А через две недели после подъема, двое здоровенных "полярников" в топорщащихся костюмах, взяли меня под белы рученьки прямо у общаги, посадили в ржавую 24-ю "Волгу" и, порыкивая минимум двумя сотнями кобыл под капотом, привезли в облупившееся здание 2-го городского полицейского участка, где торжественно вручили красный паспорт с золотым двухголовым мутантом на обложке и вежливо попросили подписать документы о "неразглашении".
Глядя на дату выдачи Главного документа, пожал плечами и расписался: Гражданином РФ, согласно паспорта, я стал за месяц до "утопления" "Шален-Гра".
Вместе с подпиской о неразглашении, паспортом и вежливыми улыбками "полярников", я получил мягкую просьбу не выезжать на бывшую родину, хотя бы пару лет…
А лучше — пару десятков — лет… Для моего же благополучия и благоденствия.
Ну и как маленький сувенир — пластиковая карточка "зеленого" банка.
Спасибо.
Могли и притопить, в самом деле… Море у нас огромное, бездонное, а бывает и акулы захаживают, голоднее волков сухопутных!
Денег с карточки как раз хватило прикупить маленький домик для родителей, тем паче что папенька давно хотел свой дом, а маман, хоть с отцом и спорила, но… Шла, как нитка за иголкой.
И Настя им очень понравилась, а тесть и свекр настолько быстро нашли общий язык, что я, грешным делом, стал подозревать, а точно мой папочка бывший капитан ракетных войск или это не совсем тот род войск, что я думаю?!
В принципе, город моего детства и так далеко не прост… И все его тайны и тайны его жителей еще долго останутся под грифом, что тверже алмаза, ибо принадлежат еще той, империи…
Совместные походы на лыжах (Настя сломала сперва ногу, а потом, на следующий год, руку), коньки и ролики (сперва я сломал руку, а потом — ролики), превратили две семьи в странный клубок…
Пилили меня обе семьи, заступались — обе.
Институт, военная кафедра, братья Настены, взявшие надо мной шефство, на мою и свои головы, все это сжимало 24-е часа суток в странную вереницу стоп-кадров и моментов, из которых, самыми яркими были поцелуи с Настеной и экзамены!
"Полярники" в моей жизни появлялись еще дважды, а теперь и вовсе прописались, забрав под свое крылышко. Отросток "Конторы Глубокого Бурения", ведавший Северным Кружным Путем и всеми остальными, неисповедимыми, сильно обидел и Синицына, погрозив пальчиком и нашего дражайшего коменданта общаги, на пальцах объяснив, что, как офицер ВМФ, пользу своей новой Родине я принесу не большую, а вот как офицер-психолог…
Так и попал я, вместо каютной работы, на кабинетную.
В том самом облупившемся здании 2-го участка.
И пусть кабинет мой был пеналом два на два метра, без единого окна и излишних удобств, зато работа была веселой.
Такой веселой, что Настена частенько отпаивала меня горячим чаем, старательно прижимаясь и помалкивая.
"Полярники" прибрали к своим рукам и ее, твердо дав понять, что мой душевный покой и равновесие гарантируются силами, намного более могущественными, чем "высшие".
Дольше всех и громче всех, ругались наши отцы.
— Мне сказали, что на этом месте я могу найти Казаха! — Мелодичный девичий голос вырвал меня из пограничного состояния между сном и явью.
— Уже нашли… — Буркнул я, недовольно. — Чего надоть? Позырить? Или погладить? Али лясы поточить?
Ох уж мне эта великая российская реальность!
Для начала, я не Казах, а — Казахстанец!
— Фи, как вульгарно! — Дивчина сердито засопела. — Я считала, что вы такой…
— Бабочками какаю? — Хрюкнул я, не желая открывать глаза и расставаться с умиротворением. — Простите, но я предпочитаю жрать мясо. И желательно — много. А к мясу, я предпочитаю вино и еще мяса. Можно с васаби. Или горчицей. Так что бабочек нэма, звиняйтэ!
— Двигайся, мясоед! — Девушка мягким движением оказалась на капоте, рядом со мной, устраиваясь поудобней. — Сказала же, что все равно найду!
Пришлось делиться одеялом.
Попробуй не поделиться одеялом, с законной-то супругой! Да меня же родные сгрызут за нее! Ага, а тесть, привычно покряхтит и разведя руками достанет бутылку настойки и за жизнь свою, в ближайшие пару часов, я не дам и ломанной копейки.
Но, это я утрирую, конечно.
— Опять тяжелый клиент? — Настя привычно ткнулась носом в плечо, согревая мою грудь своим горячим дыханием. — Или опять на "глубину" таскались?
Вот и что ей соврать, если вранье она чувствует похлеще полиграфа? Угораздило же меня жениться на детекторе лжи.
А с другой стороны, даже и не знаю…
Врать-то совсем не хочется. За день так в этом искупаешься, что только она и вытаскивает, своей улыбкой и яркими глазищами, в которые проваливаешься, оставляя грязный мир далеко за порогом родного дома.
Повернув голову, вдохнул запах ее волос и закашлялся, открывая глаза.
Эта зараза снова покрасилась!
Как меняют девушку такие мелочи! Другой цвет волос, другая прическа, очки непривычного фасона и нетипичный покрой и цвет одежды, и все! Перед вами совершенно Иной человек. Нет, она снимет очки и одежду, вы узнаете ее по глазам и поцелую, но вот так, с пяти метров, вы пройдете мимо, будучи совершенно уверенным, что вам улыбнулась незнакомая красавица.
То, что я принял за футболку, оказалось оранжевым платьем.
Пока я рассматривал свою жену, она умудрилась взять и вульгарно заснуть у меня на плече! За пару минут!
Кошмар! Это насколько же я скучный человек, что женщина рядом со мной не спать хочет, а дрыхнет, самым наглым образом!
Ведь знает моя лапушка, что я очень люблю, когда она вот так спит…
И пользуется этим, беззастенчиво.
Да и устает она, если сказать честно, ничуть не меньше меня, а может и больше…
"Полярники" в контору "просто так" не берут. Пахать приходится на износ и излом. И папа с мамой дело даже не двадцать второе, а две тысячи двести тридцатое.
Может, накапать теще с тестем на мозги и "уйти" ее с работы? Ведь хотела же она пойти на второе высшее, желательно — экономическое. Вот и пусть и идет, учиться.
За наполеоновскими планами даже и сам не заметил, как задремал, а точнее — заснул, пользуясь теплым вечерочком и безмятежным синим небом, с пробегающими по нему легкими облаками.
Знаете, что погубит человечество?
Правильно — мобильники!
Мой разразился старым, добрым "Du hast" и небо стало не таким и синим, а облака и вовсе приобрели свинцовый оттенок: военная база стояла у меня на "руководство", гарантируя очередной геморрой, вместо романтического вечера, на который настроилась Настя.
— Труба зовет! — Федоров, как всегда был краток, точен и жесток.
Команда "Труба зовет" предписывала мне явиться с вещами на крыльцо конторы, без документов. Обычно, такая песня растягивалась минимум на месяц, а то и больше. Последняя "труба" длилась семь недель. Вернулся я похудевшим на 11 килограмм, со сваливающимися штанами, впавшими от недосыпа глазами и шрамом, на том самом месте, которое такими вещами лучше не украшать — больно слишком, да и спать неудобно, по первому времени.
Потом еще неделю писал рапорты и объяснительные, выслушивал Федорова, бушевавшего гневом и сарказмом и заработал прозвище "АИ" — "Азиатский Изувер". В качестве подарка, наш "батя" вручил мне ориентировку от "соседей", в которой мне добавили 15 сантиметров роста, перекрасили глаза и добавили 41 жертву, к тем мифическим 52-м, что пострадали от моих действий, за последние десять лет.
Можно подумать, психолог ходит в бой… Наивные.
— Домой заедешь? Или все с собой? — Настя, как и положено заботливой жене, уже и проснулась, и платье одернула и даже с капота скатилась, вывернувшись у меня из-под руки.
— С собой все… — Я поцеловал жену и хлопнул ее по очаровательной корме, придавая курс и ускорение.
