— А знаешь, — сказал я ей, — даже если ты фея, тебе никто не запрещает выйти за меня замуж. Я, между прочим, могу и сам сюда переехать.

— Можешь, — улыбнулась она и положила голову мне на плечо. — Но я в такие чудеса давно не верю.

Это была волшебная ночь. И я не буду вам о ней рассказывать. Шехерезада говорила о таких: «И это была ночь из тех, что не идут в счёт ночей жизни». Где мы только не побывали, чего только не повидали! Глинтвейн тоже пили — в малюсеньком баре где-то, кажется, в Голландии. Но главное — она всё время была рядом. И я держал её за руку. И рука была человеческая…

Утром баба Маня трясла меня за плечо, водила перед носом тарелкой с пирожками и уверяла, будто с вечера я умолял её разбудить меня к утренней электричке. И как я попал домой — совершенно непонятно. Оделся, собрался.

— А вещи? — удивилась хозяйка.

— Я в библиотеку зайду, потом на станцию.

— Так а чего тебе там делать? У библиотекарши выходной сегодня, закрыто там!

Я не поверил: никогда там закрыто не было, это я точно знал.

Но библиотека, натурально, была закрыта — на амбарный замок. Снаружи. Я постучался, но никто не открыл. Ага, думаю, выходить, значит, она не может. И замки, стало быть, снаружи тоже вешать не может. Разозлился я: ну, зачем она так? Ох, непростой это был чай! И шарлотка… Но, даже если так, пусть — оно того стоило. Даже если это была просто иллюзия.

Электричка, разумеется, уже ушла, и я вызвал из города такси — по-любому, надо было возвращаться. Еле дождался. Снова полил дождь. Проезжая мимо библиотеки, убедился: висит замок, никуда не делся. И вдруг в окне сверкнули стёклышки очков.

— Тормози! — заорал я, как ненормальный, выскочил из машины и кинулся к тому самому окошку. Под дождём минут пятнадцать во все окна библиотеки колотил, но добился только одного — таксист вышел из машины и поинтересовался: может, мне другую машину вызвать, с красным крестом и синей мигалкой?

С тех пор не прошло и месяца. Я вернулся в город, уволился, нашёл себе удалённую работу и сегодня переезжаю в Рыбалово. Пока поживу у бабы Мани, а там, глядишь, моя Ариадна снимет, наконец, амбарный замок с двери и тоже поверит в чудеса.

Кроме Старого Петри, в Доме-на-Болоте живёт ещё Лада со своей дочкой, уже который год не желающий взрослеть рыжий Котёнок с кисточкой на хвосте, странствующая между звёзд Большая Одинокая Кошка и… Хомяк — маленький, рыжий, толстый, любознательный зверёк, любитель плюшек, мотыльков, ромашек, воздушных змеев и волшебных историй. Вот про них-то — про Хомку и его друзей — эти сказки…

«А вот интересно, откуда же всё-таки они берутся — сказки?» — бормотал Хомяк себе под нос, топая по тропинке к дому. Он слегка косолапил, загребая лапами пыль, но не замечал этого, погружённый в свои мысли. В лапах он бережно нёс большую пузатую банку одуванчикового варенья, выпрошенную по случаю у одной знакомой ведьмы.

«Нет, ну всё-таки… Это же очень интересно! Может быть, где-то есть большой старый сундук — и сказки сложены в нём аккуратной стопочкой? Хотя нет, им было бы очень скучно в сундуке… А может, дупло? Как в большом старом дубе возле нашего дома. И сказки живут там. На зиму они уютно закапываются в прошлогоднюю труху и листья на дне дупла — и сладко спят. А весной просыпаются и начинают танцевать на ветках вместе с последними зимними светлячками. А потом зимние светлячки уходят — а сказки остаются… Но почему же я никогда не видел танцующих сказок? А, знаю! Сказки — это маленькие белоснежные тучки. Они летают себе по небу, играются с ветром и нежно ластятся к старому мудрому солнцу. А иногда они спускаются пониже, заглядывают в наше распахнутое окно — и Старый Петри ловит их за маленькие пушистые хвостики и рассказывает нам — а потом отпускает… Интересно, а у меня получится? Надо попробовать!»

Эта идея так увлекла хомячка, что он решил немедленно проверить, получится ли у него поймать за пушистый хвостик какую-нибудь, хоть самую маленькую, сказочку. Он свернул с тропинки, прошелестел лапами в густой траве, пыхтя, вскарабкался на холм и остановился в растерянности. Небо у него над головой было абсолютно, совершенно безоблачным. Красивого, глубокого василькового цвета, бескрайнее, свободное… Но — безоблачное.

«Вот так всегда, — сердито пробубнил Хомяк. — Только придёт в голову какая-нибудь ценная мысль — и вот, на тебе…»

Сердито сопя, пыхтя и горестно вздыхая, он осторожно спустился с холма, бережно прижимая к пузику банку с вареньем, и поспешно засеменил к дому. Там его уже ждал рыжий Котёнок с кисточкой на хвосте, весело посвистывал закипающий чайник, Лада расставляла на столе любимые чайные чашки — ярко-жёлтые, с большими ромашками. Старый Петри, задумчиво причмокивая губами, доставал с полок пахучие травки — мяту, полынь и сладко пахнущий мёдом липовый цвет. Большая Одинокая Кошка, распушив хвост, сидела на подоконнике широко распахнутого кухонного окна и смотрела на первые торопливые звёздочки, которые смущённо кивали друг другу на ещё не успевшем потемнеть небе. Близился вечер. Еще один тёплый вечер, который был бы совсем другим без Хомяка и пузатой банки с одуванчиковым вареньем…

«Вот так всегда! — бормотал себе под нос Хомяк, заматывая на шее длинный рыжий шарф и сердито сопя. — Как безобразить, так он уже большой! А как к пани Вербене за зельями идти, так он, видите ли, маленький ещё… Хмпф!» — Хомяк возмущённо фыркнул на Котёнка и вышел, громко хлопнув дверью. Котёнок, прятавшийся за книжным шкафом, виновато шмыгнул носом. Ему было стыдно, что Хомке придётся проделать весь путь одному, но страха было все-таки больше — ведь, чтобы попасть к дому пани Вербены, нужно пойти мимо той самой норы! А уже вечереет… Котёнок удручённо вздохнул и вскарабкался на подоконник — ждать возвращения Хомяка.

А Хомка тем временем шустро семенил по тропинке. Он уже перестал дуться на Котёнка и насвистывал под нос свой любимый весёлый мотивчик, попутно здороваясь с каждой встреченной в пути белкой и знакомыми сойками. Вечерело. Над лесом в холодном осеннем воздухе разливалось розовато-рыжее марево заката. Тропинка привычно свернула влево, и Хомка невольно замедлил шаг, пристально вглядываясь в густые заросли орешника. Там была нора. Точнее, Нора! А в Норе жил он — БОРМОГЛОТ!!! Хомяк поморщился и затопал пошустрее. Встречаться с Бормоглотом ему совсем не хотелось.