Теперь, хорошенько обдумав слова Этельберты, я понимаю, насколько они мудры, но тогда они меня возмутили.

— Если ты желаешь избавиться от меня…

— Не валяй дурака, — сказала Этельберта. — Если я и хочу избавиться от тебя, то всего на несколько недель. За это время я успею забыть, что ты не лишен кое-каких недостатков, вспомню, что в целом ты довольно милый, и с нетерпением буду ждать твоего возвращения, как ждала тебя раньше, когда мы виделись не столь часто. А то бывает, я перестаю замечать тебя — ведь перестают же замечать солнце, оттого что видят его каждый день.

Тон, взятый Этельбертой, мне не понравился. Столь неоднозначную философскую проблему она обсуждала с неподобающим легкомыслием. То, что женщина предвкушает трех-четырех недельное отсутствие мужа, показалось мне ненормальным: хорошие жены об этом даже не помышляют. Прямо скажем, на Этельберту это было не похоже. Мне стало не по себе; ехать никуда не хотелось. Если бы не Джордж и Гаррис, я бы от поездки отказался. Но поскольку мы уже договорились, отступать было некуда.

— Отлично, Этельберта, — сказал я, — будь по-твоему. Хочешь отдохнуть от меня — отдыхай на здоровье. Боюсь показаться чересчур навязчивым, но, как муж, осмелюсь все же полюбопытствовать: что ты собираешься делать в мое отсутствие?

— Мы хотим снять тот самый домик в Фолкстоне, — сообщила Этельберта, — и поедем туда вместе с Кейт. Если же хочешь удружить Кларе Гаррис, — добавила она, — уговори Гарриса поехать с тобой, и тогда к нам присоединится и Клара. Когда-то — еще до вашей эры — мы славно проводили время втроем и теперь с радостью объединимся. Как по-твоему, тебе удастся уговорить Гарриса?

Я сказал, что постараюсь.

— Вот и отлично. Уж постарайся, пожалуйста. Кстати, можете взять с собой Джорджа.

Я ответил, что брать с собой Джорджа нет никакого резона, ведь он холостяк и в его отсутствии никто не заинтересован. Но женщины иронии не понимают. Этельберта пропустила мою тираду мимо ушей, сказав лишь, что бросить Джорджа одного было бы жестоко. Я пообещал передать ему эти слова.

Днем в клубе я встретил Гарриса и спросил, как у него дела.

— Все в порядке, меня отпустили.

Чувствовалось, однако, что он от этого не в восторге, и я попытался узнать подробности.

— Все шло как по маслу, — рассказал он. — Жена сказала, что Джордж хорошо придумал и мне это пойдет на пользу.

— Значит, все в порядке, — сказал я. — Что же тебе не нравится?

— Все было бы в порядке, если бы разговор не зашел на другую тему.

— Вот оно что…

— Ей взбрело в голову установить в доме ванну.

— Я в курсе. Эту же мысль твоя жена подсказала Этельберте.

— Делать было нечего, пришлось согласиться: меня застали врасплох, и спорить я не мог — ведь она со мной не спорила. Это обойдется мне фунтов в сто, не меньше.

— Неужели так дорого?

— Дешевле не выйдет. Одна только ванна стоит шестьдесят фунтов.

Мне было искренне его жаль.

— Потом еще эта кухонная плита. Во всех бедах, случившихся в доме за последние два года, виновата кухонная плита.

— Это мне знакомо. За годы совместной жизни мы сменили семь квартир и, соответственно, семь плит, которые были одна хуже другой. Нынешняя наша плита не только неумела, но и зловредна. Она словно бы заранее знает, когда придут гости, и в этот момент нарочно выходит из строя.

— А вот мы покупаем новую, — сказал Гаррис без особой, впрочем, гордости. — Клара считает, что, установив одновременно и плиту, и ванну, мы сильно сэкономим. По-моему, если женщине взбрело в голову купить бриллиантовую тиару, она сумеет убедить вас, что таким образом экономит на шляпках.

— Во сколько, по-твоему, вам обойдется плита? — Вопрос этот меня заинтересовал.

— Не знаю, наверное, фунтов в двадцать. Но и это еще не все: потом речь зашла о пианино. Ты когда-нибудь замечал, чем одно пианино отличается от другого?

— Одни звучат громче, другие тише. Но к этому привыкаешь.

— В нашем первая октава никуда не годится, — сказал Гаррис. — Между прочим, что такое первая октава?

— Это справа, визгливые такие клавиши, — объяснил я. — Они визжат, как будто им наступили на хвост. Используются для эффектных концовок.

— Одного пианино им, видишь ли, мало. Мне велено старое передвинуть в детскую, а новое поставить в гостиной.

— Что еще?

— Все, — сказал Гаррис. — На большее ее не хватило.

— Ничего, когда ты придешь домой, то выяснится, что они придумали еще что-нибудь.

— Что?!

— Снять домик в Фолкстоне, сроком на месяц.

— Зачем ей домик в Фолкстоне?

— Жить, — отрезал я. — Жить там летом.

— На лето она с детьми собиралась к родственникам в Уэльс.

— Быть может, в Уэльс она съездит до того, как отправится в Фолкстон, а возможно, заедет в Уэльс на обратном пути. Ясно одно: ей обязательно захочется снять на лето домик в Фолкстоне. Я, конечно, могу ошибаться, и слава Богу, если ошибаюсь, — но есть у меня предчувствие, что так оно и будет.

— Похоже, наша поездка нам дорого обойдется.

— Это была с самого начала идиотская затея.

— Не надо было его слушать. То ли еще будет!

— Вечно он что-нибудь выдумает, — согласился я.

— Упрямый болван, — добавил Гаррис.

Тут из передней раздался голос Джорджа. Он спрашивал, нет ли ему писем.

— Лучше ничего ему не говорить, — посоветовал я. — Теперь уже поздно отступать.

— И бессмысленно, — согласился Гаррис. — Покупать ванну и пианино мне ведь все равно придется.

Вошел Джордж. Он был в отличном настроении.

— Ну, все в порядке?

Что-то мне в его вопросе не понравилось. Я заметил, что и Гарриса возмутил его тон.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался я.

— Удалось отпроситься? — уточнил Джордж.

Я понял, что пришло время поговорить с Джорджем начистоту.

— В семейной жизни, — провозгласил я, — мужчина повелевает, а женщина подчиняется. Это ее долг, жена да убоится мужа своего.

Джордж сложил руки и воззрился на потолок.

— Мы можем сколько угодно зубоскалить и острить на эту тему, — продолжал я, — но вот что происходит в действительности. Мы известили своих жен, что уезжаем. Естественно, они огорчились. Они были не прочь поехать с нами, но, убедившись, что это невозможно, стали умолять нас не покидать их. Однако мы разъяснили им, что мы думаем на этот счет, и на этом тема была исчерпана.

— Простите меня, — сказал Джордж, — в этих вещах я, холостяк, не разбираюсь. Мне говорят, а я слушаю.

— И напрасно. Если тебя что-то подобное заинтересует, приходи ко мне или Гаррису, и мы предоставим тебе исчерпывающую информацию о семейной жизни.

Джордж выразил нам свою благодарность, и мы сразу же перешли к делу.

— Когда выезжаем? — спросил Джордж.

— Мне кажется, — сказал Гаррис, — с этим тянуть не следует.

По-моему, он стремился уехать до того, как миссис Гаррис придумает еще что-нибудь. Ехать решено было в следующую среду.

— Как насчет маршрута? — поинтересовался Гаррис.

— У меня есть идея, — сказал Джордж. — Полагаю, что вы, друзья, горите желанием расширить свой кругозор.

— По-моему, дальше его расширять уже некуда, — заметил я. — Но если это не повлечет за собой излишних затрат и чрезмерных физических усилий — мы не прочь.

— На этот счет можете быть спокойны, — сказал Джордж. — Мы повидали Голландию и Рейн. А теперь я предлагаю доехать на пароходе до Гамбурга, осмотреть Берлин и Дрезден, а затем отправиться в Шварцвальд через Нюрнберг и Штутгарт.

— Мне говорили, что есть прекрасные утолки в Месопотамии, — пробормотал Гаррис.

Джордж сказал, что Месопотамия нам совсем уж не по пути, а вот его маршрут вполне приемлем. К счастью или к несчастью, но он нас убедил.

— Средства передвижения, — сказал Джордж, — как договорились. Я и Гаррис на тандеме, а…

— Я не согласен, — решительно заявил Гаррис. — Ты и Д. на тандеме, а я — на одноместном.

— Мне все равно, — согласился Джордж. — Я и Д. на тандеме, Гаррис…