Что ж, в данный момент в гондоле царило радостное настроение – мы так не радовались с самого падения. Даже Билл Дзик, все еще стоявший под душем, издавал нечто вроде удовлетворенного похрюкивания.

И как раз в этот момент раздался хруст, словно металл гондолы стиснули огромные челюсти, и она опрокинулась набок.

Пул и Мириам зашатались и принялись выкрикивать друг другу команды. А я установил рекорд скорости надевания шлема.

Хруст повторился, затем звук разрывающейся оболочки – и чей-то вопль, он сразу превратился в клокочущий хрип и резко оборвался. Внутрь ворвался ледяной воздух, который я ощутил даже через теплоизоляцию костюма. Обернувшись, я увидел, что возле душевой кабинки зияет дыра, проделанная в тонком корпусе гондолы, а сквозь нее просвечивают темно-красные сумерки Титана. Нечто вроде клешни или огромной руки-манипулятора Мириам усердно кромсало корпус, расширяя дыру.

А обнаженный Билл Дзик, всего в паре метров от своего костюма, который мог бы его спасти, уже замерз насмерть.

Этого зрелища мне хватило. Я распахнул люк в крыше гондолы и вывалился наружу, не дожидаясь Мириам или Пула. Спрыгнув на песок, я побежал, насколько здесь получалось бегать. Костюм по мере сил помогал мне. За спиной слышались хруст и треск. Я не оглядывался.

Отбежав на сотню метров, я остановился, задыхаясь, и обернулся. Пул и Мириам бежали следом. Мне немного полегчало – я хоть не оказался на Титане в одиночестве.

И тут я увидел, что стало с нашей гондолой. Машины, что сейчас разделывали ее, – а это были машины, тут я нисколько не сомневался – походили на ледяных пауков с веретенообразным телом длиной метров десять, с тремя ухватистыми клешнями на концах тонких (а другие при малой силе тяжести и не нужны) конечностей. Четыре, нет, пять таких штуковин трудились над обломками гондолы. Я увидел, что сперва они набросились на колеса, поэтому мы и перевернулись, а теперь проворно разбирали всю конструкцию на части. Более того, за ними я заметил цепочку таких же тварей, несущих серебристые фрагменты, которые могли быть только частями гондолы, вверх по склону, к вершине криовулкана. Некоторые из крупных деталей они оставили целыми, в том числе модуль ВЕТ-двигателя, но уносили их с той же целеустремленностью.

Я понял, что через несколько минут на ледяной поверхности от гондолы мало что останется – кроме Билла Дзика. Обнаженный и уставившийся в небо замерзшими глазами, он стал малопривлекательным трупом, но все равно не заслуживал той судьбы, что на него обрушилась.

Перед нами из Виртуала выскочила голова Гарри Пула.

– Что ж, – прокомментировал он, – это несколько усложняет задачу.

Майкл махнул на него рукой и рассеял пиксели, как облачко мух.

– Дзик мертв, – сказал я. – И мы тоже.

Я повернулся к Майклу, сжав кулаки в толстых перчатках.

– Это все ты и твои абсурдные амбиции! Когда-нибудь они бы тебя точно погубили, а теперь они убили и нас!

Майкл презрительно фыркнул.

– А я просто жалею, что не засадил тебя в тюрьму на Земле и не оставил там гнить.

– О, Лета, – с отвращением произнесла Мириам. Она перебирала разбросанный мусор, оставшийся после пауков. – Вы хотя бы представляете, как нелепо смотритесь в этих костюмах? Как два плюшевых медведя, затеявших драку. В любом случае ты пока еще жив, Джовик. – Она подняла кусочки мусора, веревку, несколько инструментов, драгоценные бутылочки с образцами, странные яйцевидные предметы, легко помещавшиеся у нее в кулаке, и упаковки с едой.

У Майкла проснулось любопытство.

– А они не все забрали!

– Очевидно, нет. Фактически, как ты и сам бы заметил, если бы не был слишком занят, переругиваясь с пассажиром, они не забрали нас. Или Билла.

– А что же им тогда было нужно?

– Металл. Я так думаю. Они унесли все, что содержало значительное количество металла.

– А, ну да. – Пул посмотрел на пауков, которые брели к вершине вулкана, сжимая в огромных клешнях кусочки нашего корабля. – В этом есть смысл. На этой планете мало металла. И всегда было мало, с момента ее образования. Даже ее кора в основном состоит из легких силикатов, она больше похожа на мантию Земли, чем на наше железное ядро. Возможно, это как раз и объясняет, почему все зонды, попавшие на поверхность Титана за последние тысячу шестьсот лет, исчезли без следа. Не осталось ничего даже от твоих незаконных сборщиков образцов, Эмри. Их просто утащили из-за металла. И, может быть, – добавил он, ухватившись за новую идею, – именно это мы и видели на радарных изображениях в глубине кратерного озера. Помните, что-то там трудилось на дне, как в карьере? Возможно, это были другие пауки, они искали металлические кусочки метеорита, создавшего этот кратер.

– Что ж, в любом случае они оставили нам немало полезного, – заметила Мириам, перебирая мусор. – Всю керамику, стекловолокно, пластик. И пакеты с едой. По крайней мере, голод нам не грозит.

Пул погрузился в теории, а она сосредоточилась на важных вещах, которые могут сохранить нам жизнь. Это красноречиво говорило о его высокомерной натуре.

– Но ведь они забрали и ВЕТ-двигатель, – резко возразил я. – Наш источник энергии. Без которого мы вскоре замерзнем здесь насмерть, какими бы сытыми мы ни были.

– И еще, кстати говоря, карты с резервными копиями личностей, – сказала Мириам. – Мы их хранили в блоке управления и обработки ВЕТ-двигателя, в самом надежном месте на гондоле. Если мы его потеряем, то утратим и последнюю копию бедняги Билла.

Я невольно посмотрел на быстрозамороженный труп Дзика на льду Титана.

Пул даже не обернулся. Он наблюдал за уходящими пауками.

– Они спускаются в кратер вулкана. А это дыра, ведущая в мантию, в аммиачное море, так ведь? Но зачем они туда идут? И кто эти проклятые создания?

– Есть только один способ это узнать, – ответила Мириам.

Она взяла в правую руку одно из загадочных керамических яиц, нажала на стерженек, отчего яйцо засветилось красным, и швырнула его в ближайшего паука. Оно полетело по короткой дуге, замедляясь из-за плотного воздуха, – казалось, прошла целая вечность. Но бросок оказался точным, и яйцо упало в метре от паука.

И взорвалось. Очевидно, это была граната. Паук, к нашему удовлетворению, разлетелся на куски, а его уродливые клешни закувыркались в воздухе.

А Мириам уже мчалась в ту сторону. Нечего сказать, в целеустремленности ей не откажешь.

– Ну, давайте же! – крикнула она.

Мы с Пулом побежали за ней, не желая оставаться наедине с замороженными останками Билла.

– Зачем ты это сделала? – спросил Пул на бегу.

– Мы ведь хотим узнать, с чем имеем дело?

– А почему мы бежим?

– Чтобы добраться до него быстрее других пауков.

И точно: другие пауки, все еще нагруженные кусками гондолы, быстро развернулись и приближались к останкам своего товарища. Кажется, их совершенно не смутило ни внезапное уничтожение одного из них, ни наше приближение. Видимо, их интересовало только то, что было для них важнее всего, – все металлическое.

Мы добрались первыми и присели вокруг паука на корточки, направив на него свет фонарей. Взрыв не вскрыл его тело, потому что оно не имело оболочки или наружного панциря. Паук просто развалился на куски, как разбитая статуя. Мы стали перебирать обломки, а Мириам и Пул начали торопливо анализировать увиденное и обмениваться комментариями. Куски паука по большей части состояли из водяного льда, но Пул предположил, что это особенный лед, образующийся под высоким давлением. Внутренняя структура обломков оказалась сложной и напоминала пчелиные соты. Это были камеры с четкими гранями, заключавшие в себе сгустки более мелких камер и пустоты, и все это повторялось и повторялось в уменьшающемся масштабе, как фрактал. Пул указал на серебристые и желтоватые нити – оттенки цвета при освещении на Титане разобрать трудно. Но они были явно металлическими.