— Как я был глуп! — сказал Джек Херринг. — Я полагал, что вас позабавит мой рассказ о том, что из себя представляет миссис Лавридж, о том, каков дядюшка миссис Лавридж. Воистину мисс Монтгомери, приятельница миссис Лавридж, — одна из удивительнейших женщин, каких мне приходилось встречать. Разумеется, это не ее настоящее имя. Но, как я уже сказал, я был глуп. Что вам эти люди — вы никогда не увидите, никогда не встретите их! Какой интерес они могут для вас представлять!

— Просто там забыли занавесить окна, и Джек вскарабкался на фонарь и оттуда подсматривал! — выдвинул свою гипотезу Малыш.

— Я снова обедаю с ними в субботу, — с вызовом произнес Джек Херринг. — Пусть кто-нибудь, только при условии, что не станет мне мешать, специально прогуляется вдоль Парка под сенью ограды и посмотрит, войду я в дом или нет. Мой экипаж подъедет к дверям в самом начале восьмого.

В качестве проверяющих вызвались отправиться Птенчик с Поэтом.

— Не возражаете, если мы прогуляемся чуть-чуть подольше на случай, если вас снова выставят за дверь? — спросил Птенчик.

— Что касается меня, то я нисколько не против, — отвечал Джек Херринг. — Только не загуливайся допоздна, мама будет волноваться.

— Это чистая правда! — позднее отчитывался Птенчик. — Дверь открыл лакей, и Джек сразу вошел внутрь. Мы прослонялись там с полчаса. Если только его не выдворили с черного хода, он говорит чистую правду.

— Он назвал себя? — спросил Сомервиль, покручивая ус.

— Нет, мы не слышали, поскольку слишком далеко находились, — пояснил Птенчик. — Но то, что это был Джек, точно; насчет этого не может быть никаких сомнений.

— Может, и так, — заметил Сомервиль, адвокат без практики.

На следующее утро в редакцию «Хорошего настроения» на Крейн-Корт наведался Сомервиль, адвокат без практики, и также попросил у мисс Рэмсботэм справочник аристократических семейств.

— Что бы все это значило? — поинтересовалась помощник редактора.

— Вы о чем?

— Я о внезапном интересе, который у всех у вас возник к сословной знати.

— У всех у нас?

— Ну да, на прошлой неделе заходил Джек Херринг, весь день сидел над этой книгой, при этом поглядывая в развернутую перед собой «Морнинг Пост» А теперь вы.

— Ах, так Джек Херринг тоже заглядывал к вам? Так я и думал. Никому ни слова, Томми. Я после все объясню.

В следующий понедельник адвокат без практики объявил членам клуба, что он получил приглашение к Лавриджам на обед в ближайшую среду. Во вторник адвокат без практики вошел в клуб неторопливой, величавой походкой. Остановившись прямо перед старым Гослином, швейцаром, возникшим из-за своей стойки с намерением обсудить результаты состязаний по гребле в Оксфорде и Кэмбридже, Сомервиль, небрежно сняв шляпу, без единого слова протянул ее старику. Старый Гослин, будучи крайне изумлен, машинально взял шляпу, в то время как адвокат без практики, стряхнув с плеч плащ с капюшоном, легонько кинул его следом за шляпой и пошел себе дальше, даже не заметив, что старый Гослин непривычный к тому, чтобы ему легко и элегантно швыряли верхнюю одежду, принял плащ на голову, попутно уронив шляпу, и, как пишется в суфлерских текстах, был «оставлен биться в одиночку». Адвокат без практики, войдя в курительную комнату, приподнял стул, с громким стуком поставил его на пол, а усевшись, заложил ногу за ногу и позвонил в колокольчик.

— Ишь как у вас здорово получается, — одобрительно сказал Малыш. — Прямо точь-в-точь он самый и есть!

— Вы о чем? — спросил адвокат без практики, как бы очнувшись ото сна.

— Я про клиента отеля «Адельфи», где платят по восемнадцать пенсов за ночь, — пояснил Малыш. — Очень похоже у вас получилось!

Адвокат без практики, бормоча себе под нос что-то насчет того, что хуже нет связываться с газетчиками, того и гляди переймешь их отвратительные манеры, выпил свой виски при полном молчании окружающих. Позже Птенчик клялся на «Рекламном справочнике» Селла, что, проходя через Парк, видел, как адвокат без практики, перегнувшись через перила Роттен-Роу, поигрывал тростью с серебряным набалдашником в руках, затянутых в новые лайковые перчатки.

В конце недели как-то утром Джозеф Лавридж, выглядевший лет на двадцать моложе, чем в тот раз, когда они беседовали с Питером, заглянул в редакцию «Хорошего настроения» и поинтересовался о самочувствии Питера Хоупа, а также о том, что он думает насчет нынешней стоимости приисков «Эмма».

Питер Хоуп высказал опасение, что горячка азартных игр может распространиться на все слои общества.

— Я хочу, чтобы вы отобедали у нас в субботу, — сказал Джозеф Лавридж. — Будет Джек Херринг. Можете взять с собою Томми.

Подавив в себе изумление, Питер Хоуп сказал, что был бы счастлив и полагает, что Томми также в субботу свободна.

— А что, разве миссис Лавридж отлучилась из города? — осведомился Питер Хоуп.

— Напротив, — отвечал Джозеф Лавридж. — Я хочу, чтобы вы с нею познакомились.

Сняв стопку книг с одного стула, Джозеф Лавридж аккуратно поместил ее на другой, после чего прошел и встал у камина.

— Вы, конечно, можете отказаться, — сказал Джозеф Лавридж, — но, если не возражаете, я хотел бы просить, чтоб вы представились, всего на один вечер, ну, скажем, герцогом Уоррингтонским.

— Простите, кем? — переспросил Питер Хоуп.

— Герцогом Уоррингтонским, — повторил Джои. — Нам как раз не хватает герцога. А Томми может представиться леди Аделаидой, вашей дочерью.

— Не сходите с ума! — сказал Питер Хоуп.

— А я и не схожу, — заметил Джозеф Лавридж. — Настоящий герцог сейчас проводит зиму в Египте. Вы вернулись на недельку, по причине важных дел. Что касается леди Аделаиды, тут все проще, таковой вообще не существует.

— Но какого черта вам потребовалось… — начал Питер Хоуп.

— Неужто вы не поняли, что я затеваю? — не унимался Джои. — Джеку первому пришла в голову эта идея. Сначала меня это пугало, но все складывается наичудеснейшим образом. Она знакомится с вами и видит, что вы джентльмен. А когда правда откроется — а это неизбежно должно произойти, — ей останется только посмеяться.

— Вы надеетесь, что это доставит ей удовольствие? — спросил Питер Хоуп.

— Это единственный путь, к тому же изумительно простой. Теперь мы об аристократичности не говорим — считаем это слишком узкой темой для разговоров. Просто развлекаемся, и все. С вами, к слову сказать, я познакомился, увлекшись движением за рациональную одежду. Вы — личность со своими причудами, обожаете общаться с богемой.

Разумеется, — продолжал Джои, — я понимаю, что рискую. Но результат стоит того. Я больше так не могу. Мы действуем не спеша и весьма осмотрительно. Джек у нас — лорд Маунт-Примроуз, который сблизился с противниками вакцинации и в обществе предпочитает не показываться. Сомервиль — сэр Фрэнсис Болдуин, выдающийся специалист по многоножкам. На будущей неделе явится Малыш под видом лорда Гаррика, который женился на балерине, некой Присси, и открыл мебельный магазин на Бонд-стрит. Сначала мне было нелегко. Она собиралась разослать уведомление в газеты, и я объяснил ей, что это пошло, — что, если к вам запросто в дом являются знатные люди, объявления в газетах считаются дурным вкусом. Она славная девочка, как я вам уже говорил, и у нее всего один недостаток. Женщины, более доверчивой, чем она, нельзя и желать. Честно говоря, я считаю, что правда может вообще не выявиться, если мы будем вести себя с умом.

— По-моему, свой ум вы уже утратили, — заметил Питер. — Вы заходите слишком далеко.

— В нашем случае чем дальше, тем лучше, — сказал Джои. — Нам нужно помочь друг другу. Кроме того, я хочу, чтобы именно вы участвовали в этом деле. Вы привнесете с собой бессмертный дух мистера Пиквика, что способно развеять все подозрения.

— Не впутывайте меня в свои игры! — проворчал Питер.

— Учтите, — со смехом сказал Джои, — вы приходите ко мне под видом герцога Уоррингтонского и вместе с Томми, а я напишу для вас обзор городских новостей.