Незнакомец наклонился и длинной худой рукой игриво дотронулся до колена Николаса Снайдерса.

— Разве вам не нужна душа, Николас Снайдерс? Подумайте об этом, — продолжал странный разносчик, прежде чем Николас пришел в себя. Сорок лет вы были скупым и жестоким. Вам не надоело, Николас Снайдерс? Разве вы не жаждете перемен? Подумайте об этом, Николас Снайдерс, о счастье быть любимым, слышать в свой адрес благословения вместо проклятий. Разве это было бы не весело, Николас Снайдерс, хотя бы для разнообразия? Если вам не понравится, вы сможете все вернуть и снова стать прежним.

Чего Николас Снайдерс никогда не мог понять, когда вспоминал о произошедшем впоследствии, так это почему он сидел и терпеливо слушал речи незнакомца. Ведь тогда это казалось лишь насмешкой бродячего шута. Но что-то в незнакомце останавливало его.

— Она у меня с собой, — продолжал странный разносчик. — А что касается цены… — Незнакомец сделал неопределенный жест. — Я получу вознаграждение, наблюдая за результатами эксперимента. Я философ или что-то в этом роде. Интересуюсь такими явлениями. Видите ли… — Незнакомец нагнулся, вытащил из котомки серебряную фляжку тончайшей работы и поставил на стол. — Вкус не самый неприятный, — объяснил незнакомец. — Немного горчит, но ведь и кубками ее не пьют. Достаточно лишь бокала, из которого принято вкушать старое токайское вино, в то время как оба участника думают об одном и том же: «Пусть моя душа перейдет к нему, пусть его душа перейдет ко мне!» Операция весьма проста — весь секрет в лекарстве. — Незнакомец погладил изящную фляжку, как будто это какая-то маленькая собачка. — Вы спросите, кто согласится поменяться душой с Николасом Снайдерсом? — Незнакомец, похоже, подготовил ответ на все вопросы. — Мой друг, вы богаты. Вам не нужно бояться. Это имущество люди ценят меньше всего из того, что имеют. Выберите себе душу и заключайте сделку. Оставляю это вам и даю лишь один совет: человек молодой уступит охотнее, чем старый, — человек молодой, которому мир обещает за золото все, что угодно. Выберите хорошую, прекрасную, свежую, юную душу, Николас Снайдерс, да поскорее. Ваши волосы уже тронула седина, мой друг. Вкусите, прежде чем умрете, радость жизни.

Странный разносчик засмеялся и, поднимаясь, закрыл котомку. Николас Снайдерс не шевелился и не говорил до тех пор, пока с тихим стуком массивной двери к нему не вернулись чувства, а потом, схватив фляжку, которую оставил незнакомец, вскочил со стула, намереваясь выкинуть ее вслед за ним на улицу. Но вспыхнувшее отражение огня из камина на отполированной поверхности остановило его руку.

— В конце концов, эта штука ценна сама по себе, — усмехнулся Николас и отложил фляжку. Затем зажег две высокие свечи и снова погрузился в свой гроссбух в зеленом переплете. И все же время от времени взгляд Николаса Снайдерса останавливался там, где лежала серебряная фляжка, наполовину зарытая среди пыльных бумаг. Вскоре опять раздался стук в дверь — на этот раз действительно вошел молодой Йен.

Он протянул свою большую руку через неряшливый стол.

— Мы расстались в гневе, Николас Снайдерс, по моей вине. Вы были правы. Я прошу у вас прощения. С моей стороны было эгоистично требовать, чтобы юная девушка делила со мной мою бедность. Но я больше не беден.

— Садитесь, — благосклонно ответил Николас. — Я слышал об этом. Итак, теперь вы капитан и владелец корабля, целиком и полностью вашего корабля.

— Целиком и полностью моего, но после еще одного плавания, — засмеялся Йен. — Мне дал обещание бургомистр Алларт.

— Обещание не есть поступок. Бургомистр Алларт — небогатый человек. Кто-то еще может стать владельцем вашего судна.

Йен лишь расхохотался.

— Что ж, так мог бы поступить только мой враг, которых, хвала Господу, у меня, кажется, нет.

— Счастливчик! — воскликнул Николас. — У не многих из нас нет врагов. А ваши родители, Йен, будут жить с вами?

— Мы хотели бы. И Кристина, и я. Но мать так слаба. Старая мельница корнями проросла в ее жизнь.

— Это можно понять, — согласился Николас. — Виноградная лоза, оторванная от старой стены, засыхает. А ваш отец, Йен? Пойдут сплетни. Мельница приносит прибыль?

Йен покачал головой.

— Она никогда больше не принесет лишних денег, и он по горло в долгах. Но все это, как я ему говорю, осталось в прошлом. Его кредиторы поверили мне и согласились подождать.

— Все? — засомневался Николас.

— Все, кого я смог обнаружить, — засмеялся Йен.

Николас Снайдерс отодвинул стул и взглянул на Йена с улыбкой, преобразившей морщинистое лицо.

— Так вы с Кристиной обо всем договорились?

— Если заручимся вашим согласием, сэр.

— И согласны ждать?

— Мы хотели бы получить ваше согласие, сэр.

Йен улыбался, а его слова ласкали слух Николасу Снайдерсу. Он больше всего любил бить собаку, которая огрызалась и показывала зубы.

— Лучше вам не ждать, — заявил Николас Снайдерс. — Возможно, ждать придется долго.

Йен встал, его лицо вспыхнуло от злости.

— Значит, ничто не изменит вас, Николас Снайдерс. Тогда поступайте по-своему.

— Вы женитесь на ней, несмотря на мое мнение?

— Несмотря на вас, и ваших друзей-извергов, и вашего повелителя дьявола! — выпалил Йен, ибо душа его, благородная, храбрая, нежная, была слишком вспыльчива. Даже у самой лучшей души есть свои недостатки.

— Жаль, — произнес старый Николас.

— Рад это слышать.

— Жаль вашу матушку, — пояснил Николас. — Бедная дама, к тому же в преклонном возрасте, останется без дома. Ипотека будет прекращена с лишением права выкупа закладной, Йен, в день вашей свадьбы. Еще мне жаль вашего отца, Йен. Он всегда страшился тюрьмы. Жаль даже вас, мой юный друг. Вам придется начать жизнь заново. Бургомистр Алларт полностью в моих руках. Я только слово скажу — и ваш корабль станет моим. Желаю вам счастья, мой юный друг. Вы должны любить невесту очень крепко, ведь вы заплатите за нее высокую цену.

Именно улыбка Николаса Снайдерса приводила Йена в бешенство. Он принялся шарить вокруг в поисках предмета, который мог бы заставить замолчать этот страшный рот, и случайно его рука наткнулась на серебряную фляжку разносчика. В ту же секунду рука Николаса Снайдерса тоже накрыла ее. Ухмылка улетучилась.

— Садитесь, — потребовал Николас Снайдерс. — Продолжим разговор. — И что-то в его голосе заставило молодого человека повиноваться.

— Вам интересно, Йен, почему я всегда источаю злобу и ненависть. Я сам иногда этому удивляюсь. Почему ко мне никогда не приходят благородные мысли, как к другим людям? Послушайте, Йен, я сегодня в особенном расположении духа. А что, если такое возможно? Продайте душу, Йен, продайте мне свою душу, чтобы я тоже мог вкусить любви и счастья, о которых все время слышу. Ненадолго, Йен, совсем ненадолго, и я дам вам все, что пожелаете.

Пожилой человек схватил перо и принялся писать.

— Послушайте, Йен, корабль станет вашим без всяких неприятностей, мельница освободится от бремени долгов, ваш отец сможет снова поднять голову. И все, о чем я прошу, Йен, — это выпить за меня, пожелав, чтобы ваша душа покинула вас и стала душой старого Николаса Снайдерса. Ненадолго, Йен, лишь на время.

Дрожащими руками старик вытащил пробку из фляги разносчика и разлил вино по одинаковым бокалам. Йену хотелось рассмеяться, но старик в своем рвении казался почти безумным. Конечно, он сумасшедший, но от этого бумага, которую он подписал, не теряла юридической силы. Человек искренний не шутит со своей душой, но лицо Кристины засияло перед глазами Йена из темноты.

— Вы это серьезно? — прошептал Николас Снайдерс.

— Пусть моя душа покинет меня и перейдет к Николасу Снайдерсу! — произнес Йен, поставив пустой бокал обратно на стол.

Мужчины постояли, глядя друг другу в глаза. А высокие свечи на неубранном столе вспыхнули и погасли, как будто чье-то дыхание задуло их — сначала одну, а потом другую.

— Мне пора, — раздался голос Йена из темноты. — Почему вы задули свечи?