* * * Сам этот жертвенный бык, замычав, о спасении молит. Этим он хочет, о Зевс, смерть от себя отвратить. Ну отпусти же, Кронид, землепашца-вола, ведь и сам ты, Бог, для Европы быком и перевозчиком был. ОТСУТСТВУЮЩЕЙ Вы, корабли, скороходы морские, в объятьях Борея Смело держащие путь на Геллеспонтский пролив, Если, идя мимо Коса, увидите там на прибрежье Милую Фанион, вдаль взор устремившую свой, Весть от меня, корабли, передайте, что, страстью гонимый, К ней я спешу… не в ладье, нет! Я бегу по волнам! Только скажите ей это — и тотчас же Зевс милосердный Ветром попутным начнет вам раздувать паруса. * * * О Мииск! В тебе пристань обрел корабль моей жизни. И последний души вздох посвящаю тебе. Юноша милый, поверь мне, клянуся твоими очами, — Светлые очи твои даже глухим говорят: Если ты взгляд отуманенный бросишь, — зима предо мною, Весело взглянешь — кругом сладкая блещет весна! АВТОЭПИТАФИИ 1 Тир, окруженный водою, кормильцем мне был, а Гадара, Аттика Сирии, — край, где появился на свет Я, Мелеагр, порожденный Евкратом; Хариты Мениппа [84] Были на поприще Муз первые спутницы мне. Если сириец я, что же? Одна ведь у всех нас отчизна — Мир, и Хаосом одним смертные мы рождены. А написал это я на дощечке, уж будучи старым, Близким к могиле своей: старость Аиду сосед. Если ж меня, старика болтуна, ты приветствуешь, боги Да ниспошлют и тебе старость болтливую, друг! 2 Путник, спокойно иди. Средь душ благочестно умерших Сном неизбежным для всех старый здесь спит Мелеагр. Он, сын Евкратов, который со сладостно-слезным Эротом Муз и веселых Харит соединял с юных лет, Вскормлен божественным Тиром и почвой священной Гадары, Край же, меропам родной, Кос его старость призрел. Если сириец ты, молви «салам»; коль рожден финикийцем, Произнеси «аудонис»; «хайре» скажи, если грек. ФИЛОДЕМ ДЕВУШКЕ-ПОДРОСТКУ В почке таится еще твое лето. Еще не темнеет Девственных чар виноград. Но начинают уже Быстрые стрелы точить молодые Эроты, и тлеться Стал, Лисидика, в тебе скрытый на время огонь. Впору бежать нам, несчастным, пока еще лук не натянут! — Верьте мне — скоро большой тут запылает пожар. * * * «Милая, щедро умею платить за любовь я любовью, Но и язвящих меня также умею язвить. Не издевайся же так над влюбленным и будь осторожней, Чтоб не навлечь на себя гнева тяжелого Муз». Так я взывал к тебе часто; но, как Ионийское море, Ты оставалась глуха к предупреждавшим речам. Сетуй теперь и вздыхай, проливая напрасные слезы, Мы же меж тем с Наядо будем обнявшись сидеть. НА ГЕТЕР 1 Прежде любил я Демо, из Пафоса родом, — не диво! После другую Демо с Самоса, — диво ль и то? Третья Демо наксиянка была, — уж это не шутка; Край Арголиды родным был для четвертой Демо. Сами уж Мойры, должно быть, назвали меня Филодемом, Коль постоянно к Демо страсть в моем сердце горит. 2 — Здравствуй, красавица. — Здравствуй. — Как имя? — Свое назови мне. — Слишком скора. — Как и ты. — Есть у тебя кто-нибудь? — Любящий есть постоянно. — Поужинать хочешь со мною? — Если желаешь. — Прошу. Много ли надо тебе? — Платы вперед не беру. — Это ново. — Потом, после ночи, Сам заплати, как найдешь… — Честно с твоей стороны. Где ты живешь? Я пришлю. — Объясню. — Но когда же придешь ты? — Как ты назначишь. — Сейчас. — Ну, хорошо. Проводи. 3 Ростом мала и чернява Филенион. Но у смуглянки Волос кудрявей плюща, кожа нежнее, чем пух; Речь ее сердце чарует сильнее, чем пояс Киприды; Все позволяет она, требуя редко наград. Право, люблю я Филенион, о Афродита! — покуда Ты не пошлешь мне другой, лучшей еще, чем она. 4 Ярко свети, о Селена, двурогая странница ночи! В окна высокие к нам взор свой лучистый бросай И озаряй своим блеском Каллистион. Тайны влюбленных Видеть, богиня, тебе не возбраняет никто. Знаю, счастливыми нас назовешь ты обоих, Селена, — Ведь и в тебе зажигал юный Эндимион страсть. 5 О эта ножка! О голень! О тайные прелести тела, Из-за чего я погиб — ах, и недаром погиб! О эта грудь, эти руки и тонкая шея и плечи, Эти глаза, что меня взглядами сводят с ума! Чары искусных движений и полных огня поцелуев, Звуки короткие слов, сердце волнующих… Пусть Римлянка Флора и песен Сафо не поет, — Андромеду, Хоть индианка была, все же любил ведь Персей. 6 Речи, лукавые взгляды, кифара и пенье Ксантиппы… Вот уж начавший опять вспыхивать страсти огонь Жжет тебя, сердце. С чего, и давно ли, и как — я не знаю. Будешь ты, бедное, знать, в этом огне обгорев. вернуться Хариты Мениппа — произведения Мениппа (III в. до н. э.), автора философско-сатирических диалогов, создавшего эту форму сатиры. |
