Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Платье медленно срасталось на ней, в отличие от рубашки Авдея. Когда она разорвала её? Алёнка не помнила… Она вообще ни о чём не думала, отвечая в слепую на его поцелуи и ласки… И эти синяки на его руках и торсе, от неё же — с Алатыря после восстановления Авдей поднялся с чистой кожей и практически полностью здоровый.

— Тебе пора уходить…

— Алёна, надо что-то придумать.

— Да что тут думать?

— Надо найти тебе замену. При переносе Хозяйки, как я понял, произойдёт мощный выброс энергии. И если её направить, нужным образом, у тебя должно получиться попасть в твоё родное пространство…

— Быстро схватываешь… Должно… Значит, понял ты, что именно я исследовала в памяти Хозяек? — Алёнка даже улыбнулась. — Но где ж я женщину найду, в роду которой сильные мира сего отметились?

— Варвара поможет. Она — целительница, ей поверят. Она сможет крови по нескольку капель в склянки собрать, а я тебе принесу, и проверим… Мы найдём подходящую девушку. Времени у нас меньше месяца, но мы успеем! Если надо, в соседние посёлки отправимся, весь Екатеринбург прошерстим! С такими-то деньгами, — Авдей покосился на шкатулку, полную самоцветов, — нам многое по силам…

— Одного состава крови недостаточно. Без её согласия ничего не получится. А как его получить? Алатырю нужна женщина, у которой сердце от любви трепещет пойманной бабочкой. Такое человеческой энергией прямо-таки сочится. И только такое сможет снова отогреть Алатырь-камень и сам алтарь, с моего позволения, её признает… Но даже если найдём мы такую, выполним все условия… Авдей… Я — не Айна. Не фанатик идеи, которому в течение пяти сотен лет мозги промывали. И я не смогу живого любящего человека обречь на участь Горных богатств Хозяйки…

Эпилог

1771 год Резиденция в Полевском

Иоганна пила чай — напиток давно уже прижившийся в Петербурге и завезенный наконец-то в лавки Екатерининской крепости.

Отставив кружечку из яшмы на яшмовое же блюдце, она погладила малахитовую столешницу. И вот не один уже месяц она любуется на этот свой столик, а переливчатый камень всё так же её завораживает…

Иоганна склонилась над стопкой бумаг. На что ещё, если подумать, женщина может тратить свободное время? Вот и она впервые села за мемуары.

И теперь, обмакнув перо в красивейшую родонитовую чернильницу, обдумывала первую строчку.

Мемуары давно были в моде. И начинались по-разному. Те, у которых на первых страницах писалось: родился такого-то, там-то, Иоганна сразу же закрывала. Наверняка там ужасная скукотища. Её же жизнь была не в пример интереснее. Значит, и начать свои записи надо было как-то… не тривиально.

«А всё из-за любви… Из-за неё…»

Иоганна задумалась, что писать дальше?

Про то, как она полюбила русского графа и уехала с ним в Екатеринбург? Про то, как он бросил её и женился потом по расчёту? А она продолжала надеяться, что однажды он оставит жену и должность в «Канцелярии главного правления сибирских и казанских заводов». И они убегут… Даже крестьяне в этой России сбегают! В Петербурге и то каждый сезон случается скандал — какая-нибудь жена богатого старого мужа обязательно уезжает за границу с любовником. А чем Иоганна хуже?

Он ведь тоже любил её. Она видела. И тогда на балу, когда предложил непристойное, она чуть не согласилась, отказала только из-за характера… И как она была тогда хороша! Незадолго до бала в руки жены приказчика попала шкатулка с волшебными драгоценностями, которые проявили её настоящую красоту и делали такой манящей, обворожительной…

А потом шкатулка пропала. Иоганна была в отчаянии!

Но на интересе графа это никак не сказалось… После бала она не раз получала от него записки с признаниями. Было очень волнительно танцевать с ним на очередном Собрании высшего общества и делать вид, что он её никак не волнует. Она напускала на себя холодность и неприступность. И с торжеством следила за его глазами и тоном фраз.

Граф рвал и метал.

В душе.

Конечно, воспитание и приличия обязывали его на глазах всего света и жены сдержанно улыбаться и не показывать чувств.

И вот он официально приглашает её на пикник у реки. Там безопасно — будет много знакомых и ни одного повода для сплетен. Но она отказывает, хотя сердце рвётся пойти. Его рука дрожит и хочет собственнически сдавить её белую ладошку, как тогда… От воспоминаний белая грудь Иоганны вздымается в смелом вырезе корсета по новой французской моде… Глаза графа мечут искры от ревности, и чтобы скрыть досаду, он прикладывает к лицу кружевной платок. А в груди огнём разгорается ревность. Иоганна знает, он думает, что у неё на это время уже назначено другое свидание… Это не так. Но ни один мускул на её лице не дрогнул, не выдал. Вместо пикника они с мужем поехали в гости к генеральше Потаповой. А в обществе за ней окончательно закрепилась репутация верной жены.

Время шло. Летние прогулки сменялись осенними охотами и зимними балами. Она так и держала его на расстоянии, но точно знала — граф любит. Да так сильно, что с каждым разом ему всё сложнее держать и лицо, и самообладание. «Он получит меня, только если бросит жену. И судя по всему, перемен ждать осталось недолго,» — утешала себя Иоганна.

По весне всё и впрямь изменилось.

Последний бал Иоганна предвкушала неделями. А в нужный день коляска попала под ливень и застряла в ужасной грязи. Они с мужем опоздали к началу. Но когда вошли, новость о долгожданной беременности жены графа уже распространилась пожаром среди гостей. А на графа снизошло спокойствие и равнодушие. Их тет-а-тет теперь его… тяготил. О, это не было результатом умелой игры. Напротив, теперь он не прятал чувств. Тёплых, нежных. К собственной жене…

Стерпеть такое никому было бы не по силам. У Иоганны разыгралась мигрень, и муж повёз её домой раздражающе медленно, объезжая места, где коляска снова могла застрять в слякоти.

Дома она долго рассматривала себя в зеркале… 32 года… Время не пощадило красоту немецкой подданной. Зато к его жене пока было благосклонно. А на что Иоганна, собственно, рассчитывала? Что любовь их продлится до гроба, как в любовных романах?

Романы она, кстати, с того дня совсем забросила. До тех пор, пока к генеральше Потаповой, в доме которой в обществе людей пожилых Иоганна всё чаще находила утешение, не приехала на лето племянница из Петербурга — ровесница Иоганны и со схожими вкусами. Так вот племянница эта привезла с собой прелюбопытную книжицу. О графине Баттори, которая вернула себе молодость, красоту и любовь путём принятия кровавых ванн. История там, конечно закончилась трагически. Эржбета счастья так и не нажила: любимого убили на войне, саму её казнили за массовые убийства собственных подданных. Но главное — рецепты!

Убивать кого-то массово и купаться в крови Иоганна не собиралась. Зачем? А вот кровяные притирания… Должно было подействовать… К конце концов, Иоганна была в отчаянии! В некотором аффекте… И на что только не пойдешь, лишь бы вновь увидеть интерес в глазах любимого графа…

В помощники она взяла Григория — человека надёжного и, по мнению женской половины прислуги, загубившего душу. Наташка рассказывала, что он убил свою жену, заподозрив в неверности. Подобное хладнокровие ещё поискать.

В общем, ей повезло.

И девицу для сбора крови Григорий отыскал справную, но преглупую. Он обманом привёз её в подвал Полевской резиденции. И когда эта дура поняла, что не в прислуги нанята, то так заорала, что пришлось сунуть в рот кляп и связать по рукам и ногам.

Тут правда, заминка вышла. Муж весточку прислал, что на утро собирается тоже в Полевской прикатить. Пришлось место обряда переносить в лес. Потому как не объяснить потом по-немецки дотошному Себастьяну, откуда в подвале взялись следы свежей крови, когда он точно знает, что свежину не забивали — повар при нём был, а подвал теперь оттирать.

Так что, дождались ночи, и когда круглая Луна осветила посёлок, Григорий на руках вынес девку и на дно коляски кинул. И если б она не ерепенилась, поехала бы сидя, как барыня. А так, всю дорогу дёргалась, как живая рыбина. И был соблазн пнуть, чтоб выть перестала, да приличия не позволили.

67
{"b":"626271","o":1}