Г. Дж. оторвал от себя нахальную руку рассказчика.

— Что ты за человек! — сердито сказал он. — Я бы на твоем месте не шутил!

— А я и не шутил, — Северус дымчатым взглядом скользнул по его губам. — Особенно когда пропитывал газеты аммиачной селитрой в подвале у Люциуса... Запах весьма на любителя. Люц еще не скоро спустится в погреб за вином.

— Неужели в Конторе нельзя раздобыть дымовую шашку?

— Можно. Но разве это шашка? — с презрением сказал Северус.

Гарри поймал вновь ползущую куда не надо руку и поцеловал пальцы.

— И что было дальше, господин Химик?

— Дальше все было... как в тумане, — голосом доброго сказочника продолжил Северус. — Инспектор Шанпайк справедливо решил, что я вздумал ускользнуть, и бросил мне под ноги рождественский подарок. Наверное, думал, я глухой, — фыркнул он. — И вдобавок слепой. Куртку странную нацепил, эдак нервно карман ощупывал. Я еще в лифте к Стэну любовно прижался... Прости, Liebling... м-да... позавидовал крепкой эрекции. Шанпайк — идиот криворукий. Разлет осколков — не меньше девяноста футов.

Гарри зажмурился и вздрогнул.

— Если бы ты не прыгнул... — прошептал он.

— Давай без «если», — поморщился Северус. — Там еще кто-то пострадал, из людей Каркарова. Но пока наши доползли, их уже уволокли. Жаль.

— Ты точно уверен, что это Стэн? — с сомнением спросил Гарри. — Может, у него что-то другое в кармане было? Если там был дым, ты не мог видеть, кто гранату бросил.

Северус сердито фыркнул.

— Чем вас всех так очаровал этот маленький гаденыш? Попроси Скримджера сводить тебя на экскурсию к трасологам. К химикам-молекулярщикам. Они залезут в твой карман и определят, что там лежала жвачка, собачий корм и ключи от машины.

Гарри невесело улыбнулся, вспомнив щенка. В его куртке и в самом деле до сих пор валялась пара миниатюрных «косточек» Хэппи Дог.

— Рылись по моим карманам, мистер Холмс? — он любовно переплел пальцы с длинными пальцами Северуса. — Я про тебя всё понял, после того, как ты навестил мою тётю. Когда дневник из картины вытащил, — пояснил он, заметив удивленно взлетевшую бровь.

— Дневник? — присоединилась к первой брови вторая. — В картине не было никаких дневников. Это домыслы пьяного Пивза.

— Не было? — изумился Гарри. — Тогда почему Каркаров... Черт! Что там было?

Северус нахмурился и отвел взгляд.

— Видеозапись, — тихо сказал он. — Та... где Адам.

Гарри порывисто бросился к нему на шею, завалив с грохотом упавшую капельницу, и обнял горячо и крепко.

— Лучше бы ты прошлое забыл, — пробормотал он. — А мы бы с тобой по новой начали. С чистого листа.

Большой Зверь фыркнул и поцеловал его в макушку.

* * *

— Сожалею, мистер Поттер, но я ВЫНУЖДЕН вновь навязать вам свое общество, — раздался над ухом ехидный голос Ангела-Адвоката.

Сидящий в кресле Гарри нервно дернулся и уронил на пол мобильный. (Чтобы занять себя чем-то полезным, Г. Дж. пытался подучить немецкий, к примеру, выяснить, что значит Arsch mit Ohren).

Он наклонился подобрать телефон. Быстро опустившись на колено, Драко попытался сделать то же самое; руки ловцов соприкоснулись — пальцы адвоката оказалась сверху. Теплые и подозрительно чуткие.

Их взгляды скрестились на долю секунды.

— Pardonnez-moi, — Драко быстро вскочил и убрал руку.

Гарри покраснел хуже вареного омара и поспешно сунул телефон в карман.

— Я знаю, — неловко сказал он. — Сегодня... опять... Поехали?

— Поехали, — Драко небрежно сунул руки в карманы и отвернулся.

Г. Дж. резво вскочил с кресла.

— Минутку, окей?

Не дождавшись ответа, он ринулся в палату, под которой вот уже час сидел сторожевым псом.

Северус спал лицом в подушку.

— Шатц, — Гарри тихо коснулся губами его виска. — Я опять ночую у Драко. Не сердись, ладно? Короче говоря, ты... э-э... Ты спи. Я верю, что ты... Черт. Неважно. Гуте нахт.

«Верю, что ты меня слышишь» — были словами нелепыми. Инъекции барбитуратов не располагали к чуткому сну.

В сонном полумраке палаты водились призраки — Г. Дж. померещилось, что губы Северуса на мгновение тронула улыбка.

— Шааатц, — Гарри ткнулся носом в теплую шею Спящего Зверя, быстро поцеловал косточку на загривке и покинул обитель беспамятства под аккомпанемент ворчанья доктора Мэйсона.

* * *

— Наливай. Наливай, что хочешь.

Гарри быстро расхаживал по знакомому гобеленовому кабинету, сминая грязными ботинками дорогой ковер.

— Я устал. Устал от всего, понимаешь? Скажи мне, как ты в этой гребаной магии живешь, ешь и не давишься? Как ты это делаешь, а? Насколько надо растоптать свою душу, чтобы ничего не чувствовать? Разрушить все свои моральные установки, насмеяться над собой и другими, чтобы стать тем, кто якобы имеет вес, кто вроде бы что-то решает в этой поганой жизни? Кем надо быть, чтобы разумно управлять людьми, и вместе с тем самому остаться человеком? Бл...дь, как среди этой подковерной магии нормальным остаться, не свихнуться? Возможно ли вообще быть сильным и при том честным политиком? Или таких в природе не существует? Почему надо вмазаться мордой в грязь? Выходит, пока не вступишь в дерьмо, не взлетишь?! Это что, инициация такая? Почему мир меняют только жестокие подонки? Читаю историю, волосы дыбом! Сила, да, но что за отвратительная сила! Мир все-таки меняется, я не верю, не хочу верить Шпееру! Почему нельзя решать вопросы переговорами, не теми, что фарс для народа, а нормальным диалогом, разве нельзя добиться чего-то по-человечески? Почему тебя уважают, только когда ты обросший деньгами монстр, и в грош не ставят, если ты честный, простой и... черт, да просто человек НОРМАЛЬНЫЙ? Атавизм пещерный? Почему бараньим отарам нужны во главе сильные скоты, это что, особый кайф? Овцы-мазохисты? Почему пастух должен гнать стадо палкой? А если попробовать не относиться к людям, как к баранам? Есть ведь разница, несомненно есть, любого можно унизить до барана, а можно возвысить до сверхчеловека! Людей вдохновить — не для зверства и войн, для созидания! Ваша политика — смять, растоптать, подавить, указать человеку место в хлеву, но ведь это ложь! Пусть мы все стадные создания, как Шпеер говорит, но разве нельзя группу людей превратить в бригаду строителей? Умных, работящих, сознательных, заботящихся о том, где и что строится? Я не о вольных каменщиках говорю! Черт, фердамтшайсе, да я бы сто раз стал масоном, если бы знал наверняка, что от этого будет толк, но ведь это мираж! Не будет, не верю! Послушные братья ничем не лучше баранов. Та же фальшь, ложь, кукловодство, поганая пирамида! Сама структура братства — дерьмо, и ужас в том, что это дерьмо функциклирует, как тысячи лет назад, когда жрецы накопали основные дерьмо-составляющие и предложили глупым людям — нате, ешьте, идиоты и бараны! И вот, жрут! По сей день жрут, и будут жрать!..

— Поттер, валерьянки дать?

Драко Малфой, в белом махровом халате, цедил из бокала кровавого цвета жидкость.

— Дать! — рявкнул Гарри, злобно оглядывая провокационно голые колени Ангела-Адвоката. Проклятые колени и икры были покрыты легкими золотистыми волосками и выглядели недурственно.

— Знаешь, кто ты? — с ноткой снисходительной меланхолии сказал Драко. — Идеалист. Утопист и фантазер. Читай на ночь Макиавелли. Кстати, из тебя можно сделать неплохого оратора.

— Вот уж не было печали, — сквозь зубы сказал Гарри. — Макиавелли я еще в Школе Экономики читал. Умный хрен, но гад и мудак аморальный. Ничего святого.

Драко иронично выпятил губу.

— Хочешь святости — иди в монастырь. Но ты, как вижу, наверх лезешь. И идеалы свои дурацкие тащишь. Томас Мор недоделанный. Гуманист-идеалист, ах-ах.

— Никуда я не лезу, — разозлился Гарри. — Оставь меня в покое, окей?

Драко красиво закинул руки на обитую бархатом спинку дивана. Г. Дж. некстати пришла в голову ассоциация с раскинувшим крылья лебедем.

— Добрая деревенская мораль не принесет тебе пользы, Поттер, — адвокат задумчиво оглядел Г. Дж., будто собрался выставить на аукционе. — Хотя... вполне может привлечь домохозяек и глупых утопистов на твою сторону. Напиши книгу «Анти-Шпеер». Пусть Северус тебе поможет. Ему все равно, что писать.