Тело Керанга падает на диван. Широн оставляет его там лежать и уходит.

В первый раз за долгие годы она уезжает из Блэквилла. Вещей с собой у нее почти нет, все, что понадобится, она купит в дороге. Блэквилл ее не задерживает, потому что тут ее знают и помнят, что ее нельзя трогать. Ее номер Блэквилл оставит за ней, и там всегда будет убрано, и всегда, каждый вечер, ее будет ждать элегантный стакан со свежей водой правильной температуры, близкой к точке замерзания.

Керанг сам признал, что он всего лишь чье-то орудие. Если ему было известно то, о чем он рассказал, и ему дали время донести это до нее, значит, существуют и те, кто знает то же самое.

Керанг ничего в ней не понял. Широн пробирается по лабиринту переходов к выходу, чтобы попасть в один из главных уровней, откуда она начнет свои поиски. Если бы Широн хотела отомстить Аригане, то сделала бы это давным-давно.

Широн все же надеялась, что до этого не дойдет. Теперь приходилось признать свою глупость. Ничего не поделаешь. Придется найти и убить всех потомков мастера. Так она защитит Аригану, защитит накопленную за тысячелетия мудрость этого времени, и они не пострадают, даже если кто-нибудь все-таки перехитрит Широн и отберет у нее «Цветок».

Во вселенной, где детерминизм обращен в прошлое, где, что ни сделай, все сойдется в той же самой точке О, – выбор все равно имеет значение, особенно если ты последний хранитель грозного оружия.

Много позже Широн стала думать, что нужно было принять предложение Керанга, нужно было пожертвовать этим временем, чтобы никогда не было ни Ариганы, ни ее изобретений. Потому что она несла смерть, потому что Широн не давал покоя вопрос: если человек способен создать чувствующий компьютер, то что такое вселенная – может быть, она тоже просто гигантский компьютер?

В этой вселенной Широн считается старой. Но она еще старше – старше вселенной. Широн пережила ее миллионы раз. И каждый раз «Цветок Ариганы» был неотъемлемой частью жизни, как неотъемлемо лезвие от клинка. Хоть и верно, что наука неспособна найти абсолютные доказательства, что сколь угодно большой ряд экспериментов все же блекнет по сравнению с бесконечностью, Широн знает, что миллионы повторений – сами по себе доказательство.

Без «Цветка Ариганы» никакая вселенная не смогла бы себя обновлять, начиная новое действие. Возможно, это и есть причина, зачем он был создан. Как и Широн, которая нажмет на спуск столько раз, сколько понадобится.

Стивен Бакстер опубликовал свое первое произведение в «Interzone» в 1987 году и с тех пор постоянно сотрудничает с этим журналом, а также с «Asimov’s Science Fiction», «Science Fiction Age», «Analog», «Zenith», «New Worlds» и другими изданиями. Бакстер – один из самых плодовитых современных фантастов, работающих на передовой линии науки, его проза насыщена необычными новыми идеями, а сюжеты зачастую приобретают поистине невероятный космический масштаб. Первый роман Бакстера «Плот» («Raft») вышел в 1991 году, вскоре за ним последовали «По ту сторону времени» («Timelike Infinity»), «Антилед» («Anti-ice»), «Поток» («Flux») и продолжение «Машины времени» Герберта Уэллса – «Корабли времени» («The Time Ships»), за которое автор был награжден премиями Джона Кэмпбелла и Филипа Дика. Среди других книг Бакстера – романы «Путешествие» («Voyage»), «Титан» («Titan»), «Лунное семя» («Moonseed»), «Мамонт. Книга первая: Серебряный Волос» («Mammoth, Book One: Silverhair»), «Мамонт. Книга вторая: Длинный Клык» («Mammoth: Book Two: Longtusk»), «Мамонт. Книга третья: Ледяные Кости» («Mammoth: Book Three: Icebones»), «Бесконечность времени» («Manifold: Time»), «Бесконечность пространства» («Manifold: Space»), «Эволюция» («Evolution»), «Сросшийся» («Coalescent»), «Ликующий» («Exultant»), «Исключительный» («Transcendent»), «Император» («Emperor»), «Блистательный» («Resplendent»), «Завоеватель» («Conqueror»), «Навигатор» («Navigator»), «Девушка с водородной бомбой» («The H-Bomb Girl»), а также написанные в соавторстве с Артуром Кларком: «Свет иных дней» («The Light of Other Days»), «Око времени» («Time’s Eye») и «Перворожденный» («Firstborn»). Малая проза писателя представлена в сборниках «Вакуумные диаграммы. Рассказы о Ксили» («Vacuum Diagrams: Stories of the Xeelee Sequence»), «Следы» («Traces») и «Охотники Пангеи» («The Hunters of Pangaea»). Отдельным изданием была выпущена повесть «Мэйфлауер‑2» («Mayflower II»), К относительно недавно изданным произведениям можно отнести романы «Ткач» («Weaver»), «Потоп» («Flood»), «Ковчег» («Ark»), «Каменная весна» («Stone Spring»), «Бронзовое лето» («Bronze Summer») и «Железная зима» («Iron Winter»), а также книгу «Наука, „Аватара“» («The Science of Avatar»).

Бакстер написал большой цикл об астронавте Гарри Пуле. Рассказ «Возвращение на Титан» обнажает слабые места героя, в том числе его готовность пойти на все ради успеха.

Земной корабль пролетал сквозь ледяные кольца.

В течение первой недели, крутясь по орбите вокруг Сатурна, корабль прошел в трехстах тысячах километров от Титана, самого большого спутника планеты. Сенсоры с любопытством смотрели вниз, в непроницаемую мглу атмосферы.

Корабль был слишком тяжел, чтобы лететь напрямую к цели при технологиях того времени, поэтому его полет растянулся на семь лет. Он шел по сложной траектории, используя гравитацию Венеры, Земли и Юпитера. Корабль был примитивен, но вполне подготовлен для исследования Титана. Независимый посадочный модуль, похожий на толстую тарелку диаметром метра в три, крепился сбоку к главному модулю. Автоматическая станция была отключена на протяжении всего межпланетного полета, но теперь зонд наконец-то разбудили и запустили.

Две недели спустя он окунулся в плотную атмосферу Титана.

Большая часть межпланетной скорости растаяла в горниле торможения, и наконец раскрылся главный парашют. Открылись заслонки, выдвинулись штанги, и приборы, находящиеся в миллиарде километров от рук инженера, уставились на Титан. На высоте около полусотни километров постепенно показалась поверхность. Эти первые дразнящие кадры напоминали вид Земли с большой высоты, только окрашенный в угрюмые оттенки красновато-коричневого цвета.

Посадка на ледяное крошево была неторопливой, скорость составляла менее двадцати километров в час.

После стольких лет путешествия миссия зонда на поверхности продолжалась всего несколько минут, прежде чем истощились его внутренние батареи и поток телеметрии оборвался. Еще два часа новости об этом приключении ползли к Земле со скоростью света, к этому времени слабая органическая морось уже забрызгала верхнюю часть корпуса и остатки внутреннего тепла зонда рассеялись окончательно.

А потом (о чем так и не узнали операторы зонда на Земле) похожий на клешню манипулятор сомкнулся на тарелкообразном корпусе «Гюйгенса» и утянул раздавленный зонд под ледяной песок.

– С Титаном вечно что-то не так. – Это были первые слова, которые я услышал от Гарри Пула (еще до нашего с ним знакомства), и они ввинтились в мой похмельный мозг не хуже дрели. – Это было совершенно очевидно еще тогда, когда первые примитивные зонды добрались сюда шестнадцать веков назад. – У него был голос, как у пожилого человека лет семидесяти или восьмидесяти, с характерной хрипотцой. – Титан – колыбель целого зверинца всяческой живности, под плотным одеялом атмосферы, но как раз эту атмосферу невозможно воспроизвести.

– Ну, механизм-то достаточно очевиден. Тепловой эффект от метана в атмосфере не дает воздуху охлаждаться и вымерзать. – Эти слова произнес уже другой голос, скрипучий и немного мрачный, – голос человека, который относится к себе слишком серьезно. Голос показался мне знакомым. – Солнечный свет запускает реакции с метаном, в результате чего в стратосфере образуются сложные углеводороды…