Фотоэлемент, как известно, превращает энергию падающего на него света в электрический ток. Последний, по замыслу Бахметьева, должен был воздействовать на электромагнит приемного аппарата телефотографа.

Когда читаешь проект бахметьевского телефотографа, то с трудом веришь, что он написан восемьдесят пять лет назад. Архаичны только отдельные детали, которые думал использовать в своем аппарате ученый. В целом проект не только смел, но даже и современен. Очень остроумно задумал Бахметьев конструкцию приемного аппарата.

Электромагнит самый обычный: небольшая катушка с тонким электрическим проводом, внутри—металлический сердечник, или, как по-морскому называют его физики, «якорь». К якорю прикреплена мембрана— пластинка из упругой металлической фольги. Как только на электромагнит приходит с линии электрический ток, соответствующий яркости передаваемого изображения, сердечник-якорь, торчавший из катушки наружу, ныряет внутрь. Чем больше тока протекает по обмотке, тем глубже погружается якорь. Втянувшись в катушку, сердечник тащит за собой мембрану. Но мембрана у Бахметьева — крышка газового резервуара. Да, да, газового резервуара! Из резервуара по тонкой трубке в газовую горелку поступает светильный газ. Порция газа определяется положением мембраны.

Вот так, последовательно, звено за звеном, в телефотографе происходит передача изображения на расстояние. Конечный результат — мигающее пламя газовой горелки, спроектированное объективом на экран. Мигания эти не беспорядочны. Они, по замыслу автора, должны последовательно воспроизводить яркости передаваемого предмета, а значит, и изображение самого предмета. Для этого нужно, чтобы пламя газовой горелки повторяло движения фотоэлемента передатчика.

Телефотограф Бахметьева никогда не был построен. Газовый источник света, слабосильный селеновый фотоэлемент, да, пожалуй, и все остальные узлы телефотографа могли служить лишь материалом для теоретических умозаключений. И всё-таки, несмотря на свою неосуществленность, проект Бахметьева — реален. Это не игра слов. Последовательная развертка изображения, впервые в мире сформулированная Бахметьевым, является основой основ современного телевидения. Это был тот конец нити, за который ухватился Розинг.

 Не простым делом оказалось на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков ответить на вопрос: как передать на расстояние энергию света? В том, что вопрос этот один из главных, Розинг не сомневался, — ведь в телефотографе Бахметьева тоже налицо попытка передать на расстояние энергию света. В самом деле, человек потому и видит окружающие его предметы, потому и различает цвета, что на органы зрения воздействует свет. В абсолютной темноте глаз теряет способность видеть. Не случайно в народе говорят: «Ночь — хоть глаз выколи».

Зрительное впечатление есть восприятие отраженного света. Это была первая ступень на длинной и крутой лестнице, по которой поднимался Розинг.

«Выходит,-—рассуждал Розинг,— если хочешь «перенести» на расстояние изображение предмета, то фактически нужно «перенести» на расстояние энергию света, отраженного от этого предмета. Нужно только преобразовать энергию света в другую энергию, которую можно будет передать на расстояние».

Труден и длинен путь научных поисков. Как далеко бывает от первых ступеней до лестничной площадки, где можно передохнуть и мысленным взором окинуть пройденный путь... Сколько бессонных ночей провел Розинг, прежде чем его осенило: «Актиноэлектрическое явление», исследованное Столетовым, — вот что поможет без труда перенести на расстояние энергию света! Бахметьев тоже в своем телефотографе думал использовать селеновый фотоэлемент...»

Вспомнив о фотоэлектрическом законе Столетова, Розинг поднялся еще на одну ступень. Ученый уже мысленно представлял себе скелет системы, передающей на расстояние изображение. Электрическая лампа на передающей станции освещает предмет. Отраженный от него свет улавливается фотоэлементом, подключенным к гальванической батарее. В маленьком стеклянном баллоне со светом происходят «превращения». Теперь, если к выводам фотоэлемента подцепить провода, по ним на станцию приема потечет электрический ток. Ну, а дальше? Что следует предпринять дальше? Электрический ток на приемной станции—это еще далеко не передаваемое изображение. Тем более что ток этот—неизменной величины, постоянный ток. Ведь катод фотоэлемента облучается одновременно светом, отраженным от всех белых и черных участков изображения. Фотоэлемент поглощает как бы среднюю величину отраженной световой энергии. Значит, и ток в проводах и яркость лампочки на приемной станции будут средними, всё время одинаковыми...

Другое дело, если «выхватить» энергию отраженного света от каждой передаваемой точки. Разбить, скажем, всё изображение на сто или тысячу крохотных клеток (как мозаика) и в строгой последовательности, по очереди, освещать эти клеточки. Попадет луч на белую клетку — много отразится света, и фотоэлемент пошлет в линию передачи большой ток. Упадет луч на черную клетку — мало отразится света, а значит, и по проводам потечет маленький ток. Лампочка Лодыгина, включенная на приемной станции, весело замигает.

Только какой нужно обладать фантазией, чтобы в мигающей лампочке узнать изображение! Черно-белые полосы, если привыкнуть к миганию, еще можно угадывать. Ну, а если передавать нарисованный углем портрет или, скажем, какой-нибудь натюрморт, не говоря уже о двигающихся предметах? Здесь не выручит никакая фантазия. И Розинг понял: решена только проблема передачи.

Поиски продолжались. Мучительные поиски. Сердцем чувствовал Розинг, что находится на пороге открытия. Ясно представлял он себе то, что ищет. Угадывал ответ этой труднейшей задачи: нужно совершить обратное превращение тока в свет. Но он еще не знал главного, — как решить ее. Однажды, засидевшись над книгой, утомленный, Розинг откинулся в кресле и прикрыл уставшие глаза. Но перед глазами по-прежнему прыгали цифры, буквы, формулы. Розинг даже вскрикнул: — Память глаза!..

Да, удивительная способность человеческого глаза задерживать на некоторое время увиденное. Явление это в то время уже достаточно хорошо было изучено и в медицине и в физике.

Чтобы ясно представить себе явление памяти глаза, мы можем предложить читателю следующий чрезвычайно простой опыт. Сядьте за ваш письменный стол, пододвиньте настольную лампу и некоторое время пристально смотрите не светящийся баллон лампочки. Затем резко нажмите на выключатель. Лампа погаснет, но еще секунду-другую глаз ваш будет различать яркое светящееся пятно. Это поразительное свойство человеческого глаза использовано, например, в кино. Мы не замечаем на киноэкране мельканий кадров. А ведь их в секунду меняется ровно двадцать четыре. Мало кто из зрителей знает, что, получая билет на двухчасовой сеанс, он всего только час смотрит на освещенный экран, остальное время в кинозале абсолютный мрак. В это время протягивается очередной кадр. Час из двух мы сидим в темноте, но не замечаем этого! Эксперименты показали, что частота повторения кадров, необходимая для слитного восприятия изображения, для большинства людей с нормальным зрением составляет 10—20 кадров в секунду. Наиболее плавным изображение воспринимается при двадцати кадрах. А помните, как в старом кинематографе? Герои первых фильмов двигались на экране, словно марионетки. Они неуклюже дергались, невероятно жестикулировали и нередко своими действиями напоминали коверного в цирке. Причина крылась в недостаточной скорости чередования кадров...

«Выходит, если очень быстро освещать точку за точкой всё изображение, то благодаря эффекту памяти глаза человек будет видеть изображение цельным», — так рассуждал Розинг. Задача была наполовину решена. Вторую он решил спустя несколько месяцев.