Я очень не люблю долгие проводы, сопли, слезы и стоны. Будь моя воля, вместо похорон, на которые я однажды все-таки угожу, хотелось бы разлететься чистым пеплом, став частичкой воздуха, воды и земли. Только не длинные отсидки у гроба, ночное бдение и тысячи примет и суеверий, что окружают покойника и таинство его перехода в мир иной.

Скрипнули камушки, под колесами едва мурчащего мотором, "Москвича".

Степнов снова балует племянницу, ну и мне перепадает, с барского плеча, щедрот.

Или кто-то думает, что у меня есть время ковыряться с "Жигулем", меняя на нем двигателя, масла и прочую прелесть? Вот и воплощает Роман Георгиевич мои самые дикие проекты в железе, сперва отдавая нам с Настей на обкатку, а потом угоняя машины на продажу в Москву и Питер, местным мажорам, стритрейсерам и прочим любителям экстрим-вождения, похваляющимся своей гениальной изобретательностью и уникальными авто, заточенными "лишь под одного-единственного, сладкого, крутого и неповторимого". Только чертежи лежат в сейфе Георгича, да у меня на домашнем компе, что к сети не подцеплен.

Поворот ключа, мягкий рокот нестандартного двигателя и на плечи легла страшная усталость и предчувствие всех бед, что давно меня догоняли.

Давно, но, может не догонят и в этот раз?

Покрутив головой, старательно выбросил из головы все предчувствия, прижал педальку в пол, выстрелил из-под колес гравием и поехал на работу.

По дороге созвонился с дядей Ромой и договорился, что оставлю "Жигуля" на парковке, в квартале от нашей "заготконторы". Надоел мне этот "Жигуленок". Хочу другую "покатушку", на этот раз — совершенно не стандартную, пусть и на базе родной ВАЗ-21011, но чуточку иную. Чертежи у меня на компе давно лежат, а модельку я досчитаю по возвращении. Я только вот между названиями колеблюсь. Либо "Гэндальф", либо "Саркул".

Возле крыльца уже фырчал наш "РаФаил", такой же ржавый, но щеголяющий тонированными стеклами, демаскирующими всю контору, сколько я об этом не говорил нашему руководству.

— Ага, вот и Изверг прибыл. — Насмешливо поприветствовал меня наш "козырной" водитель у-двас. — Не сильно-то ты торопился!

— От "берега" и до дома за девять с половиной минут, это ты называешь "не сильно"? — Удивился я. — Сможешь быстрее, отгоню "РАФика" дяде Роме, на съедение.

Мои коллеги издали протяжный свист, подталкивая Костика на не осторожный спор.

В отличии от них всех, я точно знал, во что превратится наш микроавтобус, попади он живьем в лапы моего родственника.

Только Федоров меня похоронит тихо и без музыки. Даже никому не скажет, где мой прах развеял.

— Разговорчики, Мухаммадиев! — Призвал меня к ответу Сам. — Молод еще, чужими деньгами кидаться, да знакомствами похваляться.

— Так точно, товарищ полковник! — Ответствовал я, прикладывая руку к пустой голове.

В нашей конторе, по штатному расписанию, должно быть семь психологов, причем у каждого — своя направленность, дорога и скорость реагирования на получаемые приказы. А отдуваемся мы с Феклой Антоновной Мереженской. А до моего появления, весь отдел тянула она одна! Как мы нашли с ней общий язык — ума не приложу, ведь в ней все раздражает меня, а я, для нее, хуже красного дуста, для рогатого таракана. Тем не менее, дважды получив выговорец и трижды в торец, чтобы не зазнавался, я начал получать несказанное удовольствие от общения с этой ведьмой 67-ми лет от роду, худой, как щепка, острой на язык и подвижной, как росомаха. И такой же упрямой и злопамятливой.

Я даже не удивился, когда узнал, что ее позывной "Кракаджу". Та самая росомаха и есть…

Сбив мне студенческую корону и расставив точки над буквой Ё, за пару месяцев она превратила меня в дикое, но симпатичное, чудовище.

Именно от нее я набрался философско-житейского опыта и спокойствия, похоронив юношеский максимализм и распрощавшись с остатками инфантильности.

Настя ревновала к ней сильнее, чем ко всем своим подружкам, вместе взятым. А уж ревность у нее отсутствовала, словно при рождении ее обнесли сей чашей, а затем, подумав, забрали и ту, что досталась от родителей, по наследству.

Так что, телефоны мы друг от друга не прятали и пароли от почтовых ящиков и соцсетей лежали в общем вордовском файле, названном "Склерозником".

Пришлось зазывать "Росомаху" в гости и оставлять их тет-а-тет, под предлогом срочного вызова на работу.

За эту аферу я сперва получил от Феклы, а потом и от Насти.

Зато "поревнушечки" кончились и в моей, тогда молодой, семье, воцарился мир.

Благословив меня на "выездные", пенсионерка с удовольствием взялась за личный состав, вправляя им мозги налево и направо, а я купался в легкой безнаказанности, никогда не перегибая палку, но отчаянно сопротивляясь ношению формы.

Федоров меня уже и штрафовал и взыскание паял и Феклу натравливал — без толку.

Я всего дважды одел форму и одевать в третий раз не собирался даже под страхом десяти лет расстрела через анальное отверстие.

Первое одевание обрушило на меня трех психов-иностранцев, а второе — едва не сделало заиками все семьи, когда наше с Настеной первое авто — старенькое "Вольво", влетело под "Маз"- бензовоз и скрылось в облаке дыма и веселых язычков пламени.

И пусть безовоз был пустым, а мы пролетели под ним, лишившись крыши, как в голливудских боевиках четвертого сорта, но знак был понят, осмыслен и таскать форму я больше не собирался.

— Угу. Азиат Генрихович снова спит… — Сдал меня с потрохами, водила.

Горловой рык, вырвавшийся у Федорова, дал понять, что шутки кончились и началась она, огроменная, волосатая, разделенная на две половинки…

— За дорогой следи, дорогой… — Меня всегда интересовало, со времен уроков НВП, ОБЖ и прочих спецпредметов — у военных это врожденное или этому можно научиться? Вот как выдаст отец-командир, так и не знаешь, бежать и прятаться или сразу прятаться?

И от кого, прятаться и куда бежать — совершенно точно — не понятно.

— Морской контейнер, отправленный нами для китайских друзей, выдал оповещение о вскрытии. — Федоров, святой человек, начал сначала, для особо тупых психологов. — Наша маленькая задача, скататься и проверить что случилось. Оружия не берем, спецоборудования — по минимуму. Чартер до Астаны через сорок минут, так что особого повода для спешки нет. Оттуда, коллеги обещали подкинуть, по старой памяти, прямо до места.

— Морской контейнер, в Астане? — Снова я прохлопал ушами часть вводной. — Подводная лодка в степях Казахстана?!

— Для психологов! Контейнер морской. Движется речным транспортом в Китай. — Федоров начал чеканить фразы демонстрируя раздражение. — Что-то не понятно?

— Контейнер? — Начал я загибать пальцы, для наглядности.

— Контейнер. — Качнул головой старшой, начиная что-то подозревать.

— Для Китая?

— Для Китая.

— Через Казахстан?

— Через Казахстан.

— По Иртышу? — Уточнил я, отчаянно потея от того, что придется сказать старшему по званию то, что я думаю.

— По Иртышу.

— На барже?

— Убью! — Федоров себя контролировал лучше, чем я. Но и к его терпению приближался пушной зверек. — Разумеется на барже! Или, думаешь, на руках потащат, как египетские рабы?

— Последней баржей, что я видел плывущей по Иртышу, было летнее кафе "Арабелла", что сорвало в один ветреный вечерок… После этого, только рыбачьи лодки, резиновые, которые. Ну, и пару катеров и отнюдь не на подводных крыльях… Не думаю, что за последние пару лет кто-то озаботился расчисткой фарватера. Сильно замелевшего, за годы независимости.

Армейский скупой мат.

Всеобъемлющий, всеобъясняющий и всем понятный, наверное, с пеленок.

Остальная группа переждала бурю молча, изредка то демонстрируя мне кулаки, то вертя пальцами у виска, а то и соболезнующе качая головами.