Видеозапись закончилась, и экран снова стал серебряным. Джейсон смотрел на отражение Мириам.

– Всё намного хуже, чем вы думали, – сказала она. – Мы не можем позволить им завладеть технологией. Не можем! Наши соседи готовы продать им все секреты. Никому нельзя доверять!

– Включая меня.

Джейсон отвернулся от нее, чувствуя, как по щекам и губам бегут соленые слезы. Мириам долго молчала, а потом нежно сжала его руку в своей, и их пальцы переплелись.

В конце концов он сказал:

– Я понимаю. Европа – это новая Руанда и Судан, и, господи боже, так везде!

Взглянув на Мириам, Джейсон понял, что у нее тоже слезы в глазах.

– У нас есть поговорка… – начала она.

– Конечно, конечно, всегда есть поговорка. Я думал, в Англии полно поговорок, но по сравнению с вами мы жалкие любители.

– Чимбви афуайл интангалила. Жадная гиена хочет съесть всё, но, лопнув от натуги, остается ни с чем.

Вдалеке, среди жесткой травы, в оранжевом вечернем свете дети играли в футбол. Застрекотали цикады. Мелкие птахи порхали, поклевывали что-то и переругивались друг с другом. Хохлатый орел парил над низкими холмами, а солнце все быстрее падало к верхушкам деревьев. Трение о плотный воздух, казалось, раскалило солнечный диск до медно-золотого цвета. Мириам подняла ноги, и цвет ее подошв в точности совпал с розовым закатным оттенком самых высоких облаков.

Пока короткие сумерки не закончились, Джейсон сказал:

– Вы попросили меня подумать над связью между гравитацией и квантовой пеной, что, конечно, невозможно с точки зрения теории. Подозреваю, что именно это и подразумевалось под словом «конкретно».

Ребята подобрали футбольный мяч и с криками побежали в сторону огней, зажигавшихся там и сям на верандах приземистых домиков, стоявших по ту сторону поля.

– И когда же вы скажете «но»? – спросила Мириам.

Джейсон внезапно остро почувствовал ее ладонь на своей руке.

– Но, – сказал он. – Это большое «но»! Вообще-то это «но» уровня постоянной Планка. В тот момент, когда релятивистские уравнения начинают казаться спорными, в пространственно-временной чиквембе могут обнаружиться небольшие дыры и петли.

Мириам убрала руку и быстро сказала несколько слов на чибемба в свой серебряный браслет. Джейсон услышал прозвучавший в ответ низкий голос. Затем женщина встала с бревна.

– Идем, – сказала она. – Вождь приглашает нас на ужин.

Последние лучи солнца угасли – линия терминатора накрыла реку Конго, двигаясь над Анголой к Атлантике. Невидимая рука разбросала по небу миллиарды звезд и потянулась за новой порцией.

Мириам сильно топнула.

– Помните, что походка должны быть тяжелой, – сказала она. – Вы забываете о том, что змеи слышат звук, передающийся по земле. Держитесь подальше от кустов, где могут прятаться африканские гадюки. Не ходите ночью под деревьями, откуда на вас может упасть бумсланг. Приподнимайте туалетное сиденье, прежде чем усесться, – говорят, что укус паука-скакуна не слишком полезен для тестикул. Встряхивайте ботинки перед тем, как обуть их, – скорпионы очень любят уютно там угнездиться. И помните: у нас считается – хотя, может, это и сказки, – что мамба может гнаться за вами со скоростью лошади, ее укус смертелен, а нейротоксин причиняет страшные мучения.

– Здравоохранение и техника безопасности должны стать тут одними из самых процветающих отраслей промышленности, – хмыкнул он.

– Вот почему у нас так много поговорок, Джейсон. Ваши крепкие стены и замки возводятся и рушатся. А нам их заменяют слова. Но вам не хуже меня известно, что и физика по большей части состоит из поговорок. В любом случае нам бы не хотелось, чтобы возможный прорыв в квантовой гравитации пал жертвой древнего яда, выработанного за миллионы лет эволюции для убийства лягушек, ведь так?

Облако комаров и прочих летучих тварей окружало каждый фонарь – движущимся, бьющимся, копошащимся, мечущимся из стороны в сторону ореолом. Приятная жара сменилась не менее приятной прохладой.

Всё это и многое другое промелькнуло у Джейсона в голове, пока он сидел голышом в костеобразном флаере, летевшем над дорогой к озеру Танганьика. Примерно на полпути вниз от вершины отвесного холма Стивен Маконде, бесшабашный пилот с кучей докторских степеней, свернул с курса и посадил флаер на полянке, заросшей сахарным тростником. Вооружившись мачете, пилот выбрался из кабины и вернулся с верхушками двух стеблей. Он протянул их Джейсону.

– Возможно, тебе это понадобится, – сказал он. – И еще это.

Сунув руку под сиденье, Стивен вытащил копье с обожженным наконечником.

– Еще советы будут? – поинтересовался Джейсон.

– Постарайся не умереть, – расхохотался Маконде. – Воины занимались этим тысячелетиями, но не всегда успешно.

– Спасибо.

Флаер вновь поднялся в воздух и полетел над небольшим портовым местечком Мпулугу. Наступала ночь, и рыбаки включали яркие фонари на лодках, уводя суденышки в сгущающуюся тьму над озером.

А потом Джейсон остался в одиночестве среди камней. Перед ним расстилалась долина. Флаер Маконде превратился в мрачный сгусток в форме кости, летящий сквозь светящуюся ленту Млечного Пути. Еще секунда, и он исчез.

Джейсон все продумал заранее. Стратегия – прекрасная вещь, но, к сожалению, она – дитя рациональности и процветает при свете дня, но среди теней, звезд, кашля и воя невидимой, беспощадной жизни начинает расползаться по швам. Стратегия говорит вам, что отсиживаться в каменном укрытии ничуть не безопаснее, чем взбираться в темноте по крутому склону. Джейсон спустился обратно в долину и уселся у края озера, сжимая в одной руке копье, а в другой – острый камень и ожидая то ли восхода солнца, то ли крокодилов – в зависимости от того, кто появится первым. Но, странным образом, он ничего не боялся. Даже когда услыхал тихий плеск.

В 6:05 солнце вырвалось из-за холмов, и его лучи прорезали дымку над озером. Джейсон не сомневался, что сильно обгорит. Присев на корточки рядом с водой, он размазал по плечам серую грязь. «Не стоило коротко стричься, – подумал он. – Ведь для этого и нужны волосы». Разжевывая жесткий стебель сахарного тростника, он попытался забыть о жажде.

Здесь долина Каламбо упиралась в озеро и расширялась до нескольких сотен ярдов. Джейсон довольно легко отшагал первые полмили по невысоким террасам из светло-серого камня. Затем лес сомкнулся вокруг виляющего речного русла, и валуны, преграждающие дорогу, стали больше. Босые ступни уже начали саднить. Трещины и разломы скал стерли все нажитые им мозоли. Грязь запеклась, и кожа чесалась. Мухи распробовали профессора на вкус и устроили лагерь на его спине, вдобавок кружась перед лицом и вынуждая непрерывно отмахиваться от них руками.

Мужчина двигался по восточной стороне долины вдоль террасы, слева обрывавшейся вниз тридцатифутовым отвесным уступом. И тут появилась она – изумрудно-зеленая мамба в ярд длиной, свивающая и развивающая кольца на камнях впереди него. У Джейсона не было ни ботинок, ни толстых штанов. Если мамба ужалит его в ногу, ему останется жить пять мучительных минут. Если в грудь, сердце остановится через пару секунд. Профессор замер на месте.

Высоко над ним марабу шевельнул огромными крыльями и спустился чуть ниже, чтобы у камеры был лучший обзор. В прохладном офисе за пять миль отсюда и на тысячи футов в глубь защищенных ядерными зарядами недр ЗИВФ доктор Бвалья обнаружила, что внезапно вспотела. Женщина следила за записью камер семи птиц-дронов, круживших над долиной. Она провела пальцем по экрану, показывающему картинку с мамбой, и тут же возникло перекрестье прицела. Мириам уже наводила боевой лазер на змею, когда на ее плечо легла чья-то рука.

Директор Нскоша Муленга был одет в отлично пошитый песочного цвета костюм, выглядевший необычайно элегантно, и совершенно неуместный красносиний галстук.

– Не убивай змею, – сказал Муленга. – Пусть он поверит в свои силы. Он мужчина, а не беженец.