Известно, что сложные электромагнитные колебания есть совокупность отдельных гармонических составляющих, «совокупность гармоник», как говорят ученые. Среди гармоник телевизионного сигнала есть так называемые основные и неосновные. Возле основных гармоник особенно велика плотность электромагнитного поля; они-то и несут всю информацию. Помните разбушевавшееся море? Как ни велики обрушивающиеся на берег волны, есть одна самая большая, самая могучая — «девятый вал». Основные гармоники телевизионного сигнала — это своеобразный «девятый вал».

Ну, а просветы между гармониками? Ученые и решили заполнить эти паузы частотами цветных сигналов. Границы не изменились, ширина спектра осталась прежней. Так родилась совместимая одновременная система цветного телевидения. Цветная передача из опытного телецентра института на Мойке принималась по восьмому каналу в черно-белом виде всеми ленинградскими телезрителями. Точно так же и сейчас, когда вещают Московская и Ленинградская цветные студии.

Много хлопот ученым доставляют трубки для цветных телевизоров; до сих пор еще не решена эта проблема. Ее решают и на кафедре Шмакова.

На передаче дело проще. Там могут быть использованы либо «бегущий луч», как это делалось на опытной студии Института связи, либо одновременно три трубки, каждая для своего цвета. Но в комнату не поставишь телевизор сразу с тремя трубками, а если и поставишь, три цвета еще надо совместить. Такие системы могут быть использованы только в лабораториях для экспериментов или изобретательными радиолюбителями.

В настоящее время уже существует ряд электронных трубок для приема цветных передач. В телевизорах, выпускаемых советской промышленностью, используется трубка, которая как бы совмещает в себе три. Она называется трехлучевой. В баллоне установлены три электронные пушки. На каждую из них воздействует сигнал одного из трех основных цветов. На экране этой трубки нанесено более миллиона люминофорных точек. Они располагаются по три в вершинах равносторонних треугольников. Точки эти — люминофоры красного, зеленого и синего свечения.

Перед экраном находится сетка. Ее ячейки — диафрагмы, через которые поток электронов от пушек устремляется на экран. Диафрагмы обеспечивают попадание каждого электронного луча на «свой» люминофор. Электронная пушка, на которую приходит сигнал, положим, от зеленых полей изображения, никогда не попадает электроном на красный или синий люминофор, и наоборот. Все другие цвета получаются путем смешения в нашем зрении основных цветов в определенном их соотношении.

Трехлучевая трубка невероятно сложна в изготовлении. Она и определяет фактически стоимость всего цветного телевизора. Вот почему до сих пор мы не смотрим цветных передач.

Под руководством доцента В. В. Однолько сотрудники кафедры Шмакова разрабатывают макет нового типа цветного телевизора. Трубку создают в вакуумной лаборатории Н. С. Веревкина. Трубка эта называется штриховой. На экране такой трубки наносятся полоски из трех люминофорных веществ, которые светятся разными цветами: красным, зеленым и синим; затем снова красным, зеленым, синим. Так штрихами покрывается вся плоскость экрана. Электронный луч, бомбардируя экран, поочередно «зажигает» все три цвета. Как и в обычном черно-белом телевизоре, он пробегает по строкам весь кадр, заставляя светиться разноцветные штрихи. Важно только, чтобы, когда в телевизор приходит сигнал от красной точки изображения, электронный луч находился на красном штрихе, а когда от синей — на синем. Эту задачу выполнит специальная следящая система. Она будет «командовать» электронным лучом, заставляя его находиться на нужном штрихе люминофоров.

Возможности штриховых трубок еще не изучены, и очень может быть, что именно за ними будущее цветного телевидения. Вот и всё...

На этом, пожалуй, можно бы и закончить рассказ о цветном телевидении. Но вспоминается один эпизод, имеющий, как мне кажется, самое прямое отношение к цветному телевидению; он может быть неплохим завершением этой главы. Я расскажу его.

 Летом 1959 года в Москве в Сокольниках открылась Американская выставка. Среди других экспонатов на выставке демонстрировалась аппаратура цветного телевидения. Наблюдение за ней хозяева фирмы возложили на В. К. Зворыкина. Он — уполномоченный фирмы по Европе. К тому же — и, пожалуй, это самое главное — Зворыкин родился и вырос в России.

Незадолго до открытия выставки профессор Зворыкин приехал в Ленинград, в город своей юности. Здесь учился он в институте, и еще студентом, в лаборатории Б.Л. Розинга начал заниматься телевидением. В Ленинграде, по просьбе ученых, Зворыкин выступил с докладом о применении электроники в медицине. Он председатель Международного общества медицинской электроники, директор института в Америке, занимающегося этими проблемами. На лекцию Зворыкина пришел и Шмаков. В перерыве он подошел к Зворыкину и пригласил его посетить кафедру телевидения Института связи. Зворыкин принял приглашение. Свидетелем всех дальнейших событий был я сам. В то лето я как раз заканчивал институт.

Сначала заокеанского ученого принял ректор института. Когда официальный ритуал закончился, Зворыкина повели на кафедру телевидения. Волновались все сотрудники Шмакова. Сам профессор тоже нервничал. Что ни говори, автор иконоскопа, основоположник американского телевидения, Зворыкин — ученый мирового класса.

Зворыкина провели в затемненную лабораторию, усадили в кресло. Павел Васильевич сел рядом. Воцарилась тишина, как перед новым экспериментом.

Вспыхнули три телевизионных экрана. Мы увидели, как Зворыкин подался вперед, переводя взгляд с одного телевизора на другой. Передача была короткой — трехминутный видовой фильм.

— Чьи это телевизоры? — раздался в темноте голос Зворыкина.

— Один — ваш, и два — наших, — ответил Шмаков.

— Вот наш, — Зворыкин указал пальцем на телевизор, что стоял в центре. Зажгли свет. И все мы убедились, что американский профессор не ошибся. Шмаков забарабанил пальцами по столу. Зворыкин заметил это.

— Не волнуйтесь, коллега, — успокоил он, — ваш приемник лучше, потому я и угадал.

Кто знает, может быть в этот момент Зворыкин попросту забыл, что представляет в России американскую фирму. В конце концов, ведь он русский! Поднимаясь с кресла, Зворыкин громко, чтобы все его слышали, сказал:

— А мы-то надеялись вас удивить на выставке...

Зворыкина водили по всем лабораториям кафедры. На четвертом этаже, в учебной лаборатории, он долго смотрел на портрет человека с темными глубокими глазами и маленькой бородкой. Это был портрет Розинга.

— Учитель, — тихо произнес он. — Ему и Америка обязана телевидением.

Потом, в кабинете профессора Шмакова, Зворыкин делился своими впечатлениями:

— Мы вас недооценивали... У вас есть чему поучиться. А в подготовке научных кадров, в организации учебных лабораторий — вы на голову выше...

Шмаков внимательно слушал Зворыкина. Не могу объяснить, но мне почему-то показалось, что в эти минуты профессор припомнил годы блокады. В холодных, нетопленных лабораториях опухшие от голода сотрудники института делали ртутные взрыватели, обезвреживали неразорвавшиеся мины. Люди работали, пока шевелились пальцы, пока руки удерживали паяльник. Н. И. Полтев, П. М. Лозик, профессор Ситников... Кто знает, какие открытия подарили бы они науке?! Как забудешь день, когда он узнал о гибели любимого ученика Николая Тхоржевского?

Шмакову есть о чем вспомнить... Окончилась война, и фактически всё пришлось начинать сначала. Ведь было время, когда вместо телевизионных трубок они применяли наводящие головки от трофейных «фау»-ракет. Тех самых страшных «фау», которыми немцы через Ламанш обстреливали Англию.

Было время!.. Но потом первым в Европе вступил в строй Ленинградский телецентр (его восстановили на кафедре Шмакова). Радиозаводы поставили на конвейер производство отечественных телевизоров. Потом цветное телевидение. Годы споров и борьбы! От него в это время даже ушел один из способнейших его сотрудников — приверженец дискового телевидения.