Если же говорить о более внешнем аспекте, затрагивающем область мировоззрения и этики, то необходимо признать ту положительную и очищающую роль, которую исполнило рыцарство по отношению к христианскому миру. Христианство смогло примириться с рыцарским этосом и сформулировать ту же идею «священной войны», лишь отказавшись от дуалистической и эскапистской духовности, которая противопоставляла его античному и традиционному миру. Ему пришлось забыть слова Августина Блаженного: «Тот, кто способен думать о войне, не испытывая глубочайшего страдания —тот воистину утратил человеческое чувство», [287] как и еще более резкие слова Тертуллиана: «Господь, приказав Петру убрать меч в ножны, обезоружил солдат»; [288] жертвенную смерть св. Максимилиана и св. Теогона, которые предпочли смерть воинской службе подобно св. Мартину, который накануне битвы заявил: «я воин Христов: мне сражаться не должно». Христианству пришлось признать рыцарский принцип чести наряду с христианским принципом любви, и, вопреки всему, согласится с отнюдь не евангельской, но язычески-героической моралью, которая не видела ничего еретического в словах, к примеру, Иоанна Солсберийского: «Воинское искусство, сколь необходимое, столь и достойное похвалы, создано самим Богом», дойдя до признания того, что война может представлять собой аскетический путь к бессмертию.

Благодаря этому отходу церкви от принципов, господствующих в раннем христианстве, средневековая Европа с различных точек зрения стала последним отблеском традиционного мира.

Кастовая система является одним из главных выражений традиционного общественно-политического порядка; «формой», торжествующей над хаосом, и воплощением метафизических идей стабильности и справедливости. Деление индивидов на касты или эквивалентные им группы в зависимости от их природы и различного порядка их деятельности по отношению к чистой духовности в схожих чертах обнаруживается среди всех высших форм традиционных цивилизаций и составляет сущность изначального законодательства и общественного порядка, соответствующего справедливости. Соответствие своей касте считалось традиционным человечеством первым долгом индивида.

Наиболее полный тип кастовой иерархии —древняя индоарийская система —явно черпала свое вдохновение в иерархии разнообразных функций, обнаруживаемых в физическом организме, оживленном духом. На низшем уровне такого организма существуют недифференцированные и безличные энергии материи и чистой жизненной силы; регулируют деятельность этих сил функции метаболизма и организма в общем. Эти функции, в свою очередь, регулируются волей, которая двигает и направляет тело как органическое целое во времени и пространстве. Наконец, центром является душа —высшая власть и «свет» всего организма. То же самое верно и для каст: деятельность слуг или рабочих (шудр) подчиняется деятельности буржуазии (вайшьев); выше в иерархии мы обнаруживаем воинскую аристократию (кшатриев); и, наконец, представителей духовной власти и силы (брахманы в изначальном смысле слова и вожди как понтифики). Эти группы были организованы в иерархию, соответствовавшую функциям внутри живого организма высшего типа.

Такова была индоарийская общественно-политическая система, сильно напоминавшая персидскую. Последняя была выражена в четырех пиштрах: господ огня (атраван), воинов(ратайштар), глав семейств (вастрьо-фшуйант) и слуг, предназначенных для ручного труда (хути). Аналогичную схемуможно найти в других цивилизациях вплоть до европейских Средних веков —они следовали разделению людей на слуг, буржуазию, аристократию и духовенство. В учении Платона касты соответствовали различным силам души и определенным достоинствам: правители (άρχοντες), воины (φύλακες или ετακουροΐ) и рабочие (δημιουργοί) соответствовали духу (νους) и голове, душе (θυμοιδές) и груди, и способности к желанию(έπθυμηηκόν) и низшим органам тела, управлявшим половыми функциями и питанием. Таким образом, как утверждал Платон, внешний порядок и иерархия соответствуют внутреннему порядку и иерархии согласно «справедливости». [289] Мысль об органическом соответствии также можно найти в хорошо известном ведическом сравнении происхождения разных каст из разных частей «первоначального человека» [290] .

Касты, кроме определения социальных групп, определяли функции и типичный образ жизни и действия. Соответствие фундаментальных естественных возможностей отдельного индивида какой-либо из этих функций определяло его принадлежность к соответствующей касте. Таким образом, в обязанностях по отношению к своей касте (от каждой касты традиционно требовалось исполнять определенные обязанности) индивид был способен опознать нормальное выражение —так же, как и развитие и освящение —своей собственной природы[291] в общем порядке, установленном «сверху». Именно поэтому кастовая система развилась и применялась в традиционном мире как естественный, приемлемый институт, основанный на том, что все считали очевидным, а не на насилии, подавлении или, говоря по-современному, «социальной несправедливости». Признавая собственную природу, традиционный человек знал свое место, функцию и правильное отношение к нижестоящим и вышестоящим; поэтому если вайшья не признавал авторитет кшатрия, или кшатрий не поддерживал собственное превосходство по отношению к вайшье или шудре, это считалось не столько недостатком, сколько результатом невежества. Иерархия была не вопросом человеческой воли, а законом природы и таким же безличным физическим законом, как закон, согласно которому более легкая жидкость плавает на поверхности более плотной, пока не вмешается внешний фактор. Твердо придерживались принципа, согласно которому «те, кто хочет внедрить правило, не согласующееся с человеческой природой, не могут заставить его действовать как правило» [292] .

Современную чувствительность в кастовой системе больше всего оскорбляет ее наследственный и закрытый характер. Кажется «несправедливым», что рождение может фатально определять общественное положение и тип деятельности, которой человек должен посвятить себя до конца своей жизни и которую он не может оставить ни ради чего-то низшего, ни ради чего-то высшего —он станет «изгоем», парией, которого все будут избегать.

Однако на фоне традиционного взгляда на жизнь эти трудности преодолимы. Закрытый характер кастовой системы основывался на двух фундаментальных принципах. Первый из них состоял в том, что традиционный человек рассматривал все видимое и мирское в качестве следствий причин более высокого порядка. Таким образом, например, рождение в тех или иных условиях, мужчиной или женщиной, в одной, а не другой касте, в одной, а не другой расе, и обладание особым талантом и предрасположенностями не считалось чистой случайностью. Все эти обстоятельства объяснялись традиционным человеком как соответствующие природе принципа, воплощенного в эмпирическом «Я», желаемом или уже присутствующем трансцендентно в акте человеческого рождения. Таков один из аспектов индийской доктрины кармы; хотя эта доктрина не соответствует тому, что обычно понимается под «реинкарнацией», [293] она, тем не менее, подразумевает идею о предсуществовании причин и принцип «существа являются наследниками действий; рождение существа —это рождение заново, и каковы были действия, таково и новое существо». Похожие доктрины были вполне типичны не только для Востока. Согласно эллинскому учению, не только «качества души существуют до всякой телесной жизни; у нее есть именно то, что она выбрала», но и «тело организовано и определено образом души». [294] Согласно некоторым арийско-иранским взглядам, в итоге проникшим в Грецию, а затем и в Рим, доктрина священной царской власти связана с той точкой зрения, что души притягиваются на данную планету из-за определенного сходства в соответствии с господствующими качествами и типом рождения; царя считали domus natus именно в связи с тем, что он следовал пути солнечных влиянии [295] .Любители «философских» объяснений должны помнить, что теории Канта и Шопенгауэра об «интеллигибельном характере»(«нуменальном» характере, предшествующем миру феноменов)связаны с подобным кругом идей.