Когда это «что-то» поистине могущественно, когда оно составляет глубочайшее и стабильное ядро традиционного общества —тогда эта цивилизация может сохраняться и заново утверждаться при этнических смешениях и изменениях, не имеющих непосредственно разрушительного характера, реагируя на разнородные элементы и придавая им форму, постепенно сводя их к собственному типу, или преображаясь, так сказать, в новое полное жизни единство. Даже в исторические времена можно видеть множество таких случаев: Китай, Греция, Рим, мир ислама. Только когда порождающий корень цивилизации «свыше» уже мертв, а ее «духовная раса» истощена или уничтожена, начинается ее закат —рука об руку с секуляризацией и гуманизацией. [203] В этой точке единственные силы, на которые еще можно полагаться —это силы крови, которые атавистически, посредством расы и инстинкта, по-прежнему несут в себе отголосок и след ушедшего высшего элемента; и только так «расистский» тезис защиты чистоты крови может иметь право на существование —если не для того, чтобы предупредить, то как минимум отсрочить фатальный исход процесса вырождения. Однако по-настоящему предотвратить этот исход без внутреннего пробуждения невозможно.

Аналогичные соображения могут быть изложены относительно ценности и силы традиционных форм, принципов и законов. В традиционном общественном порядке должен быть кто-то, в ком принцип, на котором основаны различные учреждения, законы, этические и ритуальные нормы, действительно активен —как объективная духовная реализация, а не как видимость. Иными словами, это индивид или элита, которые могут принять «понтификальную» функцию повелителей и посредников силы свыше. В таком случае даже те, кто может лишь подчиняться, кто может усвоить закон лишь при помощи внешнего авторитета и традиции, способны интуитивно осознать, почему они должны подчиняться; и их подчинение не напрасно, потому что оно позволяет им принимать действенное участие в силе и свете. Как в том случае, когда магнитный ток присутствует в главной цепи, в других отдельных цепях начинают течь индуцированные токи —при условии, что эти цепи размещены синтонически, —таким же образом и какая-то часть величия, стабильности и «удачи», существующих на иерархической вершине, невидимо переходит на тех, кто преданно следует только форме и обряду с чистым сердцем. В таком случае традиция твердо укоренена, социальный организм един, и все его части соединяет тайная связь, которая в целом сильнее внешних случайностей.

Но когда в центре находится лишь пережившая себя саму функция, или когда качества представителей духовной и царской власти лишь номинальны, тогда вершина растворяется, а основание осыпается. [204] В высшей степени выразительна в этом отношении легенда о народах Гог и Магог, символизирующих (см. главу 4) хаотические и демонические силы, сдерживаемые традиционными структурами до того момента, когда они поймут, что на стене, которой империя ранее преграждала им путь, не осталось никого, кто бы мог дуть в трубу, а звуки издает лишь ветер. Обряды, учреждения, законы и обычаи могут продолжать существовать определенное время, но их смысл утерян, а «добродетель» парализована. Предоставленные самим себе и секуляризированные, они осыпаются как жженая глина, вопреки всем попыткам поддержать извне, при помощи насилия, утраченное единство —и все больше искажаются. Однако пока остается тень действия высшего элемента, а его отзвук существует в крови, здание продолжает стоять, тело все еще кажется наделенным душой, и мертвец —согласно образу, использованному де Гобино —ходит и по-прежнему сохраняет способность разрушать препятствия на своем пути. Когда последний остаток силы свыше и расы духа исчерпан, в новых поколениях уже не остается ничего; нет больше направляющего русла реки, и течение теперь рассеяно во всех направлениях. Во всех областях наступает индивидуализм, хаос, анархия, гуманистическое высокомерие и вырождение. Плотина разрушена. Хотя видимость древнего великолепия еще остается, малейшего импульса достаточно, чтобы заставить империю или государство рухнуть. Его может сменить демоническая инверсия, современный всемогущий Левиафан, механизированная и тоталитарная коллективная система.

С доисторических времен до наших дней «эволюция» была именно таким процессом. Как мы увидим, от далекого мифа о божественной царской власти через нисхождение от одной касты к другой мы придем к безликим формам нашей современной цивилизации, где в механизированных структурах все сильнее и страшнее пробуждается дьявольская одержимость демоса и мира масс.

Определив сущность как вершины, так и центра традиционной цивилизации, необходимо кратко описать некоторые из ее внешних черт, отсылающие к уже оговоренным ситуациям. Это позволит нам определить ту точку, в которой началось первое искажение мира Традиции.

Идея царской власти встречается в уже обусловленной форме, когда она воплощается не в существах, от природы превосходящих человеческие ограничения, а в существах, которые должны развивать в себе это качество. В древней эллинской традиции такое различие по аналогии соответствовало различию между «богом» (олимпийским идеалом) и «героем». В римской традиции это отличие формально обозначалось титулами deus и divus; последний означал человека, ставшего богом, а первый —существо, которое было богом всегда. [205] По преданию, в Египте царственная раса θεοί сменилась расой ημίθεοι (соответствовавшей «героям»), на смену которой, в свою очередь, пришли νεκοες—термин, обозначающий вождей главным образом человеческого типа. Здесь возникает ситуация, в которой между личностью и выполняемой функцией существует некоторая дистанция: чтобы личность могла воплощать определенную требуемую функцию, необходимо особое действие, способное придать ей новое качество; это действие может представать как в форме инициации, так и в форме инвеституры (посвящения в сан). В первом случае это действие имеет относительно автономный и непосредственный характер; во втором оно совершается при помощи посредника и исходит со стороны, будучи связанным с кастой жрецов, отличной от царской касты.

Касательно царской инициации достаточно повторить то, что уже было сказано по поводу обрядовых, священных и триумфальных действий, в которых повторяются действия, приписываемые богу или герою, с целью претворения в жизнь, призывания или обновления соответствующих сверхъестественных влияний. Весьма отчетливым образом это происходило в Древнем Египте. Как мы уже показали, восшествие фараона на престол повторяло «жертву», сделавшую Осириса трансцендентным божеством; этот обряд использовался не только для обновления качества природы, божественной уже с рождения, но также —и прежде всего —как инициация, нацеленная на пробуждение трансцендентного измерения в человеке, которому предначертано быть фараоном, и на принесение ему «дара жизни». Что касается деталей подобных обрядов, мы ограничимся описанием обряда, который в Элевсинских мистериях соответствовал дарованию царственного титула [206] .

Будущий «царь» сначала проводил некоторое время в одиночестве. Затем он должен был переплыть реку с кровью и водоворотами —он пересекал «поток рождения» посредством собственной силы, оставляя позади, на том берегу, свое старое тело, душу и личность. Позже река пересекалась в обратном направлении на лодке, [207] а царь был облачен в шкуры животных. Эти шкуры, по всей вероятности, символизировали тотемные силы, выходящие на поверхность из-за приостановки действий преходящего внешнего «Я», а также силы коллектива. Таким образом, здесь идет речь об установлении контакта со сверхъестественным измерением и отождествлении с ним. В вакхическом ритуале после разрывания жертв на куски корибанты[208] облачались в их шкуру; это символизировало отождествление с богом, представленным жертвами, и получение его силы и природы; египетские посвященные также носили шкуры жертв, олицетворявших Сета. [209] Таким образом, общий символизм новой фазы обряда, вероятно, намекает на достижение состояния, в котором становится возможным предпринять символический переход, также приобретя определенные силы, связанные с подземно-витальным планом коллективного организма, благодаря которому человек будет подготовлен стать вождем.