Шмаков послушно перевернул фотографию и прочитал:

«Привилегия, выданная 30 октября 1910 года. Описание способа электрической передачи изображений. Надворный советник Розинг.

Способ электрической передачи изображений на расстояние, отличающийся тем, что на станции получения изображение воспроизводится последовательно, точка за точкой на флюоресцирующем экране трубки Брауна или другого подобного прибора пучком катодных лучей, совершающим движения, подобные и синхронные с движением осей световых пучков, идущих на станции отправления...»

Что это? Ключ? Разгадка? Значит, легенда о хрустальном яйце — реальность и можно построить всевидящий аппарат? Больше того, сделан первый шаг. Вот здесь, у него в руках, авторское свидетельство на сконструированный аппарат дальновидения, первый аппарат в истории пока еще не существующей науки... И это уже не оптический телескоп...

Шмаков перевернул фотографию: он знакомился со своим учителем, с которым ему так и не довелось никогда встретиться.

По портрету Розингу можно было дать лет сорок—сорок пять. Худощавое лицо, коротко подстриженные волосы, высокий лоб, из-под которого на Шмакова пристально смотрели темные, глубоко сидящие глаза.

Вот так и познакомился Шмаков с изобретателем первой в мире электронной системы, воспроизводящей изображение, — познакомился по фотографии, на краю России, в нескольких верстах от фронта, в крестьянской хате крохотной прикарпатской деревушки. Необычное знакомство! В этой же избе услышал он от прапорщика историю самого изобретения. То была первая в жизни Шмакова лекция по основам телевидения. Не стоит утверждать, что она определила дальнейшую судьбу Шмакова-ученого. И хотя литератору такой вывод может показаться соблазнительным, правильнее будет просто сказать, что рассказ юного физика оставил свой след в душе Шмакова.

О чем же поведал прапорщик будущему профессору телевидения? Ведь с той дождливой ночи минуло полвека, да и судьба самого прапорщика нам неизвестна. И всё-таки, воспользовавшись воспоминаниями профессора Шмакова, которые довелось мне услышать от него самого, и, к сожалению, скудной, преступно скудной литературой о великом изобретателе, я попытаюсь в нескольких главах восстановить этот рассказ. А может быть — просто воскресить первые страницы истории телевидения...

Итак, оставим на время Шмакова. Впрочем, так придется поступать и дальше. Этого требует рассказ о втором нашем герое — о телевидении. Нет науки, которую создал бы один человек. И всевидящим аппаратом люди обязаны не только Шмакову. Он — среди многих.

 В один из майских дней 1911 года в лаборатории преподавателя Петербургского технологического института Бориса Львовича Розинга собралось необычно много народу. Известные ученые, профессора, инженеры, видные петербургские физики Миткевич, Лебединский и Покровский приехали в лабораторию Розинга, чтобы увидеть чудо: передачу изображения на расстояние. Гости расположились полукругом у стола, загроможденного незнакомыми приборами, механизмами и проводами. В центре стола бросалась в глаза стеклянная трубка, запаянная с обоих концов. Торец трубки, обращенный к зрителям, изнутри был покрыт каким-то серебристым составом. Сквозь стекло виднелись металлические диски с отверстиями, пластины. От трубки во все стороны разбегались по столу телеграфные провода.

В лабораторию стремительно вошел худощавый человек с бородкой, в темном парадном костюме. Поздоровавшись с гостями, Розинг склонился над столом. Осмотр продолжался недолго, всего несколько секунд. Затем жестом руки он приказал потушить свет. Опыты начались. В наступившей тишине раздались сначала отдельные, затем целая серия щелчков. Казалось, будто кто-то незримый с силой горстями бросал в стекло мелкий песок. Стол вдруг засверкал, заискрился. Комната наполнилась треском и шипением, озарилась мерцающим голубовато-фиолетовым сиянием. Запахло озоном. Трубка в центре стола засветилась. По ее торцу сверху вниз побежали волнистые полосы, похожие на освещенные луной волны. Полосы всё утолщались и утолщались, пока наконец весь торец трубки не превратился в экран, заполненный ровным голубым светом. В следующее мгновение люди увидели на экране какие-то непонятные, фантастические формы, черные пятна, которые прямо на глазах, будто живые, превращались в четкие геометрические фигуры. Можно было подумать, что твердая рука художника чертила на экране трубки черные полосы.

— Господа, да это же решетка! — вырвалось у кого-то из присутствовавших.

— Совершенно верно, — подтвердил Розинг. — Вы видите переданное на расстояние изображение решетки. А сейчас... — Розинг не закончил фразу: полосы вдруг исчезли с экрана. Они пропали, растворились так же неожиданно, как и возникли.

Ошеломленные зрители, не успев еще по-настоящему оценить всю истинную значимость увиденного, оказались во власти нового чуда: на экране появилась человеческая рука. Живая рука, пальцы которой двигались, сжимались в кулак, собирались в горсть. Разумеется, движения руки не были плавными. На экране фиксировались лишь его начальная и конечная фазы. Но всё-таки это было подвижное изображение! Как загипнотизированные смотрели люди на экран. Всего двадцать человек было их, первых телезрителей. Двадцать человек на всем земном шаре! Произошло это 9 мая 1911 года.

А началось гораздо раньше... Еще студентом Петербургского университета Розинг задумал построить аппарат, который позволил бы передать на расстояние любое изображение. Научное открытие начинается с мечты. Но как порою далека мечта от воплощения ее в реальность! Так было и у Розинга. Сотни неудачных опытов и экспериментов, бессонные ночи, горы книг, раздумья над проектами предшественников... Всё меньше оставалось неизученных проектов. Коллекция из забракованных неумолимо росла, но Розинг не падал духом. Что ж, он не повторит ошибок предшественников. А груды нереальных проектов, как ему казалось, доказывают реальность идеи передачи изображения на расстояние. Это не просто его прихоть, а мечта миллионов людей, заветная мечта многих физиков.

Как-то, роясь в библиотечных каталогах, Розинг наткнулся на описание телефотографа, предложенного в 1880 году неким Бахметьевым П. И. Без особого энтузиазма Розинг выписал себе из кладовых книгу Бахметьева, — слишком уж много перечитал он таких проектов.

Но Розинг ошибся. Проект Бахметьева поразил его своей смелостью и простотой. Это было как раз то, что он давно искал.

 Сын русского крепостного Порфирий Иванович Бахметьев известен науке как выдающийся биолог-экспериментатор. Но не менее велик вклад в науку Бахметьева-физика. Его телефотограф, которым так заинтересовался Розинг, во многом определил пути развития телевидения. Как же мыслил передачу изображения Бахметьев?

Передающий аппарат похож на обычную фотокамеру. Кто из нас в детстве не мечтал хоть на секунду заглянуть под материю, прикрывающую голову фотографа и желтый, сверкающий куб фотоаппарата, шагающего на трех тонких ногах штатива? Те, кому посчастливилось просунуть голову под черный бархат, видели маленькое чудо: перевернутое радужное изображение на серебристом матовом стекле. Вот так же и в аппарате Бахметьева. Только здесь изображение проектируется объективом не на фотопластинку, а на заднюю внутреннюю стенку камеры, против которой помещается крохотный фотоэлемент. Фотоэлемент движется, очерчивая спираль, но продолжая оставаться в одной и той же плоскости. В этой плоскости расположены все самые резкие изображения передаваемой сцены. Обегая по спирали в такой фокальной плоскости один за другим все участки изображения, фотоэлемент «впитывает» их в себя. Слово «впитывает», разумеется, нельзя понимать буквально,— оно просто наиболее точно характеризует происходящее. А происходит следующее: разные точки изображения имеют неодинаковую яркость. Яркость черного—мала, яркость белого — велика. Значит, и освещенность бегающего фотоэлемента будет всё время меняться. Ну, а дальше?