Покачиваясь с боку на бок, перенося вес с ноги на ногу такими порциями, что доски пола не только не скрипнули, они словно и не почувствовали, что по ним идет-крадется человек с оружием.

— Ты не Эвальт! — Хорошо знакомая Бену вампирша, нанявшая его отнести "передачку бедным родителям", откинула голову, прицеливаясь, как бы половчее укусить сидящего на низеньком стульчике человека неопределенного пола, но очень определенного размера.

Волки припали к земле, на передние лапы, готовясь помочь своей хозяйке, которая, выбрав место "последнего укуса", стала приближаться к жертве, а потом заорала!

Заорала так громко, что волки замерли, впав в легкий ступор, от звукового удара по собственным, очень чутким, ушам.

"Калашникова" на фоне этого вопля и слышно не было.

Две тяжелых пули калибра 7,62, превратили их головы в месиво костей, шкуры и серого вещества, разбросанного по светлой дорожке.

Крик оборвался с хрустом хрящей, ломающихся и входящих в мозг. Впервые, на памяти Бена, вампира убили, точнее — пока только "отключили", таким образом.

Жирное нечто стряхнуло со своего плеча тонкое тело девушки и тяжело задышало, разглядывая окровавленные пальцы, выдернутые из разодранного их страшным размером, носа вампирши.

— Охренеть парень, ты не только самый жирный урод, что я встречал на своем пути, но еще и самый везучий! — Честно признался Бен, восхищенно качая головой. — Тебя надо в музее показывать!

И получил в ответ оттопыренный средний палец, покрытый свежей кровью.

А потом, на "бис", любимый жест русских десантников, не признававших общепринятую европейскую "птичку", видимо из религиозных или каких других, принципов.

Обойдя человека-гору, морпех встретился с ним взглядом и поспешил отвести глаза: эта куча сала сидела совершенно голышом, опустив ноги в зеленый тазик с окровавленной водой.

"Он что, босиком шел?! С таким весом?!" — Бен слышал и даже видел борцов сумо… Но там были каждодневные тренировки, да еще такие, что их скорее можно назвать "жизнью", чем просто "тренировками".

Задумчиво косясь, морпех достал тяжелый нож и в один удар отсек вампирше "верхний отросток" и повертел головой, раздумывая, куда ее запулить, чтобы Хозяин, что ее скоро найдет, не оживил эту тварь в очередной раз.

Не придумав ничего умного, открыл крышку у кастрюли с супом и сунул голову туда. И найдут не сразу, и, пока найдут, голова слегка подварится. А там, либо оживить не удастся, либо толку, с такой вареной куклы, будет не много…

…Ковер-самолет летел рывками, норовя сбросить высоту и пойти на бреющем, над спокойной гладью озера. Ему очень не нравился утопленник, что сейчас лежал рядом с его новым владельцем. Ему не нравились процессы, что протекали в этом рыхлом теле, от которого отказалась вода. Ему не нравился запах, идущий от этого зомби, завернутого в розово-синий бархат. Но больше всего ковру-самолету не нравился его вес! Две сотни килограммов полумертвого вещества, жира, скользкой, зеленоватой кожи и костей. Новый владелец впервые так нагрузил ковер-самолет, вырабатывая свечи не по часам, а буквально по минутам, торопя и подстегивая почти не слышными просьбами: "выноси, выноси, же миленький! Иначе сожрут нас, вместе со свечами и подсвечниками!"

Быть сожранным, ковер-самолет не хотел. Но свечи таяли, сжигаемые массой вонючей туши, с реденькими, светлыми, словно солома, волосиками на покрытой кожистыми складками, голове.

— Оторвались… — Вздохнул новый владелец, отрывая голову от ковра и оглядываясь по сторонам. — Слышишь? Оторвались?

Вместо ответа — тихий стон, словно существо крепко сжало зубы, не позволяя себе орать от боли.

Хороший достался ковру-самолету хозяин. Намного лучше, чем снобы-эльфийцы. И проще, и понятней. Словно капелька души, что вложил в свое творение ящер Фарут, лучше понимала людей, чем сказочных красавцев эльфов, упрямцев гномов или злобных, по рассказам выживших очевидцев, орков, гоблинов или каменных троллей.

Эльфов ковер-самолет изучил досконально. Гномы, с жаром скрещивающиеся с людьми, ему тоже встречались, но не нравились. Остальных ковер знал понаслышке и больше верил слову своего создателя, сказавшего однажды, что верить очевидцам нельзя до тех пор, пока их мозг не вытащат из черепной коробки и не съедят за обедом. Иначе, все едино, соврут.

Об одном грустил "кокон перемещения" — встретить ящеров, подобных своему создателю, он так больше и не смог. Ходили, опять же, слухи, что все их племя восстановило против себя Старших богов, дало им бой и съело божественные тела за пиршественным столом, запивая вином, из божественных же, запасов. А потом, завалились спать, да так и спят по сей день, переваривая мясо богов, оказавшихся жесткими, как подошва рабочего ботинка, сколько не отбивай его молотками и не маринуй в уксусе.

Повинуясь движениям человека, ковер-самолет снизился и полетел по-над водами реки Атабаска в сторону границы США, распугивая немногих птиц, что селились по его берегам и вводя в ступор рыбаков своим видом и скоростью перемещения…

… Свечи таяли и таяли, беспокоя Бена ничуть не меньше, чем его постанывающий сосед, которому он вкатил целых две ампулы с сывороткой от обращения. Зачем он это сделал? Бен и сам не знал ответа. Стукнула моча в голову, вот и вся недолга! Тем более, сыворотка была от ОБРАЩЕНИЯ и будет ли она просто лечить — вопрос, что называется, на сто баксов. Если всмотреться в лицо жиртреста с бешено дергающимися веками — какое-то действие эта сыворотка возымела, но, вот что из всего этого получится…

"Обидно будет, если жирный не выживет…" — Признался самому себе, Бен. — "И даже не столько из-за ампул, сколько из-за него самого. Что-то в этом парне есть. Удосужься он скинуть килограмм 120, из него мог получиться очень и не плохой, боец…"

Скользить над гладью воды намного легче, чем нестись сломя голову над верхушками леса, ежесекундно контролируя окружающую обстановку, иначе верхушка очередного лесного исполина вполне может оказаться у тебя в животе и слезть с нее, тебе никто не поможет. Судя по мельканию прибрежных кустов, ковер шел где миль 50–60, в час. Судя по свечным огаркам, такую скорость он продержит не больше пары часов, а это уже верные сто миль чистого пространства, отделяющие Аркана и его спутника, от рассерженных вампиров, их Младших и человеческих прихлебателей. Вода, своей непостоянностью, собьет со следа кого хочешь, а воздух… Ну, тут уже ничего не поделаешь — верховой след держится от пары минут, до пары часов, в зависимости от многих слагаемых.

Аркан припомнил жутко дорогой "электронный нос", которым ему довелось пользоваться на одном из заданий, способный "учуять" запах за пару-тройку километров и держать его намного крепче, чем нос собаки. Всем хорош прибор, за исключением двух нюансов. Цены и массы. Сдав "нос" после задания, Бен три с половиной часа провел у массажиста, "выправлявшего" ему все затекшие от неудобной обвязки, мышцы спины, плеч и живота и дал себе зарок, что лучше подружится с собаками, чем еще хоть раз подпишется под переноску этого аппарата, в боевых условиях.

Жирный попутчик издал совсем уже непристойный стон, дернулся и вытянулся в струнку, затихая. Мышцы его лица, разгладились, съезжая жирными щеками на плечи и закрывая своими габаритами, маленькие уши.

— Отмучился, бедолага… — Вздохнул Аркан. — Жаль.

— Не дождешься, Шаттерхэнд. Еще тебя переживу, охотничек… Вот сейчас отлежусь и навалюсь на тебя всей своей тушкой, требуя ответов… — Парень открыл глаза и Бен вздрогнул: он, с чего-то решил, нет он точно помнил, что глаза горы сала точно были водянисто-голубыми, блеклыми и невзрачными.

А теперь на него смотрели в упор, ярко-зеленые глаза, с желто-коричневыми искрами, хитрющие и ехидные.

Человек-гора, отдуваясь и фыркая, как сдувающийся воздушный шарик, переломился в поясе и сел. Спиной к движению ковра.