Пантелеймонов раздражённо отошёл, понимая при этом, что продаватель совершенно прав. Но вернуться домой без хотя бы килограмма бабайи было нельзя. Жена не поймёт-с.

«Может, дальше ещё отдел есть?» — подумал Пантелеймонов и пошел к дальним стеклянным дверям.

— Не нашли, что искали? — участливо спросил охранник в полосатой форме. — У нас гипермаг очень большой. Там дальше ещё овощной ангар. Проходите, пожалуйста.

Пантелеймонов глянул на своё отражение в стеклянных дверях. Отражение поморщилось и отвернулось. Пантелеймонов в ответ показал ему язык и проследовал в соседнее помещение.

Яркий розовый свет резанул по глазам. Прилавки стояли чёткими треугольниками. Пантелеймонов уверенно пошёл направо, к самому низкому. Продавюк с дряблым зеленоватым лицом сидел в центре прилавка, обложенный всеми видами съедобных мхов и плодников.

— Туриянги нужны крайне, — кузяво сказал Пантелеймонов.

Продавюк сморщил кожу на лбу и уныло сказал:

— Не доставили. Через два солнца будет. А ныне — голюк полный.

— Обида, — заметил Пантелеймонов. — У других продавюков тоже голюк?

— А как же, — подтвердил зеленолицый. — С одного массива берём. Нету пока.

Пантелеймонов раздражённо выдернул из-под продавюка веточку съедобного мха и демонстративно зажевал, направляясь к дальним зеркальным дверям. Охранник в клетчатом плаще кивнул ему, как старому знакомому.

— Не нашли туриянги? — добрым тоном поинтересовался он. — Бывает. В соседнем отсеке вызнавайте, непременно найдёте. У нас гипромраг очень большой.

У зеркальных дверей Пантелеймонов специально остановился и показал своему отражению некрасивый жест.

— Ты застрял, недодурок? — грубо сказало отражение. — Прошляндывай давай.

Пантелеймонов не стал ругаться — он прекрасно знал, что отражения довольно часто бывают не в духе, особенно в полу-четверг. А сейчас ему нужны были туриянги. Желательно спелые. Пантелеймонов толкнул зеркальную дверь.

В отсеке замечательно пахло свежим аммиаком. Пантелеймонов с удовольствием несколько раз вдохнул и выдохнул.

— Хорошие кондицианы нам поставили, правда? — озвучила начало общения юная симпатичная продавакша. — Интерес какого товара имеете?

— Прулямкисов бы мне, — озвучил Пантелеймонов. — Хоть бы пару лилодраммов. Лучше побольше.

— Сейчас взвешу, — диалогнула юная симпатичная продавакша. — На поллило больше будет, нормально?

— Да-да, согласие, внесомненно, — задиалогил Пантелеймонов, доставая мешочек с платяжками.

Продавакша насыпала прулямкисы в новенький носимчик и протянула Пантелеймонову.

«В широчайшей степени вам благодарен!» — протелепатировал Пантелеймонов. Юная продавакша кокетливо зафиолетовилась.

Пантелеймонов сердечно помахал продавакше щупальцем и пополз в гнездовье. «Хорошо, что я всё-таки купил прулямкисы, — мыслил он. — Старшая самка будет довольна, тем более что нашим личинкам уже как раз пора окукливаться».

Обратный путь через гипермаркет Пантелеймонов проделал быстро, радостно пощёлкивая, жужжа и насвистывая. Войдя в квартиру, он прошёл на кухню и молча поставил пакет с папайей на стол.

— Мог бы и побольше купить, — ворчливо сказала жена. — Где брал-то?

Пантелеймонов задумался. Контуры торгового центра как-то расплывались в памяти. А где, в самом деле, он был? Так и не ответив, Пантелеймонов просто пожал плечами и пошёл мыть руки.

Среди ночи Пантелеймонов подскочил в кровати, тяжело дыша. Личинки начали окукливаться! Старшая самка хлопотала вокруг них, заботливо переворачивая. Щупальца её так и мелькали в полумраке гнездовья. Пантелеймонов ошарашено посмотрел на будильник. Зеленоватые цифры показывали третий час ночи. Супруга в бигудях уютно посапывала рядом.

«Вот ведь приснится же такое!» — успокаиваясь, подумал Пантелеймонов, ворочаясь и подтягивая на себя одеяло.

Он ещё не знал, что эти сны будут приходить снова и снова.

Сумка лепрекона

ало кто знает, чему я посвящаю большую часть своего времени. Вернее, никто не знает, и это хорошо, потому что либо я прослыву чокнутым, либо у меня появятся конкуренты.

Я хочу денег. Да, чёрт побери! Почему кто-то имеет возможность жить в своё удовольствие и плевать на таких, как я, а я должен скромно утираться и пересчитывать несколько жалких медяков, завалявшихся в кошельке? Я тоже хочу быть наверху.

«Работай!» — скажете вы. Не смешите, господа. Большинство людей работает от зари до зари и живёт от зарплаты до зарплаты. «Усердно работай и обретёшь достаток!» Пф-ф-ф-ф! Эти сказки оставьте для бедных, пожалуйста.

Можно, конечно, заняться бизнесом. Но к этому надо иметь талант. У меня, к сожалению, нет ни малейших способностей к коммерции. Знаю, пробовал. Так что этот путь не для меня.

И криминал мне тоже не предлагайте. Себе дороже. И вообще это не моё.

Когда-то давно мне пришла в голову мысль: добыть денег у людей очень и очень трудно, а если не у людей? А?

Начинаете хихикать и крутить пальцем у виска? Вот и молодцы, вот и хорошо. Не верите в существование маленького народца? И не верьте. Не верьте, не надо. Дай вам бог здоровья, почтенные рассудительные реалисты, существуйте в известном вам мире, а я буду потихоньку разрабатывать другой пласт бытия. Я же говорю — зачем мне конкуренты?

Я хочу поймать лепрекона.

Именно поэтому всё своё свободное время я езжу по старинным церквям, монастырям, неделями и месяцами сижу в редких хранилищах библиотек. Мне нужна точная информация о маленьком народце, а не нагромождение перевранных до неузнаваемости легенд. Обрывки и крупицы сведений можно обобщить, и тогда я получу в своё распоряжение безотказный способ. И уж, конечно, когда я поймаю лепрекона, я не стану требовать у него ни эфемерного исполнения желаний, ни умения понимать птичий язык, ни других занятных, но глупых фантазий. Золото и всё тут.

Я прятался в копне сена. Несколько незаметных колышков образовывали полукруг перед моим убежищем. За колышками была протянута слегка присыпанная землёй верёвка, которая одним концом была привязана к стальной цепи. Да-да, именно хладное железо. Народец холмов не терпит его и боится. Цепь, в ожидании своего часа горкой лежала у меня под рукой.

С приманкой было гораздо проще и одновременно сложнее. Здоровенная кружка, наполненная до краёв хорошим виски, стояла в центре полукруга, распространяя спиртовой аромат на всё поле. Рядом с кружкой я положил пару старых туфель. Довольно сложно было найти именно туфли. Они должны были быть сшиты вручную, из натуральной кожи, без всяких синтетических клеев, без железных гвоздей и пряжек. Можно было, конечно, заказать у сапожника, но тут самое главное: туфли должны были быть ношеными. В общем, у одного фермера нашлись такие, оставшиеся чуть ли не от прадедушки. Чёрт меня дери, если они не обошлись мне дороже тех, в которых разгуливают лондонские денди!

В успехе я не сомневался. В конце концов, вдобавок ко всему у меня было в запасе настоящее заклинание, которое отдавало лепрекона в мою полную власть. Нашёл я его в одной малоизвестной монастырской хронике. Заклинание было на древневаллийском, и заучивал я его целый месяц.

А кроме того, я знал то, чего не знает ни один специалист по средневековому фольклору. Одну милую, но очень важную мелочь.

Лепрекон обязан был появиться. И он пришёл.

Именно такой, как про них рассказывают. Ростом мне по колено, коренастый, в зелёном камзоле. Тревожно огляделся по сторонам, схватил кружку с виски и припал к ней, счастливо булькая, не замечая больше ничего вокруг.

Пора! Я быстро потянул верёвку. Цепь зашуршала в траве, обводя лепрекона зачарованным кругом. Я перехватил приползший ко мне конец цепи. Всё. Мы с лепреконом находились в кольце холодного железа. Мне это безразлично, а он не сможет вырваться наружу ни под каким видом. Я вылез из стога.