С малых лет увлекся Грабовский изобретательством.

— Я-то думала, что будешь писателем, есть ведь в кого, — сокрушалась мать, глядя на всклокоченного, перепачканного мазутом сына. — А ты всё чего-то стучишь, строгаешь. Один бог знает, кто из тебя получится.

— Не сердись, мама! Вот построю аэроплан — и полетим мы с тобой. Представляешь, мы парим над землей, и никого нет выше нас, Только небо, облака да солнце...

В Ташкенте Грабовскому удалось устроиться лаборантом на физико-математический факультет Средне-Азиатского государственного университета. У Бориса не было специального образования, но ему без страха поручали самые сложные исследования. Однажды, подбирая нужную для работы литературу, Грабов-ский натолкнулся на проект американца Дженкинса. Изобретатель построил механический аппарат, с помощью которого передал на расстояние образ движения руки. Фантастическая идея захлестнула молодого лаборанта. Вслед за Дженкинсом он уже намеренно изучил проекты Нипкова, Спальского, Акимова, венгра Михали.

Следуя за мыслями изобретателей, Грабовский сам, в своем воображении строил все эти аппараты и сравнивал их. Когда попадалась особенно замысловатая конструкция, он прибегал к бумаге.

Апогеем его поисков стал электрический телескоп Розинга. Сразу же ухватив самое главное в электрическом телескопе, Грабовский понял, что проект Розинга вне конкуренции. «Я пришел к выводу, — писал потом Грабовский, — что пути механических установок, по которым идут изобретатели, бесперспективны и что самый верный путь — это путь, указанный профессором Розингом, путь катодной телескопии...»

Итак, Розинг решил половину задачи. Он сконструировал аппарат, который мы сейчас называем обыденно и просто: телевизор. Лаборант ташкентского университета Грабовский задумал довести задачу до конца. И не на бумаге, а практически: сконструировать электронный передатчик.

Некоторые словоохотливые популяризаторы необоснованно называют Грабовского автором первого в мире проекта электронного телевизионного передатчика. Это неверно. Наука наша никому не уступит своей славы, но она не нуждается и в чужой. Англичанин Кемпбелл-Суинтон — изобретатель электронного передатчика. Борис Грабовский — первый человек на земле, построивший действующий макет полностью электронной телевизионной системы. В своем очерке «Новейшие достижения в области дальновидения» Б.Л. Розинг писал по этому поводу: «Первый проект электрического телескопа катодного типа был составлен автором настоящей статьи в 1910 году. Но в особенно чистом виде этот новый принцип получил применение в проекте англичанина Кемпбелла-Суинтона в 1911 году. Этот последний проект оставался долгое время забытым, и только в прошлом году он возродился в электрическом телескопе Грабовского, Попова, Пискунова».

Как видим, профессор Розинг называет даже трех изобретателей одного и того же проекта электрического телескопа. История их соавторства такова.

В 1924 году Борису Грабовскому удалось начертить схему катодного коммутатора. Это одно из названий электронного передатчика, вытекающее из принципов его действия. Розинг использовал луч электронов для последовательной засветки люминесцентного экрана катодной трубки. Грабовский заставил этот луч скользить по сверхчувствительной поверхности металлической пластины, на которую проектировалось изображение.

Взаимодействие фотоэлектронов, выбитых с пластины светом, и направленного электронного пучка от катода порождало электрический сигнал, который надлежало передать в эфир. Передающая трубка, а точнее ее электронный луч, и есть тот самый последовательный «коммутатор» отдельных порций световой энергии.

Целый год потратил Грабовский на воплощение своих идей в действующий проект электронной системы. Он чувствовал, что ему не хватает знаний, исследовательского опыта; это уже были не забавные игрушки и даже не хитроумные поделки изобретателя-самоучки. Здесь полноправно хозяйничала только наука с ее неумолимыми законами. А он не знал многих законов. Устройство, которое задумал построить Грабовский, зиждилось на великих открытиях Ньютона, Максвелла, Фарадея, Герца. Оно содержало в себе новейшие достижения радио и дальновидения того времени. Орешек оказался твердым, и Грабовский честно признался: «Создать рабочий проект телефота у меня не хватало знаний».

Какое множество гениальных идей до сих пор еще остается на бумаге из-за этих самых знаний! С некоторого времени в большом научном открытии трудно стало выделять узкую проблему. Иногда это сделать просто невозможно. Всё переплелось в науке. Попробуй разберись, где нужная нить! И разбираются только те, кто не замкнулся в скорлупе единственно своей микрообласти.

Ну, а что предпринять, когда всё-таки не хватает знаний? Может, разбить задачу на отдельные сферы и привлечь специалистов? Но ведь тогда лавровый венок достанется уже не одному... Конечно, это не главное, если ты по-настоящему любишь науку, любишь этот загадочный мир...

Упрямый Грабовский не хотел отступать. Он отправился за консультацией в Саратов к своему приятелю— учителю физики и математики Н. Г. Пискунову. Вопросов стало гораздо меньше, но они еще были. И друзья привлекли к работе над проектом молодого саратовского инженера-электрика и страстного радиолюбителя В. И. Попова. Так их стало трое.

Поздней осенью двадцать пятого года молодых изобретателей принял Розинг. Они сидели на диване, прижавшись друг к другу, и ждали. Им было холодно в натопленном кабинете профессора. Холодно и страшно. Розинг сидел спиной к ним за своим рабочим столом. Он молча рассматривал схемы проекта, читал пояснительные записки. Он был судьей. А они?.. Изобретатели рассчитывали на справедливый приговор. Но справедливый — еще не значит, что не суровый!

Наконец Розинг откинулся в кресле, но они по-прежнему не видели его лица. Это уже становилось невыносимым. Грабовский вскочил с дивана. Неизвестно для чего он поправил очки и быстро подошел к Розингу. Профессор обернулся. Он улыбался. Теребил свою маленькую бородку и улыбался. Потом поднялся из-за стола, привлек к себе растерянного Грабовского, который так и не успел задать мучивший их вопрос, и сказал:

— Дорогие мои! Да вы сами-то понимаете, до чего додумались? Это открытие!.. Завтра же подавайте заявку...

Смущенные и радостные, слушали они Розинга. Профессор высказал несколько технических замечаний. У него нашлись и сомнения. Но в главном, в своей сути, проект был признан работоспособным.

— Значит, мы можем приступать к эксперименту? — спросил Грабовский.

— Можете. Разумеется, можете. Только учтите, что до практической передачи еще очень далеко.

На прощание Розинг сказал:

— Я всегда к вашим услугам. Пишите и приходите. Будем советоваться.

На следующий день они по настоянию Розинга подали описание и схему телефота в Комитет по делам изобретений и открытий. Это было 9 ноября 1925 года.

Еще через несколько дней в тресте заводов слабого тока «Связьэлектро» собрались эксперты, среди которых были крупные ученые — Мандельштам, Папалекси, Чернышев, Гуров.

Мнения специалистов разошлись. Только Розинг и Чернышев верили в реальность идеи трех молодых изобретателей, приехавших в Ленинград из провинции. Мысль их казалась бесспорно заманчивой. Зато практическое воплощение ее вызывало у многих недоверие. И всё-таки Розингу удалось убедить комиссию в необходимости эксперимента.

Горькие воспоминания оставил этот первый эксперимент в душе изобретателей. В письме к своим родным в Ташкент Грабовский жаловался: «...Конструктора нам не дали, вместо него дали одного лишь чертежника. Администрация завода относится к нам, как к иждивенцам. Экспериментировать очень трудно. Да это и понятно: на «Светлане» вводится хозрасчет, а мы путаемся у них под ногами. Администрация завода проявила сильное недовольство нашим прикомандированием».

Опыты на заводе «Светлана» окончились печально: телефот не удался.

«Нам очень не повезло! — писал позже Грабовский, — трубки оказались не совсем удачными и работали плохо. Мы на этих трубках не могли принять изображения. Мы его только передавали. Так как приемная трубка совсем не работала, мы принимали движущиеся изображения на телефон; мы его не видели, а слышали только шорох...»