«Судно по регистру и флагу принадлежитъ Соединеннымъ Штатамъ и идетъ изъ Коллао въ Коркъ съ грузомъ гуано. Въ бумагахъ показано, что это гуано погружено компанiей «Guano Consignement» для Великобританiи, Нѣкто Джозефъ А. Данино, подписывающiйся за Данино и Маскоза, свидѣтельствуетъ, что гуано принадлежитъ перувiанскому правительству и дѣйствующiй консулъ ея британскаго величества въ Лимѣ свидѣтельствуетъ, что Джозефъ А. Данино явился къ нему и «добровольно объявилъ», что вышеупомянутая подпись дѣйствительно принадлежитъ ему, а также что грузъ дѣйствительно есть собственность перувiанскаго правительства.
«Такъ какъ» продолжаетъ Сэмсъ, это единственное свидѣтельство нейтральности груза между бумагами, и при свидѣтельствѣ никто ни въ чемъ не присягаетъ, то все это не имѣетъ никакой силы. Судно есть собственность непрiятеля, а изъ этого истекаетъ, что и грузъ непрiятельскiй; ежели бы онъ принадлежалъ нейтральнымъ владѣльцамъ, то они обязаны были бы доказать свое право присяжными свидѣтельствами. Это статья закона до того хорошо извѣстна, что отсутствiе присяги можно принять за невозможность подтвердить ею фальшиваго документа. Судно и грузъ приговорены».
«Послѣ этого плѣна, въ тотъ же мѣсяцъ, 27-го числа, послѣдовалъ другой — судно «Тайкунъ», и такъ какъ на немъ не было никакого притязанiя на нейтральность груза, то судно сожжено. Это, какъ впослѣдствiи оказалось, было послѣднимъ призомъ Алабамы. Послѣ него, до самаго Шербурга, она встрѣтила девятнадцать судовъ, но ни одного американскаго. Если подумать только, что храбрый крейсеръ взялъ не менѣе шестидесяти пяти судовъ, то не удивительно, что появленiе янки флага на океанскихъ волнахъ дѣлалось рѣдкостью.
«Отъ 25 мая до 10 iюня Алабама все подавалась къ сѣверу и въ этотъ день подошла уже къ Лизарду и брала лоцмана для проводки каналомъ. «Я почувствовалъ» пишетъ Сэмсъ, «большое облегченiе, когда онъ прiѣхалъ, до того былъ изнуренъ отъ холода и лихорадки и не имѣлъ болѣе никакой физической возможности выдерживать влiянiе погоды и бодрствованiе ночью. Итакъ, благодаря Всемудрому Провидѣнiю, Алабама крейсировала успѣшно».
Когда капитанъ Сэмсъ писалъ эти строки, то вѣроятно и не воображалъ, что крейсерство его такъ скоро должно кончиться. 11 числа утромъ онъ вошелъ въ Шербургъ. Черезъ два дня было получено извѣстiе, что въ короткое время придетъ туда «Кирсэджъ», — извѣстiе, которое на слѣдующiй же день подтвердилось появленiемъ этого судна.
ГЛАВА XXXVI
Кирсэджъ. — Приготовленiя къ бою. — Броненосецъ. — Состоянiе Алабамы. — Выходъ съ рейда. — Deerhound. — Рѣчь капитана. — Боевыя силы противниковъ. — Планъ дѣйствiй. — Бой. — Жаркiй огонь. — Серьезное поврежденiе. — Конецъ Алабамы. — Неустрашимость команды. — Участiе Deerhound. — Непрiятельскiя шлюпки. — Заключенiе.
Судьбою было назначено Алабамѣ не видѣть своихъ портовъ, портовъ своего государства, котораго флагъ она съ честью носила столько времени!
Послѣднiя строки дневника Сэмса такъ интересны, что мы не можемъ позволить себѣ пройти ихъ молчанiемъ. Помѣщаемъ ихъ передъ описанiемъ дуэли, которою заканчивается исторiя знаменитаго въ своемъ родѣ судна. Его подвигамъ и славѣ можетъ позавидоать всякое судно, вышедшее въ море. Оно освѣщаетъ своими подвигами героическую исторiю конфедеративныхъ штатовъ.
«Во вторникъ 14-го iюля капитанъ Сэмсъ пишетъ:
«Появленiе Кирсэджа въ 11 ч. утра въ восточномъ проходѣ брекватера произвело большое волненiе на моемъ суднѣ. Послалъ немедленно на берегъ заказать уголь (сто тоннъ), спустилъ реи съ бизань-мачты и всѣ брамъ-реи; вообще проготовляюсь къ бою.
«Среда, iюня 15. Адмиралъ прислалъ своего адъютанта сказать, что мои просьбы по поводу исправленiй онъ считаетъ уже недѣйствительными, такъ какъ я хлопочу о погрузкѣ угля; я согласился съ нимъ. Сегодня, послѣ обѣда, началъ грузить уголь, «Кирсэджъ» еще у входа; ему не позволятъ взять къ себѣ плѣнныхъ, которыхъ я свезъ на берегъ; я просилъ объ этомъ адмирала. Вчера послѣ полудня послалъ увѣдомленiе флагъ-офицеру Бэрроу, что намѣреваюсь выйти въ море, чтобы вызвать непрiятеля на бой, и что приведу въ исполненiе свое намѣренiе какъ только окончу приготовленiя; подобную же записку послалъ консулу Соединенныхъ Штатовъ черезъ г. Бонфиса. Моя команда хорошо настроена: сопкойствiе и рѣшимость преобладаютъ какъ въ офицерахъ, такъ и въ нижнихъ чинахъ. Сраженiе, безъ сомнѣнiя, будетъ упорное: оба судна почти одинаковы по боевой силѣ, но я не считаю себя въ правѣ отклонить бой. Богъ да защититъ праваго и да ниспошлетъ благословенiе на души тѣхъ, которые погибнутъ!»
Нѣкоторые отрицаютъ, что капитанъ «Кирсэджа» послалъ вызовъ Алабамѣ. Въ самомъ дѣлѣ Сэмсъ самъ ничего объ этомъ не говоритъ. Посмотримъ, что дѣлалъ теперь «Кирсэджъ»: судя по изложенному выше, онъ вошелъ въ брекватеръ съ восточной стороны, а между тѣмъ одинъ французскiй капитанъ говоритъ, что около 11 ч. утра во вторникъ онъ видѣлъ его уже проходящимъ брекватеръ уже съ западной стороны. Этого маневра уже достаточно для того, чтобы повѣрить, что со стороны «Кирсэджа» былъ сдѣланъ вызовъ; этотъ маневръ обнаруживалъ не только вызовъ, но и какое то презрѣнiе къ противнику. Офицеръ, о которомъ мы только что упомянули, прибавляетъ: «въ это время всякiй могъ видѣть броню «Кирсэджа». Да, послѣ происшествiя, все легко видѣть, а до него никому и въ голову не пришло; находили, правда, нѣкоторые, что поперечное сѣченiе «Кирсэджа» что-то очень велико, но такъ какъ онъ глубоко сидѣлъ въ водѣ, то и это не бросалось въ глаза. Офицеры Алабамы свидѣтельствуют, что они никакой брони у своего врага не замѣчали. За гранцей ходили о бронѣ «Кирсэджа» самые разнообразные слухи, но ни одинъ изъ нихъ не заслужваетъ вниманiя. Самъ капитанъ Сэмсъ, за годъ до этой встрѣчи, видѣлъ «Кирсэджъ» и никакой брони его критическому морскому глазу не представлялъ бортъ непрiятеля, а потому теперь онъ не придавалъ никакого значенiя доходившимъ до него слухамъ объ искуственной защитѣ бортовъ противника и считалъ эти слухи не болѣе какъ рейдовыми сплетнями, съ которыми онъ успѣлъ хорошо освоиться, пробывъ такъ долго въ крейсерствѣ.
«Кирсэджъ» былъ старымъ врагомъ Алабамы, — онъ постоянно преслѣдовалъ ее, и новое появленiе его, теперь, какъ, впрочемъ, пишетъ и самъ Сэмсъ, поневолѣ произвело большое волненiе на Алабамѣ.
Здѣсь мы прерываемъ разсказъ для того, чтобы напомнить читателямъ все, что вытерпѣли офицеры и команда конфедеративнаго крейсера впродолженiе двухлѣтняго плаванiя. Во-первыхъ всѣ они были внѣ дома, внѣ своего семейнаго очага и не имѣли надежды когда либо снова увидѣть семью; во-вторыхъ тѣсное судовое помѣщенiе ихъ еще болѣе стѣснялось постоянно пребывавшими плѣнными, которые мало того что лишали ихъ этого скуднаго комфорта, но еще уничтожали ихъ запасы провизiи. Послѣдняя большею частiю бралась не изъ складовъ и магазиновъ, а съ плѣнныхъ судовъ и погружалась обыкновенно въ морѣ. Якорныя стоянки въ нейтральныхъ портахъ были коротки: какъ ястребъ присядетъ на вѣтку, чтобы возобновить силы, и снова летитъ за добычей или паритъ въ облакахъ, такъ и Алабама зайдетъ въ портъ и снова, какъ можно скорѣй въ море, на просторъ; только тамъ она могла считать себя внѣ опасности. Къ этому прибавьте дурную пищу, постоянную готовность идти въ погоню за непрiятелемъ или бѣжать отъ него, непрерывную службу, всякую минуту быть на чеку выбѣжать на верхъ и проч. и проч., и тогда, читатель, вы согласитесь, что охотно продолжать такую жизнь команда не могла. Она уже и безъ того сдѣлала большую услугу отечеству — причинила не мало вреда своему гиганту-врагу. Одно что поддерживало команду — это безпримѣрная энергiя капитана Сэмса, благодаря которой Алабама сдѣлала столько вреда непрiятелю, что и тысячи людей не въ состоянiи бы были сдѣлать ничего подобнаго. Но природа человѣка беретъ всегда свое и онъ не можетъ долго переносить однообразiя; оно надоѣдаетъ ему, особенно въ морѣ, гдѣ непогоды и продолжительные штормы разстраиваютъ самые крѣпкiе нервы. А жители суши, окруженные всевозможнымъ камфортомъ, чего, чего только не писали объ этихъ труженникахъ моря, какихъ только обвиненiй на себя не приходилось прочитывать Алабамѣ въ иностранныхъ газетахъ. То называли ее пиратомъ, то другими не менѣе обидными именами. Борясь съ океаномъ, она въ то же время читала французскiя, англiйскiя и американскiя газеты, переполненныя разными статьями о ея подвигахъ, но освѣщенныя не тѣмъ свѣтомъ, какимъ бы прилично было ихъ освѣтить. Настоящiй свѣтъ на Алабаму могло пролить только благодарное отечество, но отъ него-то она и не имѣла никакихъ извѣстiй. Югъ во время междуусобiя какъ бы отдѣлился отъ всѣхъ другихъ государствъ земнаго шара. Офицеры и команда Алабамы и сами отлично сознавали, что исполняли свой долгъ честно и послужили отечеству такъ, какъ болѣе и требовать нельзя, но всетаки отсутствiе нравственнаго и физическаго комфорта было причиной того, что они впадали въ меланхолiю и не давали себѣ настоящей цѣны, а поддавались иногда газетнымъ критикамъ.
