— И да и нет.

— Не понимаю.

— Мне сказали, что возможно будет поезд.

— Продолжайте.

— Если удастся — надо воспользоваться им. Если нет — постараться уйти как можно дальше.— Он, наконец, прикурил и два раза подряд затянулся.

— Куда вы дели шест? — выждав некоторое время, спросил полковник.

— Шест?—Ходжиев сбил пепел.

— Ну, да, шест, которым вы пользовались вначале,— спокойно напомнил полковник.

Агент ответил неуверенно:

— Шест был разборный. Я закопал его в песок по дороге к кошаре,— Он запнулся.

— Мы нашли.— Полковник свел брови. На самом деле шеста пока еще обнаружить не удалось.

Задержанный недоверчиво посмотрел на него.

— Шест оказался полым,— как бы рассуждая вслух, заметил полковник.

Ходжиев молчал. Заозерного вдруг осенило: в шесте — деньги. Он не верил, что нарушителя отправили через границу без денег. Больше курить не хотелось: все становилось ясным.

Агент угрюмо мял в руках коробок.

— Вернемся к поезду,— сказал полковник.— Кто вас должен был поджидать?

Агент сделал нетерпеливое движение.

— Я же сказал: до Энабада встречи у меня ни с кем не было.

— Вы уверены в этом?

— Уверен.

— Также, как в том, что шли за границу без денег? — усмехнулся полковник.

Ходжиев раздавил коробок.

— Ведь я бросил шест... Значит все остальное — правда.

— Остаться без денег — опрометчиво.

Папироса погасла, и нарушитель опять чиркнул спичкой.

— Я разобрал шест и ту часть, в которой деньги, должен был взять с собой. Но торопился и спрятал в песок. А с собой взял другую... Когда обнаружил, что ошибся, ту, с деньгами, уже не нашел: ведь я не старался запомнить место.— Он смял папиросу: — Потому и сказал, что перешел границу без денег.— Хрустнул пальцами: — Как бы я доказал, что у меня были деньги?

На этот раз Заозерному показалось, что он говорит правду.

— Итак, до Энабада у вас не было встречи? — уточнил он.

— Нет.

— И вы никого не видели в поезде?

— Нет. Тамбур, куда я прыгнул, оказался пустым.

— А если бы там был человек?

— Не знаю.

— Вы бы его убили?

— Нет!!!

— Почему?

— Я никого не хотел убивать.

— Но ведь вас могли разоблачить.

— Потому я и спрыгнул с поезда. Услышал, что кто-то есть на платформе — за грузом мне сначала не было видно — и спрыгнул...

В этот ранний час на заставе, как всегда, было тихо. Но, против обыкновения, никто не спал.

Одни пограничники устроились на завалинке перед казармой. Другие, словно тени, бродили взад и вперед.

Никто не взялся за кий.

Никто не захотел ехать с водовозкой, даже Бегалин, для которого лишний раз окунуться в реку было величайшим наслаждением. И, может быть, впервые за все время службы на границе он не думал о том, что скоро поднимется солнце и станет трудно дышать.

Подошел Кошевник, тронул Бегалина за плечо. В руках он держал бескозырку. Свернутыми в трубочку лентами показал на окно канцелярии: здорово, мол.

Бегалин кивнул.

Никита послюнявил пальцы, пригладил вихры. Отколупнул кожу на облезлом носу и пропел топотом:

«С неба звездочка упала зо-ло-та-ая!>

Ему было весело. Обидно, конечно, что на этот раз обошлись без него. Но ведь утопленника он выловил. Вообще-то все нарушители должны проходить через его руки. С этим, который сейчас в канцелярии,— черт с ним! А вот, которые еще пойдут...

— Хочешь пить? — спросил он Бегалина, уверенный, что тот ответит: хочу. Но Бегалин ответил: нет!

— Брось! — не поверил Никита и, подражая капитану Ярцеву, добавил: — Я пью утром горячий чай. Два-три стакана. А в остальное время надо перетерпеть.

Он поманил Бегалина:

— Идем на кухню: кипяточек есть.

Николаю не хотелось вставать и не хотелось пить. Он отказался.

— Чудак! — удивился Никита. Нахлобучил на глаза бескозырку. Свернул за угол казармы.

— Товарищу коку привет. Разрешите кипяточку? — Никита нацелился кружкой в котел поменьше и прищелкнул языком: — Здорово помогает!

— А как же мое средство?

Кошевник обернулся: сзади стоял, добродушно усмехаясь, старшина Пологалов,

— Помню!

Кошевник живо всыпал в кружку пригоршню соли.

Старшина засмеялся:

— Так ведь ты отказался от моего средства?

— Нет,— убежденно сказал Никита и, залив соль кипятком, сделал огромный глоток. Обжегся. Стерпел.— Здорово помогает! — В этот момент он действительно верил, что соленая вода лучшее средство от жажды. А старшина не сомневался, что едва вернется водовозка, Кошевник подлетит к ней и будет хлестать холодную воду.

Старшина снял пробу.

Кошевник допивал третью кружку кипятка. Вертелся возле Пологалова, хотел что-то спросить.

— Ну, говори, что у тебя? — помог старшина.

— Интересуюсь,— сказал Никита,— а нарушителя будут кормить?

— Конечно,— ответил Пологалов и пошутил: — Ты ведь уступишь ему свой завтрак?

— Почему я? — удивился Никита, но заметил подвох и засмеялся.— Нет, правда?

Ответа старшины он не расслышал: заторопился.

Старшина догадался: пришла водовозка.

Кошевник смотрел, как наполняется цистерна-отстойник. Ему не хотелось ждать, пока вода отстоится, и он наполнил кружку.

Шарапов, проходя мимо, бросил насмешливо:

— Не надоело потеть, Кошевник?

— Матросу без воды — хана!— Никита развел руками и пошел за Шараповым.

Командир катера торопился в столовую. Еще издали он увидел в приоткрытую дверь небольшой столик, на котором растопырил стрельчатые листья фикус. Шарапов все-таки достал его вчера у Истат Мирзабаевой. Он вспомнил, как она обливалась водой, и усмехнулся: до чего бедовая!..

Окликнул Кошевника. Попросил красиво написать: «Стол именинника».

— Это можно,— сразу согласился Никита.— А меня будут сажать за этот стол?

— Один раз в году, так уж и быть, посадим,— прищурился Вахид, сдувая пыль с фикуса.

В дверях показалась могучая фигура сержанта Назарова:

— Бородулю не видели?

Кошевник вмиг подлетел к нему и стал приставать: как обнаружили след?

Назаров отмахнулся:

— Ну обнаружили, и — всё!

Такое объяснение не удовлетворяло Кошевника. А Назарову было не до него. Он думал о Бородуле.

Не случись чрезвычайного происшествия, виновником которого был Бородуля, возможно нарушитель не прошел бы мимо наряда. Тогда бы Назаров не оставил самое выгодное место для наблюдения.

Назарова никто не ругал. Он обнаружил след и поднял заставу в ружье. Чтобы распознать след, требовалось большое умение. Возможно, Назарову даже объявят благодарность. И тем не менее он был недоволен собой. Ветер... Если бы не поднялся ветер, Назаров, конечно, уловил бы посторонний звук и принял меры. Но Назаров не хотел делать скидку на ветер.

Сейчас командир отделения искал Бородулю. Он вдруг заметил, что Бородуля исчез: час от часу не легче! Где может быть Бородуля?

Назаров подходил к пограничникам, сидящим на завалинке:

— Бородулю не видели?

— Не видели.

Он заглянул в конюшню. И здесь нет Бородули.

Тогда Назаров завернул в столовую.

Куда-то запропастился Бородуля, а тут Кошевник лезет со своим дурацким вопросом: как обнаружили след? Ну, обнаружили и обнаружили.

Назаров повторил расстроенно:

— Значит, не видели?

— А ты в казарме смотрел? — спросил Шарапов.

Назаров отмахнулся:

— Что ему делать в казарме? — Он знал, что ни один пограничник не пойдет в казарму, если на заставе боевая обстановка.

— А ты все-таки посмотри.

Назаров неохотно пошел в казарму,

— Бородуля?

Тишина.

— Бородуля! — громче повторил Назаров и прислушался: показалось, кто-то сопит.

Он подошел к койке Бородули.

— Рядовой Бородуля?

Молчание.

Назаров отодвинул ставни. Теперь он хорошо видел Бородулю. Солдат безмятежно спал.

Когда полковник Заозерный сказал Мансурову, что дальше обойдется без переводчика, начальник КПП вышел из канцелярии и сел на завалинке рядом с пограничниками.