— Самые милосердные прокуроры требовали для Колобка высшей меры через духовку. Поднялся вой правозащитников. Наиболее либеральные объявили Колобка новой национальностью. Тут уже вмешался Евросоюз. Колобок эмигрировал в Штаты. Под шумок удалось ускользнуть и мне.

— А вы не боитесь нам всё это рассказывать? — поинтересовался Бут.

— И что вы сделаете? — улыбнулся олигарх.

— Я… — растерялся агент. — Да, собственно, ничего.

— Вот поэтому-то я и не боюсь вас, — пояснил Митин. — А также потому, что Ходжинс отзывался о вас как о порядочных людях.

— Хорошо, может быть, вы тогда скажете, где были в ночь с 19 на 20 августа? Есть ли у вас алиби?

— Надо вспомнить. Но, скорее всего, я просто спал у себя дома. А по поводу чего алиби? Кого-то убили?

— Вы что, не в курсе? Все местные газеты пишут об этом!

— Я ещё в России привык не доверять газетной шумихе. Надо сказать, эта привычка меня ещё ни разу не подводила. Так кого убили?

— Колобка убили. Зарезали. Множественные ножевые ранения.

— Да вы что?! — удивление олигарха не было притворным. — Колобок был очень милым существом. Никто бы и не посмел поднять руки на такого обаяшку. Вы уверены, что это именно он?

— Вне всяких сомнений!

— Вот оно как вышло-то… — пробормотал Мишин, — Останки уже похоронили?

— Нет. Да и кто позаботится о нём…

— Я! — заявил олигарх. — В конце концов, я многим обязан этому парню.

— Кстати, а вы не помните, как звали то исчадие ада, которое нанял Шубайс? Журналиста.

— Ту продажную тварь звали Лисин.

— Интересно, что Лисин приехал в Штаты вскоре после Колобка. Мотался по Америке, надеясь устроиться по специальности. Никто не захотел принять его на работу.

— Почему? Разве его плохая репутация в России имела здесь хоть какое-то значение?

— Сначала нет. Но когда он начал, выражаясь языком русских мафиози, словестно «мочить» заказанных персон, его самого занесли в «чёрный список» все крупнейшие студии страны. Так что остальное время Лисин жил на пособие по безработице. Частенько пьянствовал, правда, не дебоширил. Но самое интересное не это.

— Что же?

— Накануне смерти Колобка Лисин прибыл в Вашингтон. Его лицо попало в камеры наблюдения на автовокзале. Затем следы теряются.

— Уехал в Мексику?

— Вряд ли. Кому он там такой нужен. А вот убийцей он мог быть вполне. Совпадает время. К тому же, он левша, как и искомый преступник. И кроме всего прочего, у него есть мотив.

— Месть?

— В точку! Осталось только найти Лисина. Что не так-то просто.

— У тебя есть эта запись на автобусной станции?

— Да. Что ты хочешь там увидеть?

— Есть одно предположение.

Они медленно шли вдоль берега, изображая гуляющую парочку.

— Ты уверена в этом?

— Помнишь, ты говорил, что иногда преступник возвращается на место преступления?

— Темпи, ну это просто расхожая банальность!

— Я предположила, что раз мотивом нашего журналиста была месть, то совершив её, он потерял цель в жизни.

— Хочешь сказать, что он «потерялся», потому что не покидал округа?

— Более того, скажу, что он не покидал и побережья. Он крутится вокруг места преступления с вопросом, как дальше жить. Возможно, что Лисин даже пару раз попадался нам на глаза.

— Тогда почему мы не можем вызвать полицию и прочесать побережье?

— Они могут его не узнать. Могут перепутать. Я полагаюсь только на себя.

— Ты ведь его даже толком не видела!

— А запись?

— За это время он мог обрасти бородой, перекрасить волосы и прочее.

— Но он не мог подделать свой скелет. Я узнаю его по строению тела. Впрочем, кажется, я уже его вижу.

Она указала на одного из бомжей, гревшихся у бочки с мусором.

— Как его по имени звали?

— Фёдором.

— Фёдор! Фёдор!

Бомж обернулся. В левой руке он держал недопитую бутылку.

— И что с ним теперь будет? — поинтересовалась Бренан.

— Получит срок. Не пожизненное, конечно.

— А с Колобком?

— А что с ним еще может быть? Ты что, не в курсе?! Мишин всё-таки сдержал обещание.

— Неужели? Вот и говори теперь, что у этих миллионеров нет сердца!

— Ты что! Он такой памятник отгрохал! — Бут показал фото.

— Где?

— На эмигрантском кладбище, конечно. На завтра назначены похороны. Мишин приезжал сегодня забирать останки. Кстати, я надеялся, что ты хоть возьмёшь себе образец ДНК.

— Зачем? Неужели можно надеяться на клонирование Колобка?

— Ну, раз у русских не получилось, может быть, получится у нас. Слышал, у тебя новый ассистент?

— Да! К тому же, на этот раз он русский. Фамилия у него Дедов, кажется.

— А он часом не родственник создателю Колобка?

— Вот уж не знаю… Да и зачем мне это знать! Главное, чтобы человек был хороший!

Темпи ещё раз посмотрела на фотографию памятника. Гранитный шар, символизирующий собой Землю. На лицевой стороне открытая, улыбающаяся рожица. И эпитафия: «Он дарил радость людям».

Александр Кузнецов

Масайские сказки

огда-то давным-давно Великий Нгурра создал всё. Он создал великую реку Конго, баобаб и леопарда, батат и финиковую пальму, тыкву и человека. Всю Африку, от кончика хвоста геккона до вершины Килиманджаро создал Великий Нгурра и сел отдыхать и пить пальмовое вино.

Но через неделю к нему пришли люди. Все-все — кафры и готтентоты, пигмеи и йоруба, тсвана и канури, банту и, конечно, масаи.

— Нгурра! — сказали они. — Жарко очень! И спать хочется!

А должен вам сказать, что раньше, давным-давно, ночи не было. Как приколотил Великий Нгурра солнце к небу, так оно и висело там. И никто не мог заснуть.

— А что же вы хотите? — спросил Великий Нгурра.

— Кто из нас Великий Нгурра, ты или мы? — сказали масаи как самые наглые. — Придумай что-нибудь!

И ушли.

Великий Нгурра попил ещё пальмового вина и позвал глупого страуса Умадду.

— Оказываю тебе великую честь, — сказал Нгурра. — Будешь солнце на голове носить!

И вот тут всё началось. Страус Умадда глупый. Он возгордился и сказал: «Давай!»

Страус Умадда ещё не понимает, что Великий Нгурра хочет запрячь его на всю оставшуюся вечность. Гордо берёт солнце и надевает его на голову.

— А теперь, Умадда, иди на запад, — говорит Великий Нгурра.

И глупый страус Умадда вытягивает шею и торжественно идёт по небу на запад, к устью великой реки Конго. Всё. Теперь он каждый день будет идти с этим солнцем по небу, подобно белому человеку, который каждый день идёт в какой-то офис, вместо того, чтобы пить пальмовое вино.

А Великий Нгурра зовёт хитрого каймана Чингу и о чём-то с ним шепчется…

Глупый страус Умадда целый день бредёт по небу на запад. Солнце, оказывается, тяжёлое, как слон. Небо — длинное, как анаконда, и пустое, как калебас пьяницы. Страус Умадда устал и спешит скорее достичь запада, где великая река Конго впадает в океан. Он хочет искупаться и отдохнуть. А на берегу лежит хитрый кайман Чингу — он лежит не просто так. Он прикинулся бревном и ждёт глупого небесного страуса Умадду, который несёт на голове солнце.

Глупый небесный страус Умадда наконец-то прибегает к океану. Он, конечно, видит хитрого каймана Чингу, но думает, что это бревно[9]. Страус Умадда упарился в пути. Сейчас он искупается. Вот сейчас, сейчас…

И тут-то хитрый кайман Чингу подкрадывается сзади и кусает его за что попадётся!