Девушки все еще сидели вокруг костра, усталые и измученные. Безнадежность и обреченность захлестывали их, словно морские волны. И тут Татан нависла над ними и скомандовала:

— Забирайтесь внутрь!

Охранница указала рукой на повозки. Девушки медленно стали подниматься, морщась от боли в каждой мышце истомленного долгой поездкой тела. Одна за другой они залезали в повозку и укладывались на жесткие, набитые соломой тюфяки.

Аскла вздохнула, а затем негромко ахнула, очнувшись от своих грез. Твилла потянулась к ней и положила руку на плечо маленькой девушке, свернувшейся клубочком на жалком ложе.

— Думай о чем-нибудь хорошем. — Твилла повторяла старые-престарые слова, которые когда-то давно ей самой говорили в сиротском приюте. — Вспомни тех, кого ты любишь и кто любит тебя…

Аскла вздрогнула от ее прикосновения.

— Я больше никогда не увижу мою мамочку… — громко прошептала она охрипшим от горя голосом.

— Наверное. Лежи тихонько… — Твилла приподнялась со своего тюфяка и склонилась над Асклой. Она погладила ее по плечу, потом немного раздвинула складки капюшона и прикоснулась ко лбу девушки, прямо посредине, чуть выше бровей. — Все хорошо… — Твилла заговорила нараспев и так тихо, что никто в повозке не смог бы ее услышать. Халди научила ее исцелять не только лекарствами, но и одной только силой воли.

Ученица ведуньи старалась передать несчастной маленькой девушке ощущение покоя и умиротворения. Исцелять самой оказалось гораздо труднее, чем стоять у постели больного и смотреть, как это делает Халди. Тем более что в душе Твиллы сейчас было слишком мало мира и спокойствия, которыми она могла бы поделиться. И все же вскоре она почувствовала, что Аскла перестала дрожать, дыхание ее сделалось ровным и спокойным. Твилла поняла, что девушка спит.

Лила заворочалась, под ней зашуршала соломенная подстилка. Стараясь говорить как можно тише, рыбачка прошептала:

— А ты молодец, целительница! Она переносит это тяжелее всех нас — кроме, разве что, этой Хади, у которой голова обрита налысо и такой противный хныкающий голос. Нам сейчас лучше всего держаться и не падать духом. Никакому мужику не понравится девка, распускающая нюни. Или какая-нибудь уродина. Надо постараться подать себя в лучшем виде — глядишь, и удача улыбнется, не самый поганый мужик достанется.

— Да, конечно, Лила… — Твилла старалась подобрать правильные слова, чтобы задать вопрос, который уже давно ее занимал. — Скажи… А что, если бы среди нас… Мы ведь толком и не видели остальных… Что, если бы среди нас была какая-нибудь очень уж непривлекательная девушка? Что за судьба ожидала бы ее?

Под Лилой снова зашуршала солома.

— Уж я бы себе такой судьбы точно не пожелала, целительница. Радуйся, что у тебя хорошенькое личико. Я и сама ничего, к тому же — сильная, смогу работать в поле. Опять же Джесс… Она хоть и невысокая, и тощая, но зато жилистая и понимает толк в фермерском хозяйстве, потому как сама из крестьян. Рута — это, конечно, штучка совсем другого сорта. Но полным-полно мужиков, которые страшно гордятся, когда на их жен вечно заглядываются другие мужчины. А эта Хади… Кто ее знает?

Больше рыбачка ничего не сказала, и Твилла решила, что она заснула. А сама Твилла, вместо того чтобы спать, нащупала за пазухой маленький мешочек и осторожно вытащила зеркальце. Девушка пожалела, что в такой темноте не сможет как следует рассмотреть свое сокровище — а ведь ей так хотелось взглянуть на зеркальце! Пальцы Твиллы, на которых сейчас не было пропитанных настоем трав полировальных колпачков, снова заскользили по гладкой поверхности серебряного диска, повторяя все тот же давно заученный узор.

Спустя какое-то время Твилла снова спрятала зеркальце в надежное укрытие и наконец заснула.

ПУТНИКИ ПРОСНУЛИСЬ ранним утром — обычно с первыми лучами восходящего солнца караван отправлялся в путь. Уже три дня они поднимались в горы. Поначалу подъем был пологим, но постепенно становился все круче и круче, а дорога сделалась совсем узкой. В трудных местах, чтобы облегчить груз тягловым животным, девушкам приказывали выйти из повозок, и они брели следом. На третий день пошел дождь — не ливень с градом, а занудный, мелкий дождик, который моросил и моросил не переставая. Дорога раскисла и превратилась в грязное месиво, путники промокли до нитки.

Зато на такой высоте уже не было видно развороченной шахтами земли, и кое-где даже встречалась ярко-зеленая весенняя трава — пусть хоть и редко, и небольшими островками. По обочинам дороги валялись засохшие высокогорные карликовые деревья с изогнутыми, перекрученными ветвями — их вырубили еще тогда, когда прокладывали дорогу. А поскольку на топливо для костра эти жалкие клубки тонких веток не годились, их так и оставили гнить. Мертвые деревья покрылись плесенью и поросли причудливыми лишайниками.

Твилла все время посматривала по сторонам, пытаясь распознать какие-нибудь полезные растения, из которых Халди приготовляла целебные настои. Тот запас лекарств, который ведунья собрала ей в дорогу, был, конечно же, весьма невелик. И потому Твилла старалась по крайней мере узнать, какие травы встречаются в этих местах, хотя у нее не было ни времени, ни подходящих условий для сбора и заготовки целебных растений.

Татан и ее еще более отвратительная товарка, которая помогала управлять повозкой и стеречь невест, постоянно следили за девушками, словно сторожевые собаки. Когда дорога забирала круто в гору и девушкам приходилось вылезать из повозки, охранницы заставляли их сбиться в плотную кучку и постоянно подгоняли громкими, грубыми криками. Напарницу Татан звали Айт. Когда наступал ее черед сгонять девушек в стадо и поторапливать, Айт изводила пленниц занудными россказнями о той судьбе, которая ожидает их впереди.

Ее слова только подтверждали то, что Лила узнала от своего родственника. У будущих невест не было никакого выбора. Впрочем, у их будущих женихов выбор тоже был не слишком большим. Но если мужчина мог при желании отказаться от участия в брачной лотерее, то девушкам этого не позволялось.

Как ни странно, именно Хади прервала очередной поток исполненных тайного злорадства словоизлияний охранницы вопросом:

— А если никакой мужчина нас не выберет — что тогда? — Девушка старательно придерживала капюшон плаща, чтобы не сползал с ее бритой головы, на которой едва-едва показался ершик темных волос.

Айт расхохоталась.

— Выбор — это твоя удача, королевская невеста. Бирку с именем твоего мужчины опустят в горшок, а потом кто-нибудь ее вытащит… И если даже он решит, что ты — жуткое страшилище, пугало огородное, он все равно не сможет от тебя отказаться. Наш лорд Хармонд — он человек честный и справедливый. Каждому дается шанс тянуть один раз. Так что вам обеим повезет одинаково. А вы… — Она повысила голос, чтобы все девушки прислушались к ее мудрым советам и напутствиям. — Уж расстарайтесь, покажите себя в лучшем виде. И главное, послаще щебечите, приветствуя женихов!

Твилла старательно обдумала услышанное. Им наверняка понадобится целительница. Она внимательно прислушивалась к любому обрывку слухов, к любым рассказам о жизни фермеров в новых землях, и ни разу никто не упомянул о том, что среди них есть целители. Если ей удастся хорошо зарекомендовать себя… А тем временем Айт продолжала разглагольствовать:

— Пару ездок назад попала к нам одна девчонка… У ней после язвы остался корявый шрам на пол-лица — так выглядела она страшнее жабы бородавчатой. А мужчина, которому эта девка досталась в лотерею, был офицер и из себя видный… Ну… Так это… Пропала она куда-то. Может, зеленые демоны к себе прибрали… — Айт облизала толстые губы языком, словно собственные слова были для нее вместо острой приправы к пресному мясу.

— Зеленые демоны? — поинтересовалась Рута. — Скорее…

— Придержи язык, курносая! — рявкнула на нее Айт. — И не думай, что зеленые демоны — выдумки. Они есть, это точно! Вы еще увидите, чего они наворотили там, по ту сторону гор. А если подойдете слишком близко к лихому лесу, то, может, и встретите кого из них.