла поняла, что «младшая сестра» — видимо, какой-то особый титул, потому что ответившая выглядела далеко не самой младшей среди всех.
— Рассказ учит нас ценить молчание и делать нашу речь простой и краткой, если уж речь действительно необходима, — отчеканила девушка. — Если б крестьянин не был столь велеречив, дело его решилось бы на первом же заседании суда. Красота слога дорого обошлась ему.
«Да уж, он убил не меньше, чем целый гол жизни, — подумала Майкайла. — А может, и больше — в зависимости от того, как часто этот судья устраивал заседания».
Раздался звук гонга, в который ударили где-то со стороны центральной части храма. Все Дочери Богини одновременно встали, Майкайла последовала их примеру.
Старшая Дочь Богини добродушно ей улыбнулась.
— Настало время обряда, посвященного Второму часу тьмы, моя юная сестра, — сказала она, — но сегодня тебе не обязательно в нем участвовать. Мы дадим тебе время как следует свыкнуться с нашими ритуалами, прежде чем ты присоединишься к их исполнению. Так что сейчас можешь спокойно ложиться спать.
— Спасибо, старшая сестра, — произнесла Майкайла с чувством искренней благодарности.
Дочери Богини построились гуськом вслед за Старшей и вереницей удалились за занавес, начав мелодично распевать молитву еще в прихожей.
Майкайла отправилась в свою комнату и переоделась в пижаму, которую отыскала в том же сундуке. Пижама эта была сшита из такой же плотной и тяжелой ткани, как и дневные одежды. Но Майкайла была этому только рада, поскольку в комнате царил холод. Она забралась в постель и вытащила из-под одежды шарик. Лицо Файолона показалось на нем почти мгновенно.
— Майка, у тебя все в порядке?
— Да, все замечательно, — уверила Майкайла. — Тебе бы здесь понравилось: они меня учат пению. Сегодня мы прошли семь религиозных служб, и все они предназначены для повседневного исполнения, а ведь у них наверняка множество особых песнопений для выходных дней и праздников.
— Я видел, как этот Тимон пытался тебя поцеловать, мрачно произнес Файолон, — но когда к вам вышел жрец я вдруг лишился возможности что-либо наблюдать.
— Так, значит, ты не видал библиотеки? — спросила Майкайла. — Вот это досадно; у них там больше книг и рукописных свитков, чем в Цитадели и у Белой Дамы, вместе взятых. Насчет Тимона можешь не беспокоиться: он больше не посмеет ко мне подойти. Меня поместили вместе с Дочерями Богини, так что обо мне будут так заботиться, что сама Харамис не нашла бы повода придраться. Да, кстати, как там Харамнс?
