— Вряд ли у тебя получится надеть его сегодня…

— Дай сюда! — Под всеобщий смех я надела украшение на Эбби: — Сохрани это для мамочки, солнышко.

Дочь не проявила особого интереса к блестяшке. Всё её внимание занимало платье, в котором Эбби не переставая кружилась. Завитые бронзовые кудряшки, украшенные мелкими белыми цветочками, прыгали, словно пружинки.

На Лиззи было точно такое же платье, и вместе они должны были идти впереди, разбрасывая цветочные лепестки из маленьких корзинок. Старшая, разумеется, была настроена серьёзно, а моя малышка, наверняка, опустошит корзинку ещё перед выходом из дома.

— Моя очередь.

У Кэтрин в руках тоже была бархатная коробочка. В ней оказались серьги в форме тяжелых брильянтовых капелек.

При виде их Эллен удивлённо охнула:

— А я совершенно о них забыла!

Именно мать Дилана помогла мне надеть серьги. Застёжка в них была не в пример современным, требующая определённых навыков.

— В них выходили замуж все невесты Митчеллов, начиная с прабабушки Говарда, — объясняла она. — Кэтрин была последней. Между прочим, у меня есть для тебя ещё кое-что. Это от Дилана.

При виде содержимого продолговатого атласного футляра у меня вырвался вздох изумления. На чёрной подложке лежал фантастической красоты браслет: брильянтовые нити образовывали широкую сетку с вплетенными в неё яркими изумрудными каплями. Не знаю, сколько времени ушло на подбор камней, но все они переливались знакомым тёплым светом, не однажды виденным мною во сне, — цветом глаз моего любимого и нашей дочери.

Браслет казался таким хрупким, что я боялась до него дотронуться.

— Я хочу его надеть.

Эллен вынула его из коробочки и застегнула на моей руке.

— Нереальная красота.

Я смотрела на себя в зеркало и не могла не согласиться. Наверно, это был первый раз в жизни, когда мне было не всё равно, как я выгляжу. Пройдёт чуть более часа, и я буду стоять перед алтарём, держа за руку человека, которого люблю всем сердцем, ощущая под этим самым сердцем шевеление нашего ребёнка. Неужели душа человеческая может вместить столько счастья?

Как и хотела Фиби, фотографы сделали множество снимков. Мы замечательно провели время, дурачась перед камерами. Что-то не получалось у меня вести себя, как подобает степенной невесте. Думаю, наш свадебный альбом, во всяком случае, его "предвенчальная" часть будет напоминать вечеринку в женском общежитии.

— Больше серьёзности, Оливия! — ругалась Фиби, но я ничего не могла с собой поделать: лицо расплывалось в улыбке; мне всё время хотелось смеяться.

— Дилан приехал, — прокричал кто-то неожиданно, и я замерла, ощутив, как от волнения задрожали колени.

Soundtrack — Canon in В by Johann Pachelbel

Суета поднялась страшная. И, как обычно, не обошлось без неожиданностей. Туфли для Кэтрин оказались меньше на один размер. У мамы на юбке обнаружилась нитка, за которую она, разумеется, потянула, и теперь спереди подол некрасиво топорщился. Эбби пролила на платье Лиззи сок, и теперь та громко выражала своё недовольство.

Это всегда была моя самая нелюбимая часть подготовки к празднику: уже пора на выход, но тут случается что-то, что этот выход задерживает. При обычных обстоятельствах достаточно всего пары минут для решения таких проблем. Здесь же я стояла столбом не в силах сделать и шага, а голова была занята лишь одним: "Он приехал… приехал".

Но неужели, хоть на секунду я могла допустить, что может быть по-другому? Так почему эти простые слова заставили моё сердце нестись вскачь, словно мне снова шестнадцать, и я с волнением жду своего первого в жизни свидания. Это обычная процедура: мы наденем друг другу кольца, священник скажет обязательные слова, разрешит жениху поцеловать невесту, и всё закончится. Именно так я успокаивала себя в предыдущие дни, но…

— Фиби, дай мне минутку!

Пришлось повысить голос, чтобы перекричать стоящий вокруг меня гомон.

— Что?

— Мне нужна пара минут. Пожалуйста!

— Мы уже выбиваемся из график

Фиби многозначительно постучала себя по запястью, где предположительно должны находиться часы.

Я умоляюще сложила руки:

— Пожалуйста!

Отчаяние в моём голосе заставило её задержать на мне взгляд. Через мгновение Фиби громко захлопала в ладоши, привлекая к себе внимание.

— Так, дамы, все на выход, на выход! Кэти, не ной. Я самолично принесу тебе тапочки, но позже. — Постепенно она оттесняла яркую, шумную толпу к дверям. — Всё, все выходим…

Оставшись в одиночестве, я подошла к окну и обвела взглядом обширную лужайку, на которой должен был состояться праздничный банкет. Официанты и обслуживающий персонал — все в белом — заканчивали приготовления, внося последние штрихи в сервировку и расправляя богато украшенную драпировку на столах и стульях. На случай непогоды по периметру были возведены стойки, увитые плющом и украшенные цветами и лентами, между которыми натягивались шатры. Но я была уверена — Фиби сумела договориться с небесной канцелярией: светло-серые облака высоко плыли по небу, и солнечные лучи, проходя через них, наполняли воздух бледно-золотистым светом. В сочетании с зеленью, заполняющей всё видимое пространство, окружающий мир пропитывался теплотой и сказочностью. Кто там у нас жил в лесу? Ах, да, Белоснежка.

"Я определённо люблю Белоснежку…" — сказал однажды мой принц.

Мне захотелось, чтобы Дилан сейчас оказался перед моими окнами. Пусть даже мельком, но я хочу увидеть знакомую фигуру, почувствовать его волнение, заглянуть в глаза и увидеть, как он сосредоточен и серьёзен. Почему-то казалось, что он сейчас вовсе не улыбается. А я вот не сдержала улыбки, представляя, как Дилан то и дело нервно запускает руки в волосы, как покусывает краешек губы, как хмурится; как между бровей образуется хорошо знакомая складочка…

Я провела рукой по холодной поверхности стекла, будто разглаживая её.

"Уже скоро, родной мой. Скоро…"

Как долго мы шли к этому, как непросто было нам и вместе, и по отдельности. Сегодняшний день — доказательство того, что так и должно быть. У нас не было и нет иного пути. Всё предопределено, как и этот день, и этот миг. Таинство, которое свершится через несколько минут, — более чем дань традиции. Это наша благодарность тем силам, что нас соединили.

Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох и, повинуясь странному порыву, прошептала:

— Спасибо.

После этого я сняла кольцо, которое Дилан вручил мне на нашу "гражданскую" свадьбу, с левой руки и надела его на правую.

И зачем только я принялась считать эти ступеньки?

"Чет-нечет" — забытая игра детства. Я всегда выбирала нечет. Считать ступеньки — моё любимое занятие. Я знала, сколько ступенек было во всех домах, где я жила. Пунктик? Возможно. Но никогда и никому я о нём не говорила. Вот и сейчас скорее по привычке, чем осознанно, спускаясь со второго этажа, я решила их посчитать.

Моё появление никто не заметил, и, остановившись на середине лестницы, я несколько мгновений рассматривала стоящих дам. От волнения они были нетипично тихими. Фиби поправляла прическу. Сандра и Кэтрин разглаживали платье девочек. Мелкие цветочки, которые ещё полчаса назад украшали головку Эбби, почти все облетели — так активно она трясла кудряшками, когда кружилась в своём "принцессосном" платье.

Первой меня увидела мама. Её лицо расплылось в улыбке, и, прижав к груди руки, она одними губами прошептала: "Ох, детка…"

Это стало сигналом, и дальше я спускалась под восхищённое аханье.

— Если этот идиот передумает, на тебе женюсь я.

Громкое заявление Кэтрин разрядило обстановку.

"Тридцать четыре. Тридцать — чёрт бы их побрал! — четыре ступени".

— Вот отчего я волнуюсь? — вопрошала я. — У меня прекрасный дом, почти трое детей. Я уже замужем, а чувствую себя так, будто мой жених вот-вот убежит. Он же не убежит, да? — Схватившись за Ким, я в панике заглянула ей в лицо.