Лоренцо уходит вслед за Джулиано в соседнюю комнату.

Д ж у л и а н о. Послушай, Лоренцо! Поскольку Италия разделилась на два союза государств: в одном — папа и король Неаполитанский, в другом — Флоренция, герцог Миланский и Венеция, а по сути папа прежде всего враждует с нами…

Л о р е н ц о (усаживаясь и протирая колено). Поскольку мы не даем Сиксту IV творить беззакония, как бог на душу положит.

Д ж у л и а н о. Что касается наших интересов и интересов всей Италии, правильно. Но ты слишком увлекаешься.

Л о р е н ц о. Ты снова о Пацци?

Д ж у л и а н о. Поскольку Пацци знатны и богаты, они, естественно, хотят играть какую-то роль в управлении Флоренцией, а ты их держишь в стороне, как бы в изгнании.

Л о р е н ц о. Да, они рады вырвать власть из наших рук. Но знатность и богатство — это еще не все, это не разум, не искусство, необходимые для процветания Флоренции.

Д ж у л и а н о. С этим я согласен. Я только хочу сказать, что ты поступил дерзко, приказав Франческо Пацци не предоставлять папе заем на приобретение Имолы для его непота графа Джироламо.

Л о р е н ц о. Да, Имола в пределах интересов Флоренции, что Сикст IV прекрасно знает. Он решил ослабить нас и одарить за счет церкви своего сына. Праведно ли это? Но Франческо ослушался и пожаловался папе. Благородно ли это?

Д ж у л и а н о. А как он должен был поступить, проживая почти постоянно в Риме, как в изгнании?

Л о р е н ц о. Синьория велела ему вернуться, чтобы не быть изгнанным. Он думает прежде всего о себе, а не о Флоренции.

Д ж у л и а н о. А папа лишил тебя должности депозитария апостолической камеры.

Л о р е н ц о. Бог с ней.

Д ж у л и а н о. Но Пацци ты не оставил в покое.

Л о р е н ц о. О чем ты говоришь?

Д ж у л и а н о. Джованни Пацци женился на дочери Борромео..

Л о р е н ц о. Борромео очень богат, а все состояние завещал дочери, обделив племянника Карло, поскольку тот близок к нам. Я не мог спокойно смотреть, как семейство Пацци удвоит свое состояние, чтобы еще больше заважничать. У Карло были права на семейное наследство и больше, чем у дочери Борромео, что и признал суд.

Д ж у л и а н о. Без твоего участия вряд ли суд признал это.

Л о р е н ц о. Что, лучше, если бы Якопо Пацци, глава дома, повлиял на суд в их пользу?

Д ж у л и а н о. Ты будешь действовать, как находишь необходимым. Твои решения спонтанны, а потом уж находишь разумные объяснения, с которыми трудно не согласиться. Ты все-таки поэт, а не правитель.

Л о р е н ц о. И слава Богу!

Д ж у л и а н о. Но можно потерять все, желая приобрести слишком много.

Л о р е н ц о. Джулиано! Разве мы стремимся еще что-то приобрести? Нам бы суметь сохранить то цветущее состояние, в каком пребывает Флоренция, — и не только в смысле богатства, но и развития искусства и мысли, благодаря чему она выступает, как светоч Италии.

Д ж у л и а н о. Но кому-то этот свет застит глаза.

Л о р е н ц о. Что поделаешь? Что касается Джоан Баттисты, я вижу, у него что-то на уме. Но он не глуп и с удивлением не находит во мне тирана — ни в мыслях, ни в повадках.

Д ж у л и а н о. Еще более удивляет меня приезд новоиспеченного кардинала Рафаэлло Риарио, племянника графа Джироламо Риарио, племянника папы. Сколько здесь греха и неправды, что освящается саном и титулом и возвеличивается! Да еще кардинал приезжает в сопровождении архиепископа Пизанского, занявшего кафедру против воли Синьории, и папского кондотьера с отрядом арбалетчиков. Тебе не кажется все это странным?

Л о р е н ц о (поднимаясь на ноги и слегка разминая ногу). Я принимал кардинала в Кареджи. К нам все едут. Что же тебя не было? Говорят, ты не отходишь от своей подружки. Меня это удивляет. Ведь она беременна.

Д ж у л и а н о. Ты не поверишь, у меня весьма дурные предчувствия. Она боится родов. Я сел на коня и помчался было в Кареджи, но свернул в сторону и вернулся.

Л о р е н ц о. Ты так к ней привязан?

Д ж у л и а н о. К ней, разумеется. А еще я привык к мысли, что у меня будет сын.

Л о р е н ц о. Между тем во Флоренции все уверены, что твоя возлюбленная — Симонетта Веспуччи.

Д ж у л и а н о. Я по-прежнему влюблен в нее, но в девушку, не в замужнюю женщину.

Л о р е н ц о. Как Сандро? Вы оба не от мира сего.

Д ж у л и а н о. Разве мы не из Платонической семьи? Идея для нас более реальна, поскольку предвечна.

Л о р е н ц о. Все это прекрасно, но вернемся на грешную землю. Флорентийцы задают пир в честь кардинала…

Д ж у л и а н о. Я обещал быть, но не приду. Мне не до празднеств. У меня масса мыслей, какие просятся на бумагу.

Л о р е н ц о. Счастливец! Отдайся вдохновению. Музы стоят пиров.

Джулиано и Лоренцо выходят в гостиную, где обсуждение картины Боттичелли продолжается на вольном заседании Платоновской академии.

Собор Санта Репарата. В большом пространстве народу, кажется, не очень много. Неподалеку от алтаря кардинал, Лоренцо Медичи, Анджело Полициано, Антонио да Вольтерра, Стефано и другие.

У входа показывается Джулиано в сопровождении Франческо Пацци и Бернардо Бандини.

Звучит церковное пение.