– И в конечном итоге тебя приговорили к редактированию, – подытожил Гарри.

Если бы власти добились своего, то содержимое моего многострадального мозга было бы загружено на внешний носитель, все воспоминания отредактированы, антисоциальные импульсы «перепрограммированы», а остаток залит обратно. Всю мою личность подвергли бы перезагрузке.

– Для меня это было равносильно смерти. Я перестал бы быть самим собой. Отец пожалел меня…

– И выкупил, – подхватил Дзик. – А затем устроил тебя на работу в комиссию по разумным существам. Настоящая синекура.

Я посмотрел на мрачные цвета Титана.

– Вообще-то это убогая должность. Но на ней все-таки как-то платят, и никого особо не волнует, если ты что-либо выкинешь, – в разумных пределах. Я всего лишь пару раз бывал на Сатурне и на орбите Титана. Работа это по большей части административная, все распоряжения поступают с Земли. Я за нее держался руками и ногами. Ну, просто выбора у меня особо не было.

Майкл Пул уставился на меня так, словно я был мелким вредителем, прокравшимся в одну из его чудесных межпланетных установок.

– Вот это и вечная проблема с надзорными агентствами вроде твоего. Я даже могу согласиться с вашими целями. Но занимаются этим сплошь лодыри – бездельники, как и ты. Никого не интересует реальный результат, а ваша контора только путается под ногами у предпринимателей.

Я поймал себя на том, что этот человек мне решительно не нравится. И еще я не выношу, когда мне читают нотации.

– Я никому ничего плохого не сделал, – огрызнулся я. – Во всяком случае, ничего сильно плохого. В отличие от вас, Пул, с вашими грандиозными планами по переделке всей системы ради личной прибыли.

Майкл собрался было парировать, но Гарри поднял руку.

– Давайте не будем ввязываться в дискуссию. И он прав, в конце концов. Здесь предмет спора – прибыль или ее отсутствие. А что касается тебя, Джовик, даже в этой затерянной в космосе дыре ты все еще умудряешься проворачивать свои любимые махинации. Я не прав?

Я из осторожности промолчал. Сперва надо было выяснить, что ему уже известно.

Гарри показал на виртуальную проекцию Титана.

– Смотрите, Титан кишит жизнью. Это основное заключение той кучи зондов, что столько лет болтались на орбите, и тех, которые пробили плотную атмосферу и ползали по поверхности или копались в ледяном песке. Но наличие жизни само по себе ничего не значит. Вся Солнечная система полна жизни – она расцветает повсюду, на отбитых столкновениями астероидах и даже на глыбах льда. Жизнь – обычное явление во вселенной. Вопрос в невмешательстве. А невмешательство сдерживает прогресс.

– Такое с нами уже случалось, – обратился ко мне Майкл Пул. – В смысле, с консорциумом по развитию, который я возглавляю. Мы установили интерфейс червоточины на объекте из пояса Койпера под названием Печеная Аляска, на внешнем краю Солнечной системы. Нашей целью было использовать лед в качестве реакционной массы для заправки кораблей с ВЕТ-двигателями. Ну и в итоге мы обнаружили там жизнь, а вскоре идентифицировали ее разумность. Ксенобиологи назвали ее «Лес Предков». Проект был остановлен, а нам пришлось эвакуироваться…

– Учитывая обстоятельства, которые привели меня сюда, – прервал его я, – не стану напрягаться и изображать интерес к вашим военным историям.

– Хорошо, – сказал Гарри. – Но ты же видишь, в чем проблема с Титаном. Пойми, мы хотим открыть его для развития. Это фабрика углеводородов и органики, а также экзотических форм жизни, часть которых как минимум родственна нашей. Мы можем создать пригодный для дыхания воздух из атмосферного азота и кислорода, добытого из водяного льда. Из метана и органики можно делать пластик, топливо и даже пищу. Титан должен стать стартовой площадкой для освоения пространств за пределами Солнечной, и даже для полетов к звездам. По меньшей мере это единственная разумная причина, по которой кому-либо захочется посетить Сатурн. Но нам не позволят осваивать Титан, если там есть разумная жизнь. А наша проблема в том, что никто еще не установил, что ее там нет.

Я начал понимать, о чем речь.

– Значит, вы хотите устроить быстренькую подленькую экспедицию, нарушив все аспекты планетарной защиты в законе о разумных существах, чтобы доказать, что там нет разумной жизни, – и получить разрешение на доставку строительной техники на Титан. Правильно? – Тут я увидел, как Дзик, Мириам и Майкл Пул раздосадованно переглянулись. Ага, значит, у них есть разногласия по поводу моральной стороны этой затеи, и это та трещинка, в которую я могу вбить клин. – Чего ради вам так рисковать?

И они мне рассказали. Это была целая сага о межпланетных амбициях. Но в конце концов, как всегда в подобных случаях, все упиралось в деньги – или в их отсутствие.

– Ты знаешь, как делается наш бизнес, Джовик, – сказал Гарри Пул. – Оборудуя червоточины, мы прокладываем маршруты для быстрых перемещений по всей Солнечной системе, а это открывает нам доступ к целой куче планет для колонизации и развития. Но у нас есть и куда более амбициозные проекты.

– Какие? Звездолеты?

– И не только, – ответил Пул. – Несколько десятилетий мы работаем над экспериментальным кораблем, который строится на орбите Юпитера…

И он рассказал о своем драгоценном «Коши». Протащив портал червоточины по кругу диаметром в несколько световых лет, ВЕТ-корабль «Коши» создаст мост-червоточину – но этот мост проложит путь не через пространство, а через пятнадцать столетий в будущее. Таким образом, соединив уже обитаемые и освоенные человечеством планеты системой червоточин воедино, Майкл Пул теперь надеялся создать перемычку между прошлым и будущим. Я взглянул на него по-новому: с уважением и отчасти со страхом. Этот человек либо гений, либо безумец.

– Но для финансирования этих идей вам нужны деньги, – сказал я.

– Джовик, – сказал Гарри, – ты должен понимать, что мегаинженерный бизнес вроде нашего пожирает безумное количество денег. Так повелось еще с тех пор, как в девятнадцатом веке стали прокладывать первые железные дороги. Каждый новый проект мы финансируем за счет прибыли от предыдущих, а также из новых инвестиций – но эти инвестиции напрямую зависят от успеха прежних схем.

– А-а, и вот тут вы споткнулись. Да? И все теперь завязано на Сатурне.

Гарри вздохнул:

– Транзит на Сатурн был следующим логическим шагом. Но проблема в том, что в нем никто не заинтересован! Сатурн напрочь теряется на фоне Юпитера! У Сатурна есть ледяные луны – но их множество и на орбитах вокруг Юпитера. Атмосферу Сатурна можно использовать для добычи полезных веществ – но и атмосферу Юпитера тоже, при этом он вдвое ближе к Земле.

– И еще у Сатурна, в отличие от Юпитера, нет мощного энергетического поля, откуда мы черпаем энергию на создание «Коши», – добавила Мириам.

– Как интересно! – притворно восхитился я. – Так вы, значит, тоже инженер?

– Физик, – смущенно ответила она.

Мириам сидела возле Майкла, но чуть поодаль. Интересно, нет ли у них каких-то личных отношений.

– Суть в том, – пояснил Гарри, – что у Сатурна нет ничего, что привлекало бы туда людей, – поэтому никто и не хочет пользоваться нашим недешевым каналом-червоточиной. Нет ничего, за исключением…

– Титана, – вставил я.

– И если мы не можем попасть туда легально, нам нужен человек, который взломает протоколы безопасности и доставит нас на поверхность.

– Поэтому вы обратились ко мне.

– Как к последнему средству, – с отвращением произнес Билл Дзик.

– Мы пробовали уговорить твоих коллег, – сказала Мириам. – Все отказались.

– Что ж, это типично для кучки формалистов.

Гарри, как всегда дипломатично, улыбнулся мне:

– Поэтому нам придется обойти несколько крючкотворных правил, но ты должен увидеть перспективу, приятель, и благую цель, ради чего все это. А для тебя, Джовик, это шанс вернуться на Титан. Тебе, считай, улыбнулась фортуна…