«Вот если бы я вовсе не желала видеть его, — говорила себе миссис Поустуисл, орудуя спицами, а одним глазом поглядывая на лавку, — можно не сомневаться, я бы и со стола убрать не успела, как он бы сюда заявился. Странно все в мире устроено!»

Миссис Поустуисл с нетерпением поджидала прихода некого джентльмена, появление которого никогда не вызывало энтузиазма ни у одной из жительниц Роллс-Корт. То был некто Уильям Клодд, сборщик квартирной платы, обходивший дома Западного Сент-Данстана по вторникам.

— Ну наконец-то! — произнесла миссис Поустуисл, не рассчитывая, однако, что как раз возникший вдалеке мистер Клодд может ее услышать. — А уж я-то начала беспокоиться, что вы в спешке поскользнулись и зашиблись.

Завидев миссис Поустуисл, мистер Клодд решил поменять порядок обхода и начать с дома номер семь.

Мистер Клодд был небольшого роста, крепкий молодой человек со слегка вытянутой головой, порывистыми манерами, с некоторой лукавинкой в добрых глазах.

— Ах! — произнес мистер Клодд восхищенно, упрятывая в карман шесть монет достоинством в полкроны каждая, которые вручила ему миссис Поустуисл. — Если бы все были такими, как вы, миссис Поустуисл!

— Тогда бы отпала необходимость в таких молодцах, как вы, — резонно заметила миссис Поустуисл.

— Вообще-то, если подумать, я сделался собирателем квартирной платы только по иронии судьбы, — заметил мистер Клодд, выписывая квитанцию. — Будь моя воля, я бы решительно искоренил крупную земельную собственность. Это же позор всей нации!

— Кстати, как раз на эту тему я хотела с вами поговорить! — подхватила дама. — Это касается моего жильца.

— Ах, так он не платит вам? Предоставьте его мне. Живо заставлю его платить.

— Нет-нет! — возразила миссис Поустуисл. — Это я могу перепутать дни, когда ему платить; он не перепутает никогда. Если меня не случается дома в назначенный час, он оставляет мне деньги в конверте на столе.

— Бывают же матери, которые так хорошо воспитывают детей! — произнес в раздумье мистер Клодд. — Мне бы в этом районе хоть парочку таких плательщиков. С какой же стати вы заговорили о нем? Чтоб я узнал, какой у вас прекрасный жилец?

— Я хотела посоветоваться с вами, — продолжала миссис Поустуисл, — как мне от него отделаться. Все это сразу выглядело как-то очень странно.

— Но почему вы хотите отделаться от него? Он что, очень шумный?

— Что вы! От кошки в доме больше шума, чем от него. Из него бы получился первоклассный взломщик!

— Поздно заявляется домой?

— Он вообще не выходит, едва лишь я закрою ставни.

— Может, доставляет вам много хлопот?

— Я бы не сказала. Чтобы узнать, дома он или нет, приходится подниматься к нему наверх.

— Тогда я ничего не понимаю, — в растерянности произнес мистер Клодд. — Если бы я не знал вас, мог бы подумать, что вы сами не понимаете, чего хотите!

— Меня от него трясет! — сказала миссис Поустуисл. — У вас есть немного времени, вы не слишком спешите?

Не было случая, чтобы мистер Клодд не спешил.

— Беседуя с вами, я забываю, что спешу! — галантно ответил он.

Миссис Поустуисл провела его в маленькую гостиную.

— Воистину комната для гостей! — отметил мистер Клодд. — Веселые тона в сочетании со сдержанностью стиля. То, что надо!

— Я расскажу вам, что произошло не далее как вчера вечером, — начала миссис Поустуисл, усаживаясь напротив гостя за ломберный столик. — С семичасовой почтой моему жильцу пришло письмо. Я видела, как за пару часов до этого он вышел из дому, и хоть проторчала в лавке все это время, не заметила, чтобы он вернулся назад. Это в его духе. Точно он не жилец, а призрак какой-то. Я поднялась к нему и, не стучась, вошла в его комнату. Вы не поверите! Почти раздетый он висел, вцепившись руками и ногами в самую верхушку кровати, — а кровать такая старинная, о четырех столбах! — голова у самого потолка. При этом он щелкал орехи и жевал. Вдруг, запустив в меня пригоршней пустых скорлупок, он стал корчить дикие рожи и забормотал себе под нос что-то невнятное.

— Я надеюсь, это была просто шутка? Никакого злого умысла? — поинтересовался мистер Клодд.

— Теперь так неделю продлится, уж это точно, — продолжала миссис Поустуисл, — все будет представлять себя обезьяной. Неделю назад он был черепахой, ползал на животе, привязав к спине чайный поднос. Стоит ему выйти за дверь, он ведет себя как обыкновенный человек, если так можно выразиться. Но когда остается дома… ах, я подозреваю, что он не совсем в себе.

— Вы удивительно проницательная женщина, миссис Поустуисл, — заметил мистер Клодд с оттенком восхищения. — Скажите, впадает ли он в буйство?

— Уж прямо не знаю, что с ним станется, если он вообразит себя каким-нибудь кровожадным чудовищем! — отвечала миссис Поустуисл. — Я несколько встревожена этим его перевоплощением в обезьяну. Не скрою от вас, если вспомнить все эти иллюстрированные издания, обезьяны способны на жуткие вещи. До сих пор, кроме того случая, когда он воображал себя молью и питался исключительно прикрывшись ковром, его устраивали образы птичек, кошек и прочих безобидных тварей, так что у меня не было особенного повода для волнений.

— И где только вы такого откопали? — спросил мистер Клодд. — Долго ли пришлось искать, или кто-то вам его порекомендовал?

— Как-то вечером месяца два назад его привел ко мне старик Глэдмен, торговец канцелярскими товарами с Чансери-лейн. Сказал, что это какой-то его дальний родственник, немного слабоумный, но абсолютно безобидный, и что ему хотелось поместить его в такое место, где бы с ним обошлись по-человечески. Ну и, так как вот уж более месяца у меня никто не селился, а старый дурачок на вид был тих, как ягненок, и поскольку сделка казалась выгодной, я сразу ухватилась за это предложение. А старый Глэдмен, заверив, что стремится, чтобы все было как следует, дал мне подписать некий документ.

— У вас есть копия? — осведомился по-деловому мистер Клодд.

— Нет. Но я помню, о чем там шла речь. У Глэдмена документ был заготовлен заранее. До тех пор, пока мне регулярно выплачиваются деньги, а жилец не доставляет особого беспокойства и относительно здоров, он проживает и столуется у меня за семнадцать шиллингов и шесть пенсов. В тот момент эти условия не вызывали у меня никаких возражений. Так вот: поскольку, как я вам уже сказала, платит он регулярно, а что касается беспокойства, ничего особенного я сказать не могу — был бы он нормальный человек, а то ведь святой мученик, — видно, жить мне с ним под одной крышей до самой моей смерти.

— Дайте ему волю, быть может, он на недельку сделается гиеной и примется выть или станет вопить, вообразив себя ослом или кем-то еще в этом роде, и вы добьетесь желаемого беспокойства, — предложил мистер Клодд. — Вот вам и выход из ситуации.

— Так-то оно так, — задумчиво произнесла миссис Поустуисл, — но что, если ему взбредет в его, с позволения сказать, голову сделаться тигром или быком? Может статься, что к концу его перевоплощения мне уже подобный выход не потребуется.

— Предоставьте это дело мне, — заявил мистер Клодд, поднимаясь и озираясь в поисках шляпы. — Старика Глэдмена я знаю. Я с ним переговорю.

— Если получится, попробуйте взглянуть на тот документ, — посоветовала миссис Поустуисл, — потом скажете, что вы по этому поводу думаете. Надо бы что-то предпринять, лично мне бы не хотелось остаток дней своих провести в лечебнице для душевнобольных.

— Я берусь вам помочь, — заверил мистер Клодд и с тем распрощался.

Часов через пять, когда луна июльской ночи окутала серебристой мглой мрачноватые постройки квартала Роллс-Корт, снова по бугристой мостовой эхом разнеслись звуки кованых подошв мистера Клодда. Однако мистеру Клодду было не до луны и звезд, а также всякой подобной дребедени; его всегда занимали куда более существенные мысли.

— Видали старого мошенника? — поинтересовалась высунувшаяся из дверей миссис Поустуисл, препровождая затем гостя в дом.

— Прежде всего, — начал мистер Клодд, откладывая в сторону шляпу, — скажите мне, вы в самом деле окончательно решили избавиться от вашего жильца?