Как бездомный пес, Гарри бесцельно бродил по этажу, вернее, по тому участку, в котором имел право находиться: охранников в треклятой клинике было не меньше, чем врачей. Стражи порядка не бросались сразу в глаза лишь потому, что тоже были облачены в белое, как медики; теперь Г. Дж. отслеживал их с первого взгляда. Несмотря на космический блеск, больница Темз-Хауса мало отличалась от тюрьмы.

От тоски общипав игольчатые листья ни в чем не повинного аспарагуса у окна, изучив плакаты о вреде наркомании и абортов, Г. Дж. перелистал десяток глянцевых журналов, но, не способный ни на чем сконцентрироваться, вновь скучающе поплелся по отделению.

Больше от скуки, чем по необходимости, он забрел в туалет для персонала, сияющий и чистый, как стерильная лаборатория. Из большого зеркала над рядами блестящих умывальников на Гарри вытаращился бледнозеленый взъерошенный пришелец с осунувшимся лицом: видно, Г. Дж. попал в космическую лабораторию NASA.

— Ну ты и урод, — пробормотал Гарри, разглядывая встрепанного зеленого человечка.

«Возьми себя в руки, придурок! — строго сказал он гнусному отражению. — Кому ты нужен такой, дохляк?»

«Неужели Северус не видит, какой я страшный?» — озадаченно подумал он, вспомнив любующийся взгляд Большого Зверя. Этот взгляд Гарри иногда ловил порой случайно, когда Зверь рассматривал его украдкой и бывал застигнут врасплох.

Хлопок двери вывел Г. Дж. из уничижительных размышлений.

— ... Тогда девяносто девятого спишут в архив? — услышал он: кто-то почтил визитом сортир.

Повинуясь неведомому импульсу, Гарри быстро и бесшумно юркнул в кабинку и притворил за собой дверь.

— Черт его знает, это не нам решать. На консилиуме ни к чему толком не пришли. Даже если он восстановится, это бог весть сколько времени займет, да и нет гарантии, что с психикой не произойдет необратимых изменений. Время покажет.

Голос принадлежал психиатру-иезуиту доктору Робардсу; Гарри невзлюбил его с первого взгляда.

— Говорят, он сегодня в Фаджа клещом вцепился, умолял дать ему время, предлагал лучше грохнуть сразу, чем на свалку списывать.

Собеседник иезуита, мистер Долиш, пару раз наведывался к Мэйсону. Кто он такой, Г. Дж. не понял — Долиш был типичным Серым Пиджаком, неприметным, как пыль на асфальте.

— А ты как думал? — сказал Робардс. — Я двадцать лет здесь работаю, пришел, Снейп тут уже был. Молодой, куда более несносный, чем сейчас. Вот Руфус сдуру на пенсию рвется, и что дальше? Вешаться со скуки на третий день? Мой будущий пациент. Так что я его понимаю... Девяносто девятый — симулянт, каких мало.

— Симулянт?..

Гарри затаил дыхание, напряженно ожидая ответ.

Вместо откровения послышался характерный звук — говорящие пристроились к писсуарам.

— В другом смысле, — рассмеялся психиатр. — Притворяется, что с ним все в порядке. Ах, если бы.

— Да уж, — отозвался Долиш. — Орал тут на всех, мол, здоров как бык, и нечего ему мозги промывать.

— Театр, однозначно. Боится, что уволят. Чего он нам только на уши не вешал, то задумался, то не расслышал, то сконцентрироваться не может... Шпаргалки по всей палате растыкал, а толку, если не помнит, где что лежит.

— Амнезию часто симулируют. Убил, украл и забыл.

— Симулируют ретроградную, а не антероградную. В нашем деле что важно вычислить? Мотив. У девяносто девятого мотива нет. Меня, к примеру, не обманешь, — самодовольно сказал Робардс. — Я за жизнь этих клоунов навидался, за милю чую. А тут — классика жанра. Смотрели видеозапись. Девяносто девятый включается и выключается, как таймер. Часы у Тэда на столе, пациент их не видит. В первый день его хватало от тридцати минут до часа, с каждой последующей сдвижкой ровно в пять минут, на вторые сутки — от часа до полутора, сдвижка семь минут, сегодня, с ноотропами, — три часа, прибавка ровно десять минут. Такое невозможно сыграть, не имея часов. Во-вторых, какой резон? Было бы выгоднее забыть прошлое, раз уж на то пошло. У симулянтов совершенно другая логика.

— Да я не про него, так, интересно. Девяносто девятый — профи, каких мало. Считай, фанатик. Я его не перевариваю, честно говоря, но жалко будет, если и впрямь ничего не поможет. Что он делать будет? Не та у нас работа, чтобы записки себе писать и напоминалки надиктовывать. Тут фотографию лишнюю в альбом не положишь, какие записки?..

— С такими вещами нельзя шутить, — наставительно сказал Робардс. — У меня товарищ был, летчик ВВС. Первоклассный пилот, каких мало. Начал зрение терять, всё рукой махал, мол, слух важнее... Медкомиссию дурил, справки подделывал. Не спрашивай, где он сейчас, — пробормотал он.

— Пилот, сравнил. Слепой летчик если разобьется, так сам-один, а у нас можно половину Конторы подставить памятными писульками.

В умывальниках зажурчала вода — говорящие перебрались к зеркалу. Гарри осторожно глянул в щель, но увидел только спину психиатра в белой униформе и серый пиджак.

— Видел его мальчика? — сказал Долиш. — Славный паренек. Я, правда, думал, это Снейпа сын.

Притаившийся в кабинке Гарри сердито скрипнул зубами.

— Хорош сын! — рассмеялся Робардс. — Тэд не знает, куда глаза девать от их родства.

— Сроду бы не подумал, что парень голубой.

Вой сушилки для рук заглушил ответ психиатра.

* * *

— Шатц, — сурово начал Гарри, глядя в прищуренные (несомненно хитрые!) черные глаза. То ли ноотропы пошли на пользу, то ли еще что — Северус определенно был в хорошем настроении. — А теперь Я кое-что у тебя спрошу.

Северус коснулся пальцем какой-то кнопки, и кровать с легким жужжаньем превратилась в подобие кресла.

— Я вас внимательно слушаю, господин следователь.

Гарри скользнул взглядом по его губам с затаившейся в уголках улыбкой.

— Что было в Альберт-Холле? В смысле, что произошло С ТОБОЙ?

Северус вздохнул и лениво закинул руки за голову — словно лежал на пляже в шезлонге, а не на больничной койке.

— Я думал, ты уже всё разведал и без моей помощи.

— Не увиливай! — строго сказал Гарри. — Ничего я не разведал! Что произошло с того момента, как мы с тобой расстались?

— Прогулялся по зданию, — флегматично сказал Северус. — Навестил знакомых журналистов. После того, как ты передал мне пакет, за мной увязалась не очень симпатичная компания. Вроде тех, что пасли тебя и Кингсли.

— Русские?

— Я не настолько невежлив, чтобы требовать предъявить паспорта, — Северус положил руку Г. Дж. на бедро и слегка сжал ладонь. — Предположительно, да. Хотя Стэна Шанпайка трудно назвать русским, или он злостно скрыл некоторые факты своей биографии.

— Скримджер сказал, Стэн работал на Каркарова, — Гарри вздохнул, вспомнив обожженного «червя». — А Каркаров на Риддла. Выходит, они решили, что я передал материалы тебе?

— Ваша проницательность восхищает, мистер Ватсон.

— Прекрати, Шатц, — устало сказал Гарри. — Всё это гадко и не смешно. И что дальше было?

— М-м... Поскольку долго отсиживаться в отделе спортивных новостей не входило в мои планы, пришлось выйти и прогуляться по коридору. Уставшие от ожидания друзья разыграли бездарный спектакль — «случайно» толкнули меня и выхватили бесценный пакет.

Гарри ухмыльнулся, вспомнив Жюль Верна.

— Когда они ознакомились с приключенческой литературой, — продолжил Северус, все более воодушевленно поглаживая ногу Гарри, — я успел добраться до служебной лестницы. На самом деле я намеревался выйти через центральный вход, как приличный человек. Но Стэн, с которым я был на связи, предложил уходить по чертовой лестнице. Я послушно поскакал, как мальчик, перепрыгивая через три ступени, и был немного удивлен, обнаружив группу встречающих на первом этаже. Одним словом, я оказался в ловушке — одни спешили со мной познакомиться, спустившись с седьмого, другие поднимались снизу.

Гарри поежился, представив себе безвыходную ситуацию между Сциллой и Харибдой.

— Тут я вспомнил, что никогда не был славянофилом, — Северус положил руку на ширинку Гарри и прикрыл глаза. — И решил вежливо избежать знакомства. Чисто случайно у меня в кармане завалялась дымовая шашка. Так же, как у Стэна РГД-5... Знаете, как оно бывает, мистер Ватсон, забываешь выложить из пальто всякий хлам...