— Снова здорова! — удивился космонавт Кузя. — В прошлый раз питание ему не нравилось, трёхразовое. Теперь-то что?

— Да я и не знаю, — осторожно пробурчал скафандр. — Мало ли ему что ещё не по вкусу… печенье, к примеру.

— Какое ещё печенье? — удивился Кузя. — Зачем кондиционеру печенье?

— Так опыты проводит, — встрял всезнающий носовой платок. — Сказал, выращивает супергалеты. Для дальних путешествий. Ну, там, на Юпитер, говорит, лететь. Вместо целого рюкзака провианта можно пачку галет. Если они, конечно, супергалеты.

— А я кашу люблю, — мечтательно вздохнул Кузя, — гречневую, с молоком. Разве такое галеты заменят?

Тут раздался громкий скрежет, у скафандра началась страшная вибрация.

— Крошка! — отчаянно заорал космонавт Кузя. — Она в беде! — И ринулся на помощь, напролом, не разбирая дороги.

Споткнувшись, полетел кубарем вниз. Приземление было жёстким. В голове гудело, сердце готово было выскочить из груди.

— Нечего печенье в кровати есть, — сказал космонавт Джек, — тогда и крошек никаких не будет. — И положил ещё мазок на эпическую картину «Покорение Юпитера слоном Ганнибалом», которую рисовал третий день кряду.

Космонавт Кузя, сидевший на полу возле койки, содрал с головы простыню. Простыня замоталась так, что ему нечем было дышать. Недочитанная книжка испуганно выглядывала из-под подушки, валявшейся посреди их космической рубки. Скафандр, как ни в чем не бывало, стоял на своём месте, в шкафчике с наклейкой «яблоко», и скептически посматривал на Кузю.

— Я… — громко начал было космонавт Кузя.

В это время во входной люк станции, в клубах пара, ввалилась уборщица, вся обвешанная авоськами.

— Помогите разобрать, — сказала она, — я вам галеты новые привезла, супер! — И, взглянув на вытянутое лицо Кузи, добавила: — Ну и провиант на неделю, конечно. Слышь, Джек, бросай мазюкать свой пирог — не очень-то он у тебя похожим получается. Я вам лучше настоящий сейчас состряпаю.

И нацепив фартук с красными полосками и большой подпалиной, образовавшейся после недавнего химического опыта космонавта Джека по варке аспирина в космических условиях, для захворавшего Кузи, принялась месить тесто для пирога.

За неимением ивовых прутьев Космонавт Кузя плел корзину из подручных материалов. Им на уроке психологической разгрузки задание такое дали. Космонавт Джек корзину уже сплёл, правда, в качестве ивовых прутьев использовал бумажные полоски. Накромсал ножницами из «Инструкции по эксплуатации космической станции им. Ностромо», пока Кузя не видел.

— Вот, — сказал Джек, гордо демонстрируя свою работу. — Раз-два и готово! Не то, что некоторые.

— У меня тоже будет, — уверенно сказал Кузя и показал пучок разноцветных проводков. Проводки он отчикал от кабеля, проходившего за его койкой. — Ещё и красивей, чем у тебя.

— Ну и пускай красивее, зато моя сделана вовремя. Через десять минут очередной сеанс связи. Я пятёрку получу, а ты — кол!

— Я успею…. — засуетился космонавт Кузя и принялся лихорадочно плести корзинку, высунув от усердия кончик языка.

Космонавт Джек иронически посматривал на него, пуская бумажный самолётик, созданный из сэкономленных материалов. Прошло пятнадцать минут, затем ещё пятнадцать, и счастливый Кузя воскликнул:

— Вот! Сделал!

— Что это? — удивился Джек.

— Как что? Оплётка. Для шариковой ручки. Скажи, красиво получилось?

— Красиво, — признался погрустневший Джек, сравнив оплётку со своей корзинкой. — Жаль, что у меня таких проволочек не было…

— Так там ещё есть! Айда!

И они полезли под Кузину кровать за разноцветными проволочками.

— Там еще и свинец есть, — сказал Кузя, — только тсс! Он в том кабеле, что внизу проходит. Можно было бы битков наплавить. Надо только придумать, где костёр развести.

Лишь только космонавт Джек закончил свою оплётку, как в шлюз станции постучала уборщица.

— Ой, — воскликнул Кузя, — а как же… сеанс связи с ЦУП!

— Да, почему у нас задание никто не принимает? — удивился Джек.

Под домашним арестом космонавт Кузя и космонавт Джек сидели порознь. Кузя — на перевёрнутом ведре в чулане, где уборщица хранила швабры и тряпки. А Джек — в кладовой, на ларе с картошкой.

Бригада ремонтников уже улетела с рейсовым челноком на Луну — там метеорит повредил антенну дальней связи, без неё под угрозой срыва оказались переговоры с таукитянами о прибрежном кометном промысле. Уборщица уехала на Марс — окучивать и поливать на плантации сарсапареллу, им там недавно воду дали. А Кузю и Джека вернули к обычной деятельности в штатном режиме, но без права выхода в открытое пространство сроком на две недели. Намекнув, что трибунал откладывается. Пока.

— Да, — сказал Кузя.

— Да, — подтвердил Джек, — кто же знал, что этот кабель к антенне идет? Я пять раз «Инструкцию по эксплуатации» перечитал — там про это ни слова не было…

— До корзинки? — поинтересовался Кузя.

— После, — признался Джек. — Да какая разница, я же чистые листочки оттуда вырвал. Вроде бы. Какова вероятность того, что…

Уборщица поставила лопату в чулан и принялась мыть посуду, составленную в раковину. «Ишь, — подумала она, прислушиваясь к горячему спору космонавтов перед грифельной доской, исписанной формулами сверху донизу, — кажется, делом занялись».

Уходя с дежурства, она поправила одеяла у спящих космонавтов. И на всякий случай запустила быструю диагностику станции — всё ли цело, всё ли работает?

Анна Кириллова

Мамрис По

едушка, ты нас звал? — детишки, запыхавшись, подлетели к деду. — Дедушка, мы совсем не устали. Можно нам поиграть ещё?

— Поздно, поздно уже, — отвечал старик. — Пора домой.

— Ну, расскажи нам хотя бы сказку!

— Сказку? — усмехнулся дед. — Я знаю только одну историю, которая сойдёт за сказку.

Дети расселись: кто — на колени старику, кто — рядом, на скамейку, остальные — вокруг на зелёной мягкой траве.

— Что ж, — начал дед. — Давно это было… Стояло под звездой Рингабеллус одно село. И жили в нём… обычные люди. А животные водились вокруг необычные. Саблезубые кролики, водяные волки и волкодавы, которые по сто лет не старились. Появились эти диковинные твари после того, как пришла в село Мамрис По. Мамрис По, это каждый знает, — праматерь всех зверей. Ушки у неё круглые, оттопыренные. Тело рысье, а размером она с добрую корову. Мягкая шерсть цвета морской волны закрывает Мамрис По до земли. Хвост длинный, по всему телу разбросаны тонкие синие перья. Когда Мамрис По смотрит своими умными голубыми глазами, на душе становится тепло и спокойно. Обведены эти глазки коротким чёрным мехом, словно насурмлённые очи красавицы. Такова Мамрис По в дни своего благополучия.

Но в село, о котором я рассказываю, она пришла в трудные времена. Солнце только-только село, люди закрывали двери и садились за вечернюю трапезу. И вдруг земля дрогнула. Кто не испугался и выглянул в окно, тот увидел, что посреди улицы приземлился огромный зверь. Огляделся зверь и пошёл вдоль домов, прихрамывая на переднюю правую лапу. Перья падали с исчерна-красной длинной шерсти. Все тут же поспешили погасить свет, чтобы не привлекать внимание: вдруг зверь разозлён или ищет ссоры?

С испугу не все признали великую Мамрис По. Она брела медленно и оглядывалась на каждую дверь. Только в одном доме догадались, что это Мамрис По ищет приюта. Хозяева распахнули свою дверь, поставили светильники, указывая ими комнату, готовую принять гостью. В семье ждали ребёнка, но не торопились до времени поставить детскую мебель, так что комната пустовала. В неё-то и прошла Мамрис По. Улеглась посредине и выставила больную лапу за порог. В подушечку её лапы впилась восьмиконечная зелёная звезда. Добрый хозяин велел жене принести льда. Пока раненную лапу обкладывали льдом, на улицу вышло все село. Люди потолковали и решили, что дом должен стать храмом великой праматери животных, а хозяевам лучше перебраться к родне. Долго обсуждали, как вылечить Мамрис По. Один охотник набрался смелости, достал свой нож, взял да и подковырнул застрявшую в лапе звезду. Зелёная звезда сразу отскочила и свернулась в маленький твёрдый шар. Мамрис По спрятала под себя лапу, хвостом загнала шарик внутрь комнаты и плечом заслонила дверь. Чтобы не тревожить покой Мамрис По, люди тихо разошлись по домам.