«Буйвол» согласился. Ему было безразлично, кто этот парнишка и для чего он понадобился Горскому.

В чайхане Горский познакомился с «Зубом» и Томом.

Теперь они сидели вшестером за одним столиком. «Буйвол» сдержал слово (ему вовсе не хотелось ссориться с Горским в такой ответственный момент) и притворился, что ни он, ни его друзья не знали Горского.

— Так вы — капитан?—спросил он, чтобы о чем-то спросить.

— Капитан,— согласился Горский.

«Зуб» и Том узнали его. Насторожились. Особенно Том. Он сидел рядом с Юрием. Вначале решил, что это сын Горского, но они были совсем не похожи, и он усомнился. Однако спросил тихо, пользуясь тем, что взрослые не обращали на них внимания.

— Отец?

— Нет,— невольно поддаваясь его таинственному тону, так же тихо ответил Юрий.— У меня отец майор-пограничник.— Он полез в карман и достал фотокарточку. Майор Серебренников был снят с группой солдат. Среди них Том вдруг узнал старшину— брата своего ленинабадского друга. Он очень удивился и спросил, затаив дыхание:

— А ты куда едешь?

— К отцу.

— Ну, да?—недоверчиво протянул Том.

Горский не расслышал, о чем говорили Том с Юрием, и не видел, что показывал юный Серебренников своему новому знакомому, однако незаметно толкнул ногой «Буйвола». Василия Васильевича сегодня он в счет не брал.

«Буйвол» понял.

— Том!—позвал он, вставая из-за стола.

Том неохотно подошел к нему.

«Буйвол» обнял его за плечи, повел к выходу.

— О чем ты говорил с деткой?— спросил он предостерегающе.

— Ни о чем,— соврал Том, чувствуя, что ему нет смысла говорить правду.

— Смотри у меня,— пригрозил «Буйвол».— Ничего не спрашивай и ничего не говори.

— Ладно,— согласился Том. Возвращаясь на место, он решил, что Юрия тоже хотят «обработать». Может быть взять чемодан, который стоял сейчас возле его стула.

«А я не дам!— вдруг подумал он,—Не позволю, и все тут. Предупрежу Юрку».

Эта мысль ему страшно понравилась. После такого доброго дела он смело сможет посмотреть в глаза колхозному бухгалтеру.

Том перчил шашлык и отправлял в рот палочку за палочкой. Он ждал момента, чтобы остаться с сыном майора наедине.

Горский, между тем, видел, что сейчас никак не может разделаться с «Буйволом» и Василием Васильевичем. Слишком много глаз следило за ним. Он решил отложить расправу. А пока тоже разыгрывал полное неведение. Он спросил у своих, якобы, новых знакомых:

— Кто вы?

— Мы — геологи,—ответил «Буйвол».

— А ружья зачем?

— Страсть, как люблю поохотиться!—не задумываясь, соврал «Буйвол».— Да и потом мы в таких местах бываем, что без этой штуки не обойтись,— он любовно погладил двухстволку.

Они просидели в чайхане до темноты. Тому так и не удалось больше поговорить с Юрием.

Между тем Юрий все чаще поглядывал на часы и все чаще спрашивал Горского:

— Мы скоро поедем, Анатолий Сергеевич?

— Скоро,— отвечал Горский.— Понимаешь, дружок, вот геологи — люди бывалые — говорят, что машины пойдут в Реги-равон не раньше девяти часов вечера.

«Геологи!—усмехнулся Том.— А что это за Реги-равон?»

Впрочем, не все ли равно: главное, скоро они будут еще дальше от Ленинабада.

Они ели и пили — все, кроме Юрия — водку. «Буйвол» — охотно, много и не пьянея. Василий Васильевич тоже много, но угрюмо и все больше расклеиваясь. Горский — сдержанно, равнодушно, как воду. «Зуб» повеселел и стал показывать Горскому свои золотые коронки. Жара отрицательно действовала на «Зуба». Раньше он так быстро не пьянел. Том выпил один раз — граммов пятьдесят — и решительно отодвинул стакан.

Когда зажглось электричество, «Буйвол» положил на стол волосатый кулак: пора!

— Бери чемодан. Юра,— сказал Горский, отсчитывая деньги. «Зуб» бросился к чемодану.

— Дайте, я понесу.

Том решительно отодвинул его:

— Сами обойдемся.

— Не шумите, детки,— прикрикнул «Буйвол».

Юрий засмеялся:

— Несите, пожалуйста, Пусть мне будет хуже.

Горский вышел из чайханы последним: он все еще надеялся найти выход из создавшегося положения.

Василий Стебеньков находился в том счастливом возрасте, когда человека безобидно называют то на «ты», то на «вы». Ему было двадцать три года.. Он обладал завидной шевелюрой, не то коричневыми, не то зеленоватыми веселыми глазами. Щеки у него шелушились и были похожи на недочищенный персик. Скулы слегка выпирали и постоянно находились в работе. Для этой цели у Василия Стебенькова всегда находились леденцы, или затвердевшая лепешка, или, в крайнем случае, семечки.

Он еще не совсем привык к своему «гражданскому» положению и ходил в галифе, в скрипучих яловых сапогах. Он с удовольствием носил бы и гимнастерку, но азиатское солнце твердо заявило ему свое — нет. Нет, так нет!— решил он, приобретая в Захмат-алинском универмаге синюю тенниску.

В прошлом году Стебеньков демобилизовался из армии. Служил он в артиллерийской части, водил тягач и получил права шофера второго класса. Когда пришла пора прощаться с однополчанами, Стебеньков знал, какую изберет специальность. Но вот куда ехать — он не знал. Три сестры Стебенькова жили в разных городах и каждая писала: не приедешь — обижусь.

Он гадал, кого же из них обидеть, а кого не обидеть, и принял неожиданное решение: послушался своего дружка Назима Ахмедова и поехал с ним в Захмат-али, где природа балует и люди хорошие, и жизнь дешевая.

Ну, положим, природа не слишком баловала. Правда, в самом Захмат-али шумели арыки и сады, но по дороге к границе, куда приходилось Стебенькову возить грузы, кроме песка и солнца, ничего не было. Хорошо, что в армии его научили и жару переносить, и ночи не спать.

А вот люди, точно, были хорошие. Вначале Стебеньков остановился у Ахмедовых. Отец Назима — персональный пенсионер — принял Василия в свой дом, как родного, и помог устроиться на автобазу.

Начальник автобазы, Алексей Матвеевич Юрьевский, тоже встретил паренька приветливо и посадил на ГАЗ-51, только что прибывший с завода.

Стебеньков был за это ему очень признателен и... влюбился в голубоглазую учительницу, оказавшуюся дочерью начальника автобазы.

Василий смутился и решил по возможности дольше скрывать от Алексея Матвеевича свои чувства. Но Алексей Матвеевич был отцом, и, как любящий отец, очень скоро заметил, что с дочерью творится неладное. Он посоветовался с женой и решил: дочь влюблена. В кого?

Алексей Матвеевич гадал, какой же такой парень нарушил покой его Людочки и вдруг узнал, что этот парень — их новый шофер Васька Стебеньков. То есть Василий Николаевич Стебеньков, демобилизованный солдат и, таким образом, человек вполне самостоятельный.

И вот сегодня Алексей Матвеевич вдруг огорошил молодого водителя вопросом: когда свадьба?

Стебеньков побежал в школу к своей учительнице и передал разговор с будущим тестем. Она смеялась и сказала, что решат, когда жених вернется из очередного рейса.

Стебеньков посмотрел на часы — половина девятого,— и задыхаясь от бега, а, может быть, от счастья, вернулся в гараж.

В начале десятого он получил путевой лист, из которого следовало, что ему предстоит отвезти в Реги-равон типографскую бумагу. Подал машину к работающему круглосуточно складу. Помог вкатить в кузов два рулона и, уже выезжая на загородное шоссе, обогнал грузовик.

— Стой!— крикнул ему водитель в косоворотке. Но Стебеньков притворился, что не расслышал.

И вдруг перед ним вырос человек с поднятой рукой.

Стебеньков затормозил.

К нему подошел капитан в форме речного пароходства:

— Не в Реги-равон случайно?

— В Реги-равон.

— Довезешь?

Стебенькову страшно хотелось поговорить: еще бы — он женится! И вместо ответа он распахнул дверцу кабины.

— Садись, ребята!— крикнул кому-то капитан.

Стебеньков удивился, когда из придорожного кустарника вдруг высыпали люди и, перекидывая какое-то имущество через борта, за полминуты оказались в кузове.