Дальше было хуже.

Когда у Паоло появились дети, в моду вошла регенерация. Подростки забавлялись тем, что калечили друг друга кто во что горазд. Старшенькая Паоло, Джиптия, в старшей школе выиграла пари с одним приятелем, отрубив себе руки, ноги, груди и органы чувств.

Увидев, что она с собой сделала, Паоло едва удержался, чтобы не заорать.

– Детка, – сказал он, осторожно подбирая слова, – не слишком ли это?

Джиптии, прежде чем в ответ закатить глаза, пришлось ждать, пока они отрастут заново.

Когда Джиптия стала взрослой, жизнь вошла в третье тысячелетие. Ее поколение отказалось от семьи. Зачем нужна эта тягомотина с младенцами, когда и так хорошо, и будет хорошо еще лет двести-триста.

Когда Джиптии стукнуло триста пятьдесят, ее биологические часы довольно явственно ей об этом напомнили. Она отказалась от съемной стратоквартиры и вернулась в родной, милый Вайоминг, где поселилась в кооперативе, занимавшемся производством ветровой энергии. Обитатели кооператива были разные и гордились своей непохожестью. Среди них даже нашлось несколько семей, у кого атомные ядра удерживались в порядке с помощью древних ритуалов.

Дочь Джиптии, Ксир, выросла среди полей, засеянных шалфеем, и ветряных мельниц. Вместе с приятелями они карабкались по крутым откосам песчаника и, забираясь на самый верх, представляли себе, будто живут в стратоквартирах, в каких раньше жили их родители.

У Ксир было все: обширная территория, которую можно исследовать, поездки раз в месяц в разные места, где она знакомилась со всеми техническими и эстетическими новинками современного мира, образовательные программы и развлечения, чтобы не отставать от жизни. В окружении у нее тоже было все: полиамористы, моногамы, асексуалы, традиционалисты, футуристы, историки, мизантропы, генетические гибриды, биомеханические биониты, пуристы, анархисты, экзортиты, ксенофилы, овутиты, метраниты и энтетиты.

Волосы у Ксир были длинные и прямые. Она не нуждалась в химической релаксации, разве что могла иногда на праздник выпить немного вина. Она не стала скрещивать гены с производными от орла и летучей мыши, чтобы улучшить слух и зрение, и кожа у нее была просто смуглой, как у всех детей смешанных рас, а не модного пурпурного оттенка.

Когда старшие, затосковав по прошлому, ввели себе одновременно возбудителей краснухи, ветрянки и клещевого боррелеза, Ксир с друзьями танцевала в шалфейных полях среди ветряных мельниц.

Джиптия умоляла дочь сделать хоть что-то нормальное.

– Одну руку, – просила она. – Только правую руку. Только кисть. Она быстро отрастет заново.

Ксир откинула назад светлый конский хвост. Надела поверх свитера просторную кофту, скромненько застегнула пуговицу на широком воротнике, который лег на плечи, как шаль.

– Мам, – сказала она тем тоном, каким говорят все подростки от сотворения мира. – Не будь такой занудой.

Джиптия злилась, когда смотрела, как дочь бежит навстречу друзьям, которые ее ждут в шалфейном поле, и розовый воротник развевается за спиной.

Каждый раз, когда Джиптия снова открывала для себя, что она бессильна, что не может защитить Ксир ни от чего, в том числе от нее самой, ей делалось больно. Это и есть самое трудное, думала она, нет ничего труднее, чем передать новому поколению ценности прежних. Они мать и дочь, но между ними всегда будет пропасть. Тем не менее дочь все равно нужно защищать. Джиптия закрыла дверь и пошла к себе, собираясь отрезать палец-другой, чтобы успокоиться.

Молодой писатель Ханну Райаниеми родился в городе Юливиеска, Финляндия, однако в настоящий момент живет в Эдинбурге, Шотландия, где получил докторскую степень по физике за работу в области теории струн. Он является соучредителем организации «ThinkTank Maths», которая оказывает консалтинговые услуги и занимается исследованиями в сфере прикладной математики и развития бизнеса. Он также входит в эдинбургское Объединение писателей. Написав не так много произведений, Райаниеми уже в значительной мере повлиял на жанр. В 2005 году его рассказ «Deus Ex Homine», изначально опубликованный в шотландской антологии «Nova Scotia», был переиздан в составе нескольких сборников «Лучшее за год», включая наш. Эта работа, а также рассказ «Голос хозяина» («His Master’s Voice»), напечатанный в 2008 году в журнале «Interzone», стали одними из самых обсуждаемых на тот период. Первый роман Райаниеми «Квантовый вор» («The Quantum Thief») вышел в 2010 году и произвел сенсацию, заставив критиков говорить о нем. Как и Брюс Стерлинг, Грег Иган и Чарльз Стросс до него, Райаниеми увеличивает скорость и поток информации в своих произведениях до тех пор, пока аудитория еще в состоянии воспринимать такой текст (хотя наверняка найдутся читатели, которые упрекнут автора в том, что его творения невразумительны, – подобная участь часто грозит писателям-новаторам).

Действие представленной ниже изящной истории разворачивается в постапокалиптическом будущем, где постлюди, обладающие почти божественными силами, находятся в состоянии войны друг с другом. Всего на нескольких страницах автор раскрывает глобальные темы, достойные масштабов объемного романа.

В ту ночь, подстрелив молодого лося, Косонен сидел у костра и пытался написать стихотворение.

Апрель подходил к концу. Земля все еще была запорошена снегом. Однако вечера Косонен уже проводил на улице: он садился на бревно возле костра на небольшой просеке, где стояла его хижина. Отсо чувствовал себя куда уютнее в лесу, а Косонен не любил оставаться в одиночестве и предпочитал компанию медведя. Сейчас зверь громко храпел, развалившись на куче еловых веток. От него несло мокрой шерстью с примесью лосиного дерьма.

Косонен извлек из кармана блокнот в мягкой обложке и огрызок карандаша. Он перелистывал страницы – большинство оставалось девственно-чистыми. Слова ускользали, и поймать их было труднее, чем лося. Хотя с последним зверем проблем не возникло: молодой и беспечный. Ни один старый лось не подпустил бы человека и медведя так близко.

Крепко сжимая карандаш, Косонен набрасывал слова на первой пустой странице.

Лосиные рога. Рога из сапфиров. Нет, не так. Замерзшее пламя. Корни деревьев. Развилки судеб. Должны же быть слова, которые сумеют запечатлеть момент, когда арбалет ударяет по плечу после выстрела и слышен смачный звук – стрела достигла своей цели. Бесполезно. Все равно что ловить снежинки. Стоит только бросить взгляд на кристаллическую структуру у тебя на ладони, как она уже растаяла.

Косонен закрыл блокнот и едва не швырнул его в огонь, но вовремя опомнился и спрятал книжицу в карман. Какой смысл выбрасывать хорошую бумагу. К тому же последний рулон в туалете почти закончился.

– Косонен опять думает о словах, – проворчал Отсо. – Косонену стоит побольше налегать на спиртное. Тогда не нужно слов. Только сон.

Косонен бросил взгляд на медведя.

– Шибко умный, а? – Мужчина постучал по арбалету. – Может, сам будешь лосей подстреливать?

– Отсо хорошо нюхать. Косонен хорошо стрелять. Оба хорошо пить. – Медведь с наслаждением зевнул, обнажая ряды желтых зубов, затем перевернулся на бок и тяжело вздохнул. – Скоро Отсо еще выпьет.

А может, зверь прав? Может, ему действительно всего-то и надо, что выпить? К черту слова: всё равно все стихотворения уже написаны ими, там, на небесах. Да у них наверняка имеются целые поэтические сады. Или места, где ты можешь стать словом.

Но суть-то не в этом. Слова должны исходить от него – немытого, заросшего человека, живущего в лесу, для которого туалет – отверстие в земле. Яркие фразы, рождающиеся из темной материи, – в этом заключалась вся суть поэзии.

Только вот срабатывало не всегда.

Нужно было заняться делами. Белки, чертовы создания, почти открыли вчера замок. Стоит укрепить двери в погреб. Однако это подождет до завтра.