Серебренников прыгает вправо. Падает за передний баллон. Пальцы плотно обхватывают пистолет.

Как всегда в минуты боя, приходит удивительное спокойствие.

Главное — выждать.

За дувалом тоже молчат.

Луна помогает Серебренникову. Он отчетливо видит пролом в глинобитной стене.

Горский, конечно, попытается завладеть машиной. Иначе ему не уйти.

Так и есть. В проломе показывается фуражка.

Серебренников поднимает руку. Пистолетное дуло нацелено под козырек. Но зря Горский ждет выстрела.

И тогда из развалин выбирается человек. Пригибаясь бежит к машине.

Серебренников стреляет в него, почти не целясь.

Снова развалины захлебываются огненными вспышками. Теперь майор прижат к земле. И вдруг справа тоже свистит пуля. Серебренников догадывается: его обходят.

Он чуть поворачивает голову и замечает ползущую к машине черную фигуру.

Из развалин продолжают стрелять, не дают Серебренникову изменить положение.

Тогда он бьет по развалинам.

За дувалом смолкают.

Серебренников резко поворачивается к тому, что справа (он уже совсем близко!), и старательно целится: хочет выбить пистолет из рук нарушителя. Но в это время слышит рядом, со стороны развалин, угрожающий шорох.

Серебренников успевает нажать курок и видит, как фигура справа обмякает.

Сразу майор оборачивается: на него смотрят ненавидящие глаза капитана «Медузы».

Серебренников понимает, что произошло. Горский затаился в развалинах и, воспользовавшись его дуэлью с одним из бандитов, подбежал к машине.

Серебренников не успевает снова поднять пистолет.

Горский стреляет в упор и скрывается за баллоном.

Майор прижимает руку к груди, будто это может остановить кровь.

«С Микаеляном случилась беда,— проносится мысль, иначе бы он давно пришел на помощь!»

Время отсчитывает секунды. И чем больше пройдет секунд, тем легче будет Горскому разделаться с Серебренниковым.

Сейчас оба затаились за баллонами. Каждый за своим.

А время идет.

Что будет, когда иссякнут силы? Сколько еще может продержаться Серебренников? Минуту? Две?.. Конечно, и эта минута имеет большое значение. Нельзя дать Горскому уйти. Но как это сделать?

Пожалуй, решение может быть только одно: обмануть Горского, притвориться убитым. Пусть он расстанется со своим укрытием. На мгновение — больше не нужно...

А если прежде чем открыться, Горский выстрелит?.. Значит, конец... Но ведь другого выхода нет!.. И какой-то внутренний голос приказывает: не медли!

Серебренников падает навзничь, откидывая руку с пистолетом в сторону.

Горский видит залитого кровью майора. Готов! Губы растягиваются в усмешке. Он высовывается из-за баллона, и сразу слепит выстрел...

Последним напряжением сил Серебренников подползает к Горскому. Дышит!

«Ну хорошо!»— думает майор. Он хочет подняться, но силы окончательно оставляют, и почему-то кажется, что кладут на кушетку, На ту самую кушетку, возле обклеенного окошка, где умирал отец.

«Не хочу, не хочу!»

«А ты подведи часы».

«Зачем?»

«Чтобы доктор скорей пришел»...

И кто-то подхватывает его слова;

— Скорей, доктор!

Серебренников с трудом открывает глаза. Видит склонившегося над ним полковника Заозерного.

Рассвет наступает рано. Это Серебренников знает. Обычно тихо бывает в предрассветный час. А у него разламывается голова от страшного шума. Он приподнимается на локте.

— Лежите!— говорит кто-то рядом.— Вам надо лежать.

И тогда он понимает, что летит в самолете. В том самом самолете, наверно, который обещал послать генерал.

Становится плохо.

— Кислород!— говорят где-то очень далеко.

Он снова приходит в чувство.

Пахнет резиной. Просит:

— Уберите эту калошу!— И опять забытье.

Не считаясь с правилами уличного движения, карета скорой помощи мчится на красный свет. И все машины расступаются, дают ей дорогу...

Серебренникова вносят в операционную.

Он слышит голос полковника Заозерного:

— Кто оперирует?

— Профессор Гаджиев.

Серебренников не знает Гаджиева. Но почему-то становится спокойно.

Заозерный звонит в отряд?

— Перебита ключица и правое верхнее ребро. Задеты легкие. Потерял много крови. Боятся заражения... Нине Терентьевне пока ничего не говорите...

Почему так медленно тянется время?..

Наконец кто-то выходит из операционной. Невысокий, плотный человек. Расстегивает и застегивает пуговицы на больничном халате.

Профессор!

Человек в халате подходит к окну. Стоит усталый, расслабленный. И вдруг жмурится от яркого солнца.

Заозерный облегченно вздыхает.

«Медуза» стоит под разгрузкой в Фирюзеваре. Всё здесь как будто обычно. Одевается в бетон новый пирс. Подъезжают к причалу краснобокие грузовики. Неторопливо водит носом башенный кран. Стреляют огненными вспышками иллюминаторы врезавшегося в песчаную отмель дебаркадера. Подхватывает их отражение река.

Но если приглядеться, в порту можно заметить и кое-что новое. Скрыта за штабелями ящиков машина. Раньше она здесь никогда не появлялась, а в порт пришла ночью.

Рядом — высокий человек. У него серые глаза. Каштановые волосы. Он беспокойно поглядывает на часы. Никто к нему не подходит, и человек хмурится.

Потом он слышит густой бас «Медузы».

Видит, как буксир спускается по реке. Откуда-то на полном ходу вылетает пограничный катер.

Ночью неизвестный покидает Фирюзевар. Он еще попытается перейти границу.

Но где и когда?..

Контрольно-пропускной пункт.

Тумбы на берегу для закрепления тросов.

Такой паспорт удостоверяет личность советского моряка во время службы на судах заграничного плавания как в иностранных портах, так и в пределах пограничной зоны СССР.

Списки команды, заверенные администрацией порта.

Вежливое обращение к лицу

Квартирно-эксплуатационная часть.

Сумасшедший, безумный.

Новичок (воровской жаргон).

Такова жизнь (фр.)

Вызывающие по тревоге (спец. термин).

Так называли местных жителей, которые, вступив в доброотряды, боролись с басмачами.

Здесь: некрасивый.

Собака.

Жевательный табак.

Парень.

Род местной обуви.

Контрразведывательная служба военного министерства США, занимающаяся также шпионско-диверсионной деятельностью.

Полковник.

С нами бог (нем).

Разведывательное управление штаба военного министерства США.

Марка легкового автомобиля.