Когда паук наконец остановился и наша поездка завершилась, Мириам меня разбудила.

Я лежал на спине на бугристом полу. Сила тяжести ощущалась здесь даже слабее, чем на поверхности. Надо мной склонилось лицо Мириам, подсвеченное фонарем.

– Посмотри, что мы нашли, – сказала она.

Я сел. В теле ощущалась слабость, а от голода немного кружилась голова. Рядом сидели Мириам и Пул, наблюдая за моей реакцией. Тут я вспомнил, где нахожусь; и к слабости добавился страх.

Я быстро осмотрелся. Даже при свете фонарей обзор был сильно ограничен. Мутность воды и какие-то плавающие частички подсказали мне, что мы все еще находимся в глубине океана. Над головой я увидел ледяную крышу – недалеко, метрах в ста или около того. Под ногами было нечто похожее на каменную породу с темными и пурпурными прожилками. Значит, мы в какой-то ледяной пещере, а ее стены теряются в темноте, за пределами света фонарей. Позднее я узнал, что мы оказатись в пещере, выкопанной под нижней ледяной мантией Титана, между нею и каменным ядром, – в восьмистах километрах под ледяными равнинами, где несколько дней назад разбилась наша гондола. Вокруг я увидел ледяных пауков, деловито бредущих по своим загадочным делам, и куски оборудования из нашей гондолы – нарезанные, принесенные сюда и сложенные. И среди них я увидел ВЕТ-двигатель! Мое сердце радостно забилось: быть может, я все-таки выживу.

Но Мириам хотела мне показать вовсе не двигатель.

– Посмотри, что мы нашли, – повторила она.

Я посмотрел. В полу, в каменном ядре Титана, я увидел люк.

Мне дали поесть, напиться и освободить мочевой пузырь. Ходить здесь было трудно, холодная вода была плотной и сиропообразной, каждое движение сопровождалось жужжанием сервомоторов: костюм трудился, помогая мне.

Я с облегчением узнал, что ВЕТ-двигатель все еще работает, а батареи моего костюма уже подзарядили. В принципе, я даже мог остаться в живых достаточно долго, чтобы вернуться на «Краб». Для этого мне всего-навсего требовалось отыскать путь наверх от ядра этой планеты и преодолеть восемьсот километров льда и океана… Я дал себе немного потешиться мечтами и отложил пока страхи ради того, что ждало нас дальше.

После моего пробуждения Майкл, Мириам и виртуальный Гарри пересказали мне то, что они выяснили насчет образования метана на Титане. Под ледяной крышей, погруженные в холодный давящий океан, они говорили о кометах и химии, в то время как огромная загадка, что это за люк в ядре, так и оставалась неразгаданной.

– На Земле девяносто пять процентов метана в воздухе имеет биологическое происхождение, – сказал Гарри. – Он образуется в кишечниках животных, при разложении растений. Так может ли его источник быть биологическим и здесь? Вы, ребята, обследовали эту среду достаточно долго, чтобы такое предположение отмести. В принципе, здесь могут быть метаногенные организмы, которые живут, например, в этих этановых озерах и питаются за счет реакций между ацетиленом и водородом, но вы таковых не обнаружили. Как насчет метана с падающих сюда комет? Такое возможно, но тогда вы обнаружили бы следы других кометных газов, а их в воздухе нет. Остается одна мало-мальски правдоподобная вероятность…

Когда Титан был молод, его аммиачно-водный океан простирался до самого каменного ядра. Там химические процессы могли производить большое количество метана: щелочная вода, реагируя с каменной породой, выделяла водород. Тот, в свою очередь, реагировал с источниками углерода – монооксидом, диоксидом или его частицами, образуя метан. Но этот процесс прекратился, как только каменное ядро покрылось слоями льда, изолирующими его от жидкой воды. После этого требовались условия, чтобы в основании ледяного слоя оставались какие-то открытые полости, где жидкая вода и камень все еще могли реагировать на границе соприкосновения. И еще нужен был способ доставки образующегося метана в океан, а потом и на поверхность.

– Метан мог храниться в ледяных слоях в форме клатратов, – продолжал Гарри. – Со временем он пробился бы на поверхность. Но проще было проделать отдушины во льду и подтолкнуть хемоавтотрофную экосистему питаться метаном и доставлять его на верхние уровни.

– Трубчатые рыбы, – сказал я.

– Да, и их сородичи.

Взглянув на потолок, я увидел, что он обработан и поцарапан, словно кто-то трудился над ним с помощью клешней.

– Значит, пауки сохраняют эти полости, чтобы метан мог продолжать образовываться.

– Именно так, – подтвердил Майкл с удивлением в голосе. – Они делают это, чтобы сохранять источник метана, который в конечном итоге попадает в атмосферу. И делали это миллиарды лет. Должны были делать, чтобы местные экосистемы развились до нынешнего вида – трубчатые рыбы, органические губки и силаны. Весь этот мир – машина, хотя и очень старая машина. Это машина по производству метана, по превращению того, что иначе стало бы очередной ничем не примечательной ледяной луной, в некое убежище, назначение которого – забота о населяющих его формах жизни.

– Но зачем им это делать?

Ни у кого из них ответа не нашлось.

– Ха! – засмеялся я. – Ну, вопрос «зачем» вообще-то к делу не относится. Пауки явно разумны – или же разумны их создатели. Вы нашли именно то, чего боялись. Разве не так, Майкл Пул? Разумную жизнь внутри Титана. Теперь никто не позволит вам начать его эксплуатацию. Так что конец вашим коммерческим амбициям!

– От которых и ты получил бы долю, – напомнил Гарри, оскалившись.

Я фыркнул.

– О, я все равно спустил бы деньги на наркотики и секс. А увидеть, как вас, строителей миров, шарахнуло пыльным мешком, стоит потери каких-то там денег. Так что там, под люком?

Они переглянулись.

– Надеемся, там окончательный ответ, – ответил Майкл.

– Мы не стали туда заглядывать, пока не приведем тебя в порядок, Джовик, – сказала Мириам.

– Мы понятия не имеем, что там, за люком, – добавил Пул. – Поэтому нужно, чтобы все бодрствовали и были готовы действовать в случае чего. Нам даже может понадобиться твоя помощь, Эмри. – Он взглянул на меня с легким отвращением, но добавил с большей практичностью: – Чтобы его открыть, могут понадобиться трое. Пошли, посмотрим поближе.

И мы поплыли через вязкий мрак.

Люк оказался диском из какого-то серебристого металла диаметром около трех метров, установленным вровень с более или менее плоским каменным полом. По его окружности располагались три одинаковых углубления сантиметров десять глубиной. В центре каждого углубления находился механизм, состоящий из двух рычагов, соединенных наверху шарниром.

– Мы думаем, что он управляется так, – сказал Майкл. Он встал на колени, взялся за рычаги и изобразил, как сводит их. – Мы не знаем, какое усилие надо приложить, чтобы механизм сработал. Надеюсь, каждый из нас справится с одним набором рычагов, а моторы комбинезонов нам помогут.

– Три механизма, – сказал я. – Тогда получается, что эта дверь предназначена для пауков. По рукоятке для каждой из трех его клешней.

– Мы тоже так думаем, – согласилась Мириам. – Рукоятки как раз подходящего размера. Мы полагаем, что рукоятки надо свести одновременно – одному пауку или трем людям.

– Не могу поверить, что за миллиард лет они придумали всего лишь громоздкую механическую дверь.

– Какой бы продвинутой ни была технология, я не могу представить здесь устройство без ручного страховочного управления. Мы видели, что и сами пауки не идеальны, они могут разбиться или сломаться.

– Но разбивали-то их мы. – Я с неприязнью взглянул на люк. – А надо ли нам его открывать? Мы уже нашли что хотели – или не хотели. Зачем подвергать нас новому риску? Разве мы не можем просто отправиться домой?

Мириам и Майкл уставились на меня с изумлением.

– И ты сможешь уйти отсюда, не узнав, что там? – вопросила Мириам.

– Мы отсюда не уйдем, пока не разберемся, Эмри, так что придется тебе с этим смириться, – заявил Майкл.