— Это не я распланировала, а она, дурак ты этакий! — верещала сестра, тыкая в меня пальцем. — Это она ведёт себя как чёртова плантаторша на колониальном Юге. Бри вынесла Кэтрин мозг по поводу отсутствия в доме соевого молока. Предложила провести дезинсекцию, так как во дворе слишком много цикад, и они мешают ей медитировать. А ещё ей не нравится на каждом шагу спотыкаться об игрушки. Дилан, боюсь, Кэти скоро не выдержит.

— Хорошо. Я с ней поговорю.

— Спасибо. — Улыбка Фиби не тянула на ироничную. — Я волнуюсь за тебя, дорогой. Мы все волнуемся.

— С чего вдруг? — хмыкнул я и снова потянулся к айпаду.

— С того, что сейчас ты как никогда близок к тому, чтобы связать жизнь не с той женщиной. И едва ли в конце этой несчастливой жизни получится попенять, что тебя не предупреждали.

— Фиби, повторяю, мне не нравится этот разговор.

Она скривилась:

— Хорошо. Только упаси тебя Бог сделать ей ребёнка.

— Я умею пользоваться презервативом.

— На твоём месте я надевала бы два.

Приземлившись в Сиэтле, я сообщил, что даю всем неделю отдыха. Тогда-то и возникла идея провести её на побережье. Перспектива оказаться в одиночестве среди счастливых женатых пар не очень меня прельщала — вполне хватало совместных семейных выходных.

Мне нравилось проводить с ней время. Бри принимала условия игры. Фиби ошибалась. Я не собирался выполнять данное сестре обещание: никакого разговора не будет. Через несколько дней мы вернёмся в Сиэтл, на этом всё и закончится.

Этим вечером Саймон заказал для них с Кэтрин столик в "Шератоне". Фиби, прознав об этом, устроила Джею громкую выволочку. Бедняга полчаса оправдывался, почему не ему первому пришла в голову эта идея. Дабы затушить разгорающийся скандал, Кэтрин предложила к ним присоединиться. Ещё через минуту были приглашены остальные. Романтический вечер на двоих перерастал в дружескую попойку. Саймон отказался "Шератона" и снял небольшой прибрежный ресторан, славившийся омарами на гриле и домашним вином. Как обычно, ужином не ограничилось, и ближе к ночи наша компания перебралась в ночной клуб.

— Сэр, вам повторить?

Голос бармена вывел меня из задумчивости.

— Что, простите?

Он указал рукой на пустой стакан.

— Вам повторить?

— Двойную порцию, пожалуйста

Я дал Бри ещё десять минут. Если к этому времени она не вернётся, я напьюсь и вырублюсь прямо в такси. После прошлой ночи и половины сегодняшнего утра я был вымотан не хуже десятиборца. Что-что, а трахаться эта женщина любила и умела. Именно трахаться: то, чем мы с ней занимались, на занятия любовью походило мало.

Кэтрин скинула туфли — верный признак того, что миссис Саймон Митчелл откровенно пьяна. Фиби причудливо извивалась в понятном одной ей танце. Это её боевой клич прорвался через оглушительный грохот музыки. Именно так моя маленькая сестрёнка выражала радость, когда слышала одну из длинного списка своих любимых песен. Всегда.

За то, что девчонки творили на танцполе, мужья должны были надрать им задницы. Усмехаясь, я бросил взгляд на наш столик: мои друзья увлечённо беседовали с каким-то парнем, похожим на клишированного наркоторговца. Я не имел ни малейшего представления, кто это, но, судя по всему, общением все были довольны.

Пьяные знакомства иногда перерастают в крепкую дружбу. Так получилось у нас с Роном. Надравшись на одной из первых студенческих вечеринок, после мы стали лучшими друзьями. Я был шафером на их с Джессикой свадьбе. Джесс — хорошая девушка. Именно такая и нужна Рону: умная, серьёзная, рассудительная. Я же искал нечто другое. И это другое — явно не Бри.

Снова послышался визг Фиби, и снова я посмотрел на танцпол.

Глаза её были закрыты, она полностью отдалась музыке. Её лицо блестело от пота, ко лбу прилипли мокрые тёмные пряди. Пухлая нижняя губка была закушена, и я был уверен: если подойду ближе, услышу, как она напевает. Возникло ощущение, что в эту секунду прямо здесь, на танцполе, она занимается сексом. Невидимый любовник владел её телом, и я страстно захотел быть им. Я впился в незнакомку взглядом, ловя каждое движение, каждый поворот головы, практически умоляя её не открывать глаза: почему-то казалось, что сделай она это — и наваждение исчезнет.

Девушка снова оказалась ко мне спиной, но через пару мгновений сбилась с ритма и начала озираться. Затем медленно обернулась, и её широко распахнутые глаза остановились прямо на мне.

Твою ж мать, я чуть не кончил.

Этот взгляд… Не заинтересованный, не оценивающий, не зазывный — последнее расстроило бы больше всего. Ничего этого, к счастью, не было. Тёмные глаза улыбались, будто бы зная, что или кого сейчас увидят. Правда, через мгновение улыбка в них сменилась растерянностью. Девушка замерла, приоткрыв пухлый, красиво очерченный ротик.

По моему телу пробежал холодок предвкушения. Я не мог отвести взгляда от незнакомки, с удовольствием отмечая, что и она не делает попыток разорвать нашу зрительную связь. Улыбнувшись, я приподнял руку, отсалютовал стаканом и, всё так же, не отводя глаз от девушки, одним глотком выпил обжигающе-ледяной виски.

Даже в неясном неоновом свете я увидел, как вспыхнули её щёки. Неужели в наше время женщины не разучились краснеть? Этот факт приятно поразил меня. Незнакомка не двигалась, словно загипнотизированная, но растерянность, легко читавшаяся на её лице пару мгновений назад, неожиданно сменилась испугом.

Я дёрнулся. "Малышка, да что ты…"

Фиби — Фиби? — несколько раз дёрнула девушку за руку. Но только после того, как она схватила её за плечи и развернула, моей сестре удалось привлечь к себе внимание. С нескрываемым интересом я следил за ними. Вот незнакомка тряхнула головой, будто освобождаясь от наваждения. Вот что-то говорит Фиби и та её отпускает. Пошатываясь, девушка идёт к куче сваленной обуви и достаёт свои босоножки. Она неуклюже подпрыгивает, пытаясь их надеть, и, чтобы удержать равновесие, хватается за спины танцующих. Разгорячённые люди не замечают этого, и девушка грозится упасть им под ноги. Наконец, на нетвёрдых ногах она начинает пробираться к выходу.

Её толкают. Кто-то что-то резкое говорит ей в спину. Девушка не реагирует, целенаправленно протискивается вперёд. Людское море постепенно отдаляет от меня незнакомку, и на какой-то момент я теряю из виду тёмную головку. Вскоре, я снова её замечаю; она быстро удаляется по длинному, тускло освещённому коридору. Здесь уже не так тесно. Идя следом, я останавливаюсь, замечая, как в нерешительности она замирает на выходе из клуба. Отойдя в сторону, я пропускаю идущих следом, но ни на секунду не отвожу взгляда от незнакомки. Вот она отходит от освещенного вывеской пяточка перед входом и останавливается. Я вижу, как поднимаются её плечи, когда она делает глубокий вдох и потягивается. На ум снова приходит сравнение с грациозной кошкой.

Я иду к ней. Не дойдя пары шагов, останавливаюсь и жадно разглядываю неподвижную фигурку. Она выглядит необычно хрупкой, маленькой, и даже на каблуках едва достаёт мне до груди. Я удивлён своей реакцией: обычно меня привлекают более чувственные женщины — высокие, фигуристые, проводящие много времени в спортзале. Как Бри, например, — типичная представительница своего вида, блондинка со светло-серыми глазами и лёгким круглогодичным загаром. Вдобавок, мне нравилась чувственная разница между загорелым телом и грудью, закрытой купальником. Бледная — она выглядит неимоверно трогательно. Это заводит, и я всегда с удовольствием целую белые прохладные холмики.

Кожа незнакомки, не прикрытая тонкой тканью платья, выглядит сливочно-кремовой. Ветер, треплющий её темные волосы, доносит до меня свежий, странно знакомый аромат, Неожиданно я отчётливо вижу, как она откидывается на мою грудь, прижимаясь всем телом. Я ощущаю идущий от неё жар. Мои руки опускаются на тонкую талию, я вдавливают её в себя. До моих ушей доносится стон — слабый, еле слышный, похожий на выдох стон наслаждения.